были его подлинные слова. "Милорд, - сказал я, - вы мне льстите". -
"Пелл, - сказал он, - будь я проклят, если вам льщу".
приструнить его за это, и, будь он бедняком, они бы его приструнили.
конфиденциально.
мого себя конфиденциально, то, конечно, это совсем другое дело.
бросается в глаза.
разговор - частный и конфиденциальный, джентльмены. Джентльмены, я
юрист... Быть может, как юрист я пользуюсь большим уважением; быть мо-
жет, не пользуюсь. Очень многим это известно. Я уже не скажу ни слова.
Здесь, в этой комнате, уже были сделаны замечания, порочащие репутацию
моего благородного друга. Вы должны простить меня, джентльмены, - я был
неосторожен. Я чувствую, что никакого права не имею упоминать об этом
случае без его согласия. Благодарю вас, сэр.
мрачно озираясь, и звякнул тремя пенсами.
неистово ворвались мальчик и синий мешок - два неразлучных товарища - и
доложили (собственно говоря, доложил мальчик, ибо синий мешок не прини-
мал никакого участия в докладе), что дело сейчас будет разбираться. Ус-
лышав это, вся компания перебежала через улицу и стала пробивать себе
дорогу в суд: подготовительная церемония, которая, по расчетам, должна
была занять в обычных условиях от двадцати пяти до тридцати минут.
дежде пробиться в каком-нибудь удобном месте. Успех не вполне оправдал
его ожидания, ибо шляпа, которую он забыл снять, была нахлобучена ему на
глаза каким-то субъектом, на чью ногу он наступил довольно тяжело.
По-видимому, этот индивид немедленно раскаялся в своей горячности, ибо,
пробормотав какие-то невнятные слова, выражающие изумление, он увлек
старика в вестибюль и после энергической борьбы стащил с него нахлобу-
ченную шляпу.
цезреть своего спасителя.
Уэллер. - Нахлобучиваешь шапку старику отцу!
я должен был угадать, кто вы такой, по тяжести вашей ноги?
чившись. - Но что ты тут делаешь? Твой хозяин ничего тут не добьется,
Сэмми. Они не вынесут такого вредика, ни за что - не вынесут, Сэмми.
и алиби и всякой всячине. Кто вам говорил о вредике?
весьма ученым видом.
нетерпеливо сказал Сэм, - ведите себя благоразумно. Вчера вечером я тас-
кался к "Маркизу Гренби", разыскивая вас.
лер.
разрушает, злоупотребляет этим-вот ананасным ромом и подобными сильно
действующими лекарствами.
ший.
зиономия его выражала не уныние или опасение, а скорее сладкую и робкую
надежду. Луч примиренности и даже довольства осветил его лицо, когда он
медленно проговорил:
ну, как придется разочароваться? - но мне кажется, мой мальчик, мне ка-
жется, что у пастыря печень не в порядке.
нее. Аппетит у него неважный, а ром сосет здорово.
когда он произнес эти слова, ибо он стал мрачен и задумчив, но очень
быстро оправился, о чем свидетельствовала целая азбука подмигиваний, ко-
торыми он имел обыкновение услаждать себя, когда бывал особенно доволен.
последний знаменательный разговор с - мистером Пиквиком.
никто за нею не заступится, Сэмивел! Этак не годится.
пришел сюда.
ясь метафорически, - а там его так поджарят, что самые близкие друзья не
узнают. Жареный голубь - ничто по сравнению с этим, Сэмми!
сем как красноносый Никсон в шести пенсовых книжках с его портретом.
был кучером.
Уэллер.
Может быть, он бросил бы луч света на ту самую болезнь, о которой мы
только что говорили. Ну, что поделать, а если он умер и никому не пере-
дал своей лавочки, стало быть и толковать не о чем. Продолжай, Сэмми, -
со вздохом добавил мистер Уэллер.
там останется, - продолжал Сэм. - Не придумаете ли вы какого-нибудь эта-
кого подходящего способа о нем позаботиться?
Уэллер.
ния осветил его физиономию, когда он понизил голос до шепота и приложил
губы к уху сына. - Вот разве вынести его в складной кровати потихоньку
от тюремщиков, Сэмми, или нарядить старухой под зеленой вуалью.
свой вопрос.
остался, я никакого выхода не вижу. Нет проезда, Сэмми, нет проезда.
ссудить мне двадцать пять фунтов.
те обратно через пять минут; может быть, я скажу, что не хочу отдавать,
и выругаюсь. Не придет ли вам в голову арестовать родного сына из-за
этихвот денег и отправить его во Флит? Что скажете, бессердечный бродя-
га?
кивков и знаков, а затем старший мистер Уэллер сел на каменную ступеньку
и принялся хохотать так, что побагровел.
времени. - Ну, ради чего вы сидите здесь и превращаете свою физиономию в
дверной молоток, когда впереди столько дела? Где у вас деньги?
ляя морщины. - Подержи мою шляпу, Сэмми.
на одну сторону и, ловко изогнувшись, ухитрился запустить правую руку в
чрезвычайно поместительный карман, откуда после долгих усилий и пыхтенья
извлек бумажник in octavo, перетянутый широким ремешком. Из этого храни-
лища он вытащил пару ремешков для кнута, три-четыре пряжки, мешочек с
Адамов Григорий
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Корнев Павел
Прозоров Александр