заводе.
обменяться номерами полевых почт.
линкор "Миссури", боевые действия советских войск только-только
закончились.
войска, тянули время, предпочитая сдаваться американцам.
оживление. От причалов пассажирской пристани к линкору "Миссури",
расцвеченному флагами объединенных наций, сновали проворные миноносцы.
Они, как паломников, доставляли на борт корабля делегатов союзных стран,
журналистов, священнослужителей, представителей американской армии, флота,
интендантов и обслуживающий персонал - всех имеющих какое-либо отношение к
предстоящей церемонии на палубе "Миссури". Утренний туман розовел в лучах
только что всплывшего солнца. Над водой поднимались ажурные переплеты
подъемных кранов Иокогамского порта, плавучие доки, торговые корабли,
океанские лайнеры, прижавшиеся к пирсам. По непонятным причинам война не
коснулась Иокогамского порта, его верфей, на которых десятилетиями
строились военные корабли императорской Японии. На стапелях и сейчас
виднелись огромные недостроенные корпуса...
"Миссури". Час назад его контуры едва угадывались в дымке наступающего
дня. Сейчас он будто сбросил с себя маскировочные сети, раскрылся громадой
своих конструкций, орудийными башнями главных калибров, могучими
надстройками, бронированными бортами, трубами, похожими на притихшие,
слегка дымящиеся вулканы.
два стула - для союзников и японцев. Стулья поставили не рядом, но по обе
стороны стола - один против другого, чтобы поверженный противник, упаси
бог, даже в мелочах не почувствовал себя равноправным партнером. Генерал
Макартур продумал всю церемонию до деталей - он не забыл своего позора,
когда ему пришлось бежать от японцев на Филиппинах, бросив на произвол
судьбы вверенные ему войска.
произнес несколько слов о победе, и только после этого японцам дали сигнал
подняться на палубу. Первым по трапу поднялся министр иностранных дел
Сигемицу. Он шел, опираясь на палку, в черном смокинге и высоком цилиндре,
тяжело волоча искусственную ногу. Два чиновника в таких же смокингах и
цилиндрах вели его под руки. Сигемицу шел с застывшим лицом, не глядя по
сторонам, и в наступившей тишине слышались только глухие удары протеза о
бронированную палубу: стук... стук... стук - монотонно и громко.
командующий Квантунской армией. Он был без орденов, без самурайского меча
- неизменного атрибута японского офицера, и только оранжевые аксельбанты
уныло спадали с плеча, указывая на его генеральское звание. Выглядел он
военнослужащим, доставленным с гауптвахты.
мечей. Они прошли к отведенному для них месту посередине палубы и
выстроились в две шеренги, по пять человек в ряд. Впереди, как на смотру.
Умедзу и Сигемицу.
на палубе линейного корабля. Минуты позора! Было что-то унизительное в
этом бессмысленном ожидании, придуманном Макартуром. Для всех собравшихся
на корабле... А дежурный штабной офицер не торопился. Здесь было все
рассчитано по секундам. Но вот, взглянув на часы, дежурный офицер положил
на стол две папки, раскрыл их и отошел в сторону.
японцам подойти к столу и подписать акт. И снова глухо стучит о палубу
искусственная нога Сигемицу, снова, придерживая под руки, помогают ему
идти два чиновника-секретаря... Сигемицу присел к столу, неловко вытянул
непослушную ногу, достал из кармана вечную ручку, но... она не работала.
Сухое перо лишь скользит по бумаге, царапает акт... На лбу барона Сигемицу
выступают бисерные капельки пота. Снисходительно глядит на него Макартур.
Секретарь в черном торопливо протянул другую ручку, и Сигемицу, не сдержав
тяжелого вздоха, подписал оба акта о безоговорочной капитуляции.
приказ в своем штабе, и тоже отошел в сторону.
достал из кармана горсть автоматических ручек, выбрал два "паркера" и
неторопливо подписал акты сначала одной, затем другой ручкой. Поднявшись
из-за стола, он тут же подарил их двум генералам - Персинваллу и Уэнрайту.
Десять дней назад советские десантники освободили генералов из японского
плена в Мукдене. Теперь эти генералы присутствовали на заключительной
церемонии окончания войны, и Макартур театральным жестом одаривал их
ручками-сувенирами, которыми только что подписал акт о безоговорочной
капитуляции.
представители Англии, Канады, Голландии, Китая, Новозеландии... -
представители стран, находившихся в состоянии войны с Японией. Делегаты
союзных стран спустились в кают-компанию, и на палубе крейсера одинокой
кучкой остались японцы. Они некоторое время топтались у стола, не зная,
что делать. Штабной офицер передал им папку с подписанным актом и проводил
их к борту. Сигемицу и его секретари, одетые в черные костюмы, как
факельщики на похоронах, спускались вниз по крутому трапу американского
крейсера
Над Токийским заливом в безоблачном небе сияло солнце... С борта "Миссури"
в ослепительном, уже по-осеннему холодеющем свете с фотографической
четкостью вырисовывалась панорама разрушенного, превращенного в руины
города Иокогама. Это был совсем не тот город, который двенадцать лет назад
раскрылся перед Рихардом Зорге, когда он, только что приплыв в Японию,
спускался по трапу океанского лайнера. Много лет Рамзай и его товарищи
предостерегали японских правителей от военных авантюр на Востоке. Если бы
правители вняли этим предостережениям! Не было бы тогда ни клокочущего
адским огнем атомного гриба над Хиросимой, ни руин Токио, ни пепелищ
Иокогамы...
парламенте акт о безоговорочной капитуляции. Это заняло всего несколько
минут. В традиционной коляске, окруженный почетным кавалерийским эскортом,
император проследовал в свою резиденцию. Американские зажигательные бомбы
не пощадили императорского дворца, уцелел только жилой дом. Его спасли
пруды, каналы, заросшие лиловыми ирисами, и высокие каменные стены,
окружавшие императорское жилище.
Здесь сына неба встретили демонстранты, собранные со всего города. С
появлением императорского кортежа они, как по команде, стали на колени,
молитвенно сложили руки и стали просить у императора прощения за то, что
проиграли войну, что причинили ему такие огорчения... На площади стояли на
коленях солдаты и токийские простолюдины, офицеры и несколько генералов.
Кто-то из них крикнул:
Хакко Итио! Хакко Итио!
окружавшие дворцовую площадь, поверженный город, поверженная страна...
Ничему!
дворцовый мост, исчезла в проеме ворот. Демонстранты начали расходиться.
На площади в пыли остались лежать несколько умирающих. Они сделали себе
харакири во имя императора, которому причинили такие огорчения...
через несколько дней после того, как советские войска нанесли первые
сокрушающие удары по Квантунской группировке. Это было правильно с
военно-стратегической точки зрения. Плохо вооруженная китайская армия,
привыкшая к маневренным, полупартизанским действиям, едва ли смогла бы
добиться успеха в штурме японских укрепленных районов. Эту задачу
советские войска приняли на себя. Только через несколько суток, когда 6-я
гвардейская танковая армия оказалась в глубоком тылу японских войск,
сложились благоприятные условия для боевых действий китайских
революционных войск.
Китайские батальоны шли следом, захватывая и разоружая мелкие японские
гарнизоны. Ближе к Чахару, наступая вдоль Великой китайской стены, шли в
походных колоннах по следам 6-й танковой армии, занимали территорию, где
почти не было ни советских, ни японских войск. Движение китайских походных
колонн напоминало действия трофейных команд - войска
Народно-освободительной армии вооружались брошенным японским оружием либо
просто брали его на военных складах, уже захваченных советскими войсками.
добиваться поставленной цели. Невысокого роста, худощавый, с аскетичным
лицом буддийского монаха, он, казалось, был вездесущ и появлялся всюду на
трофейном японском автомобильчике, камуфлированном под цвет
коричнево-желтых песков пустыни. Его маленькие, слегка запавшие в орбитах
глаза - острые, горящие угольки, опущенные уголки его рта указывали на не
простой характер. С командующим освободительной армией генералом Чжу Дэ он
был сдержан, но оба скрыто недолюбливали друг друга.
Жэхэ, в сотнях ли от Мукдена. Гоминдановские войска, поддержанные
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Корнев Павел
Василенко Иван
Никитин Юрий
Беляев Александр