read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Русской поэзии всегда не хватало времени - как, впрочем, и места. Отсюда
ее интенсивность и надрывность - чтоб не сказать "истеричность". Созданное в
существовавших параметрах - под сенью Дамоклова меча - за последние сто лет
необычайно, но с лишком часто окрашено комплексом - "сейчас или никогда!".
Изуродованность поэтической судьбы стала у нас не меньшей нормой, чем ее
прерванность, и поэт - даже начинающий - воспринимает себя и трактуется
аудиторией в драматическом ключе. От него ожидае тся не сдержанность, а
фальцет, не мудрость, а ирония или, в лучшем случае, искренность. Это -
немного, и хотелось бы надеяться, что положение дел переменится; и, хотелось
бы, чтобы перемена эта началась немедленно, с Рейна. Именно поэтому хочется
полож ить ему на стол Вергилия или Проперция. Овидием он уже был, Катуллом -
тоже. Трагический удел им - на бумаге и во плоти - надо надеяться, исчерпан.
Что до Горация, то после Ахматовой на эти лавры претендовать у нас некому и
нельзя. Но на новые вергили евы эклоги или элегии Пропорция сил у Рейна
хватить может и должно. Человек, живущий в империи, тем более - в
разваливающейся, не много потеряет, отождествив себя с теми, кто, в сходных
обстоятельствах, две тысячи лет назад, не позволил себе впасть в за
висимость от творящегося вокруг, и чья речь была тверда. Последнего,
впрочем, Рейну, чей голос зазвучал и не пресекся в эпоху имперского
окостенения, не занимать.
Пусть автор не посетует на вышеизложенные пожелания. Фантазии вроде этой
естественны при чтении собранных здесь стихотворений - при чтении с другой
стороны земли. Пишущему это предисловие представляется, что опыт пережитого,
накопленный в этих с тихотворениях, может разрешиться только преодолением
биографии и обретением тональности, родственной тональности ахматовских
"Северных элегий". Более того, пишущий это предисловие должен признаться,
что он предается этим фантазиям не только на счет Рейна , но и на свой
собственный. Это объясняется не столько тем, что потерянный рай Рейна как
две капли воды похож на потерянный рай автора предисловия, с только
сходством его и рейновского рая обретаемого. Если он, этот рай, существует,
то существует и возмо жность того, что автор этой книги и автор предисловия
к ней встретятся: преодолев свои биографии. Если нет, то автор предисловия
останется во всяком случае благодарен судьбе за то, что ему удалось на этом
свете свидеться с автором этих стихотворений под одной обложкой. Это немало.
Их, стихотворений этих, физическое соседство с текстом этого предисловия
является если и не торжеством справедливости, то, во всяком случае, внятной
метафорой их неотделимости - на протяжении более чем в четверть века - от с
ознания автора этого предисловия. То, что их разделяет, - менее, чем
страница.
<1993>

___
Вступительное слово на вечере А. Кушнера в Нью-Йорке 10. 12. 1994
Что бы я ни сказал об этом поэте, переживание чтения, которое вам
предстоит услышать, будет неизмеримо больше сказанного и вряд ли совпадет с
двумя или тремя соображениями, которые я собираюсь вам изложить. Всякий
разговор о поэзии есть неизбежно сужение предмета, о котором идет речь,
усушка и утруска, хотя бы пото му, что статья, рецензия или речь есть проза.
Но, может быть, смысл подобного обычая - представления поэта публике - в том
и состоит, чтобы предварить поэзию прозой, создать ощущение контраста. Во
всяком случае, представляющий, то есть я, чувствует, чт о своими
разглагольствованиями отнимает время, и без того ограниченное, а публика
думает: поскорей бы он убрался, мы пришли сюда не за этим. Я полностью
согласен с этим отношением и уверяю вас, что не стоял бы тут, если бы
устроители вечера меня об этом не попросили. Попросили же они меня об этом,
исходя из соображений, что выступление поэта должно быть предварено заметами
о его биографии и творчестве.
Нет предположения более ошибочного: сколько я себя помню, всегда сначала
читал стихи и только потом, и то далеко не всегда, интересовался
биографическими данными. Биография для понимания творчества дает чрезвычайно
мало, и события в жизни поэта, как и в любой жизни, случайны и по существу
однообразны: рождение, школа, вузы, служба, браки, разводы - это удел
миллионов и поэта в том числе. Люди с богатой биографией, как правило,
стихов не пишут. Можно пережить бомбардировку Хиросимы или провести четверть
века за колючей проволокой в лагере и не написать ни строчки. И можно
провести только одну ночь с девицей и написать "Я помню чудное
мгновенье...".
Что из этого следует? а) что мое присутствие на этой сцене грозит
затянуться и б) что монотонность существования более тесно связана с
творчеством, чем принято думать.
Именно монотонность существования более всего ответственна за
стилистическое, жанровое, метрическое разнообразие в творчестве поэта, грубо
говоря, за его внутреннюю насыщенность. Поэтому биографию Александра Кушнера
вы от меня не услышите. За иск лючением разве того, что ему сейчас примерно
пятьдесят восемь лет, что стихи он уже пишет четыре десятилетия, что он
выпустил за эти годы около десяти поэтических книг, если я не ошибаюсь,
общим тиражом, я полагаю, достигающим, вероятно, полмиллиона. Вне шними
событиями жизнь его крайне бедна. Он, может быть, с этим не согласится. В
творческом отношении (подлинная биография поэта - в его рифмах, строфах,
строчках, в его ритмике, тембрах) я не знаю жизни богаче и качественно, и
количественно. Написано им
чрезвычайно много, больше, думаю, чем любым из его современников.
Одно это обрекает любую попытку кратко охарактеризовать и определить
этого поэта - на немедленный провал. Созданное Кушнером пропорционально,
лучше сказать - равнозначимо его жизни вообще. В поэзии нашей, в этом
столетии по крайней мере, нет яв ления, более органического как в смысле
содержания, так и в смысле поэтики.
Я бы даже сказал, что творчество Кушнера настолько переплетено с его
непосредственным физическим существованием, что трудно сказать в конце
концов, что является побочным продуктом чего: жизнь - творчества или
творчество - жизни. Теория отражени я, во всяком случае здесь, не
срабатывает. Тем не менее я считаю своим долгом исполнить роль конферансье
как следует и попытаться дать тому, что вы через минуту услышите, более или
менее внятное определение. Для этого мне придется извлечь нашего автора и з
контекста русской культуры и окунуть его на секунду в контекст культуры
классической. В результате этой деликатной операции немедленно ясно
становится одно - что Кушнер поэт горацианский, то есть в его случае мы
сталкиваемся с темпераментом и поэтикой , пришедшей в мировую литературу с
появлением Квинта Горация Флакка и опосредованной в русской литературной
традиции.
Это поэзия равновесия и наблюдения, равновесия, полученного от природы и
на протяжении жизни все с большим трудом сохраняемого. Что касается
наблюдения, мне бы не хотелось, чтобы это путали с созерцанием. Наблюдение
предполагает контроль над объе ктом внимания. Созерцание же - определенную
пассивность, переходящую в отождествление с объектом внимания и растворение
в нем. Я хотел бы подчеркнуть, что Кушнер поэт именно наблюдающий и более
чем наблюдательный, хотя в этом ему никак не откажешь. Ни в
коем случае не созерцательный. Он - комментатор: частных обстоятельств,
но более - бытия в целом. И его комментарию следует, на мой взгляд, доверять
более чем чему бы то ни было, ибо комментирует он с позиций именно
равновесия, а не той или иной, прив лекательной, может быть, но всегда
настораживающей крайности.
И первым свидетельством этого сохраняемого им равновесия является его
поэтика. Главная черта поэтических средств Кушнера - сдержанность этих
средств, не раз служившая поводом к упрекам в традиционности. Кушнер
безусловно не новатор, особенно в б ульварном понимании этого термина. Но он
и не архаист даже в тыняновском смысле. Подлинный поэт всегда выбирает между
репутацией и правдой. Если его интересует больше репутация, он может стать
"новатором" или, наоборот, "архаистом". Если его больше заним ает правда -
он стремится говорить своим собственным голосом. И собственный голос всегда
скорей оказывается традиционен, ибо правда о человеческом существовании сама
по себе архаична.
Кушнер поэт чрезвычайно современный. Я бы даже уточнил, своевременный. У
каждой эпохи предположительно существует своя собственная тональность, и
поэзия фиксирует эту тональность первой. В творчестве Кушнера вы слышите
несогласие человека с тем, что выпало на его долю. Его, ее (то есть этой
поэзии) тенор несогласия с неограниченным временем, с неограниченной
пошлостью, окружающего мира в частности. Грубо говоря, вы слышите в стихах
Кушнера голос человека, отмеряющего свое на земле время не удара ми
курантов, но метрономом русского четырехстопника. И как мы могли уже
убедиться, метроном этот оказывается долговечнее государственной пружины,
хотя и пущен был в ход почти двести лет назад.
Сознание современной аудитории сильно разложено понятием авангарда.
Авангард, дамы и господа, термин рыночный, причем, если угодно, лавочника,
стремящегося привлечь потребителя. Ни метафизической, ни семантической
нагрузки он не несет, особенно с ейчас, когда до конца столетия, тысячелетия
остается всего лишь пять лет. Авангард по сравнению с чем? Во всяком случае,
не с поэтическими средствами Кушнера, представляющими собой сплав поэтики
пушкинской плеяды и поэтики акмеизма. Если можно говорить о
нормативной русской лексике, то можно, я полагаю, говорить о нормативной
русской поэтической речи. Говоря о последней, мы будем всегда говорить об
Александре Кушнере.
Благодаря переменам к лучшему, произошедшим в последние годы, острота от
появления поэта, живущего в отечестве, перед русской аудиторией по эту
сторону Атлантики постепенно стирается. Отныне читатель может выносить
суждения о творчестве поэта без
скидки или наценки на обстоятельства места. Кушнер - всего лишь русский
поэт, вы - всего лишь русская аудитория. География, разумеется, остается



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 [ 144 ] 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.