Айз Седай. Уж на это я не согласна!
слова там, где их могут услышать, ты горько пожалеешь об этом, девочка. -
Она посмотрела на Лана так, будто собралась пререкаться, но его ледяные
голубые глаза на этот раз подморозили ее язычок, хотя и не охладили огонек в
глазах.
пространство, она мяла свой плащ, словно вытирая руки. И совершенно не
сознавала, что делает, - как показалось Перрину.
видимо, не слышала. - Что скажете, Морейн?
опасный город для тех, кто не знает местных обычаев. Здесь Узор может быть
разорван. - Последние слова Морейн произнесла тихо, словно лишь для себя.
Немного повысив голос, она продолжила: - Лан, давай посмотрим, что мы можем
обнаружить, не привлекая внимания. А вы, остальные, не отходите от
гостиницы!
спускались по лестнице. Однако Заринэ сказала это так тихо, чтобы ни Страж,
ни Айз Седай не услышали. Потом она промолвила: - Этот Ранд... Это тот
самый, которого ты назвал... - Если она сейчас и напоминала сокола, то это
был встревоженный сокол. - И мы в Тире, где в Сердце Твердыни находится... И
Пророчество гласит... Да спалит меня Свет, та'верен, в такое ли сказание мне
хочется попасть?
безнадежность, которая сквозила в облике хозяина гостиницы. - Колесо
вплетает нас в Узор. Ты сама выбрала и сплела свою нить с нашими. Теперь уже
слишком поздно извлекать ее обратно.
стояла низкая кровать, удобная, но маленькая, вполне пригодная, как считали
горожане, для слуги; еще умывальник и табуретка; и несколько деревянных
колышков торчали из потрескавшейся штукатурки стены. Когда Перрин вышел из
комнаты, в коридоре уже никого не было. Звон молота о наковальню позвал
юношу к себе.
войти в кузницу. Первый ее этаж представлял собой одно большое помещение, а
вместо задней стены были две широкие створки, открытые во двор, где обычно
подковывали лошадей и быков, ремень для которых висел тут же. Молоты стояли
на своих подставках, щипцы всех видов и размеров висели на прибитых к стенам
брусах, заготовки и ножи для подрезания копыт, а также другие инструменты
были аккуратно разложены на деревянных верстаках вместе с долотами,
зубилами, всевозможными наковальнями с рогом, прессовочными штампами и
прочими приспособлениями кузнечного ремесла. В деревянных ларях лежали
болванки из железа и стали различной толщины. Пять точильных колес разной
степени шероховатости стояли на плотно утрамбованном полу, в кузнице было
шесть наковален и три кузнечных горна с каменными стенками, при каждом свои
меха, хотя только в одном из них виднелись горящие угли. Бочки для закалки
стояли под рукой, наготове и наполненные.
прихваченному тяжелыми щипцами. У кузнеца были светло-голубые глаза, он
носил мешковатые штаны, но длинный кожаный жилет на голой груди и фартук не
очень отличались от тех, которые Перрин и мастер Лухан носили дома, в
Эмондовом Лугу, а толстые руки и мощные плечи выдавали многие годы работы с
металлом. В его темных волосах было так же много седины, как и у мастера
Лухана, - насколько Перрин помнил. Несколько жилетов и фартуков висело на
стене, наверно, у кузнеца были ученики или подмастерья, но сейчас их не было
видно. От огня горна пахло домом. От горячего железа тоже пахло домом.
Перрин, шагнув вперед, принялся качать мехи. Мастер посмотрел на него, но
ничего не сказал. Перрин тянул рукоятку мехов вверх и вниз медленными,
уверенными, ровными движениями, поддерживая в горне необходимый жар. Кузнец
вернулся к работе с горячим железом, на этот раз - на круглом роге
наковальни. Перрин подумал, что, должно быть, он делает скребок для бочки.
Молот звенел четкими, частыми ударами.
самом деле ковал скребок для зачистки внутренности деревянных бочек. Время
от времени светлоглазый поглядывал на Перрина. Опустив на мгновение молоток,
кузнец подобрал короткую, толстую прямоугольную заготовку и толкнул ее в
руку юноши, затем опять поднял молоток и возобновил работу.
постучал заготовкой по ее краю. Раздался тонкий звон. Эту сталь не держали
долго в вагранке для медленного обжига, и она не набрала большого количества
углерода из угля. Перрин кинул заготовку на горячие угли почти во всю длину,
попробовал воду из двух бочек, чтобы проверить, в какой из них она
подсолена, третья бочка была с оливковым маслом. Затем юноша снял куртку и
рубашку, выбрал подходящий по размеру кожаный жилет. По сравнению с ним
большинство этих тайренских парней были мелковаты, но Перрин все же отыскал
жилет по своим плечам. Найти фартук оказалось проще.
колдовать над своей работой, кивая и улыбаясь самому себе. Но одно лишь то,
что Перрин знал, что и как делать в кузнице, еще не свидетельствовало о его
умении. Он понимал: ему надо еще доказать мастеру владение кузнечным
ремеслом.
клещей с длинными ручками и с остроконечным зубилом, стальной стержень
раскалился до темно-красного цвета, за исключением торчащего из углей
краешка. Юноша заработал мехами, следя за тем, как светлеет металл, пока он
не стал светло-желтым, почти белым. Затем клещами вытянул из огня заготовку,
положил ее на наковальню и взял тот из двух молотов, который был потяжелее.
Весом он был, по прикидке Перрина, около десяти фунтов и с большей рукоятью,
чем считают необходимым те, кто несведущ в работе с металлом.
временами сыплет в отместку за удар искрами, и юноша видел шрамы на руках
кузнеца из Круглохолмья, малого весьма беспечного.
представлялась наиболее уместной. Он начал с того, что сплющил, закруглил
концы стержня, затем выковал середину в широкое лезвие, почти такое же
толстое, как и сам оригинал, лежащий у бочонка, но подлиннее - в полторы
ладони. Когда требовалось, юноша прикладывал металл к углям, поддерживая его
бледно-желтый цвет, и вскоре поменял молот на другой, легче первого раза в
два. Часть за лезвием Перрин утончил, потом согнул этот кусок на роге
наковальни. В полученное кольцо к готовому инструменту прикрепят деревянную
ручку. Установив в отверстие наковальни широкое зубило, Перрин положил на
него сверху сияющий металл. Один резкий удар молота отрубил готовое изделие.
Или почти готовое. Из него получится бондарный струг для подрезания и
зачистки верха бочарных клепок после того, как их собьют в бочку. Когда
юноша его доделает. Скребок для бочки, над которым работал кузнец, натолкнул
Перрина на эту мысль.
подсоленной водой - для закалки. Неподсоленная вода давала более сильную
закалку, для более твердого металла; масло предназначалось для самого
мягкого закаливания, это - для хороших ножей. И для мечей. О последнем
Перрин слышал, но сам никогда не участвовал в изготовлении чего-либо
подобного.
его из воды и понес к точильным кругам. Неторопливая и недолгая работа с
педальными колесами отточила острие до блеска. Юноша снова осторожно нагрел
режущую кромку. На этот раз металл стал темнее - соломенно-палевый,
бронзовый. Когда бронзовый тон волнами побежал по лезвию, Перрин отложил
свое изделие в сторону - охладиться. Потом можно будет заточить режущую
кромку. Повторное охлаждение в воде разрушило бы закалку, сделанную Перрином
только что.
движения. Ты ищешь работу? Мои подмастерья бросили учебу, все трое сразу,
недоумки бестолковые, а у меня много работы, ты мог бы мне помочь.
поработал еще немного, если вы не возражаете. Давно уже не работал в кузнице
и скучаю по этому делу. Может быть, я успею докончить кое-что из того, что
не доделали ваши ученики.
да глаза таращить, бормоча о своих ночных кошмарах. Как будто у людей не
бывает иногда ночных кошмаров. Да, можешь работать здесь сколько захочешь.
Да озарит нас Свет, у меня заказы на дюжину тесел, и на три бондарных
струга, и соседу-плотнику необходимо долото... И вообще перечислять
устанешь. Начни с тесел, посмотрим, сколько успеем сделать до темноты.
звона молота и запаха горна. Но наступил момент, когда он поднял голову и
увидел кузнеца - тот сказал, что его зовут Дермид Аджала, - снимающим свой
жилет, а двор кузницы уже погруженным в темноту. Весь свет исходил от горна
и пары ламп. А на наковальне у одного из холодных горнов сидела Заринэ и
наблюдала за Перрином.
подмастерье, но работа, которую он проделал сегодня, не всякому мастеру по
плечу, вот мое мнение. Прекрасные удары и более чем уверенные и ровные.
Шломо Вульф
Роллинс Джеймс
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Каменистый Артем