кто-то прячется во внутренней комнате, бесшумно ходит над головой,
подсматривает в дверную щель, тайно делает что-то там, куда не проникает
взгляд Тома, - находили на него по сто раз в день, так что он рад был
поднять оконную раму и развлечься хотя бы в обществе воробьев, которые вили
гнезда под кровлей и в водосточных желобах и целый день щебетали под окнами.
входивших в дом и заворачивавших в квартиры нижних этажей. При виде прохожих
на улице у него появлялись странные мысли, и иногда он говорил себе, глядя
на человека, обратившего на себя его внимание какой-нибудь особенной чертой
в одежде или внешности: "Я бы не удивился, если б это был он!" Но этого не
случалось. И хотя Том в самом деле поворачивал обратно и шел следом за
привлекшим его внимание незнакомцем, в странной уверенности, что тот идет в
дом, откуда сам он только что вышел, это всегда кончалось одинаково: Том
лишний раз убеждался, что ошибся.
первый же раз, когда Том зашел к нему получить, жалованье за неделю, он
заметил:
будьте так любезны!
стал уверять, что он ни в коем случае не проговорится и мистер Фипс может
всецело положиться на него. Но так как мистер Фипс ответил только: "Очень
хорошо" - и ничего больше, Том решил добиться от него объяснения.
подробно о том, где вы работаете. Лучше не рассказывать.
кладя в карман жалованье за неделю.
видели.
я уже сделал, - нерешительно выговорил Том.
Так и следует.
не ограничится этим, или я больше не понадоблюсь?
много! Идите осторожней: тут довольно темно.
было темно во всех смыслах, и если мистер Фипс говорил и в прямом и в
переносном смысле, значит у него были на то основания.
даже и от этой тайны, вернее разделились между нею и новым руслом, которое
уже само по себе представляло целый Нил.
не имея теперь органа под руками, чтобы по утрам предаваться любимому
занятию, он завел обыкновение совершать долгие прогулки перед тем, как идти
в Тэмпл; и так как его в качестве провинциала, естественно, более привлекали
те части города, где постоянно царили жизнь и движение, он стал постоянным
посетителем рынков, набережных, мостов и особенно - пароходных пристаней:
было так весело и приятно смотреть на людей, бегущих по делам или в поисках
рассеяния, и Тома радовала мысль, что в скучном однообразии городской жизни
можно найти столько свободы и всяких впечатлений.
владелец дома, где они жили, вставал очень рано и уходил по своим делам (что
это были за дела, никто, по-видимому, не знал), то привычки домохозяев
совпадали с их собственными. Таким образом, нередко бывало, что к семи часам
они уже кончали завтракать и выходили на свежий воздух. После двухчасовой
прогулки они расставались где-нибудь на перекрестке, и Том отправлялся на
службу, а его сестра возвращалась домой, так чинно и аккуратно, как только
можно было пожелать.
*, дыша ароматом цветов и фруктов, дивясь великолепию ананасов и дынь;
заглядывая в боковые переулки, где старухи сидели рядами на перевернутых
корзинках и лущили горох; любуясь на толстые пучки спаржи, которыми, словно
брустверами, были укреплены зеленные лавки; с удовольствием вдыхая у дверей
семенных лавок запахи, напоминавшие о сыром телячьем фарше, смешанные с
благоуханием каперсов, оберточной бумаги и семян; кое-где можно было даже
увидеть жирных улиток и вертлявых молодых пиявок.
и утки с неестественно длинными шеями лежали, связанные попарно, совсем
готовые для жаренья, где были выставлены крапчатые яйца в убранных мхом
корзинах и белые деревенские колбасы, не внушавшие никаких подозрений еще не
истребленным кошкам и собакам, лошадям и ослам; молодые сыры всех сортов и
видов; живая птица в корзинках и клетках, казавшаяся очень крупной, оттого
что клетки были очень малы; и несметное множество кроликов, живых и битых.
Много приятных прогулок совершили они по рыбным рядам, освежающим,
прохладным, блещущим серебром, где все, кроме вечно румяных омаров, словно
было залито лунным светом; много приятных прогулок среди возов душистого
сена, под которыми крепко спали собаки и усталые возчики, позабыв о
пирожнике и распивочной. Но ни о два из этих прогулок не была и вполовину
так хороша, как прогулка на пароходную пристань в ясное летнее утро.
каждый из них норовил улизнуть и явно не терял уверенности, что ему это
удастся; и, в надежде на это, толпы пассажиров и груды багажа спешно
переправлялись на борт. Маленькие пароходики непрерывно сновали вверх и вниз
по реке. Ряды за рядами судов, целые рощи мачт, паутина снастей, праздно
повисшие паруса, плещущие весла, проворные лодки, тяжеловесные барки, вбитые
в речное дно сваи, в ослизлых щелях которых ютится множество водяных крыс,
церковные колокольни, склады, крыши домов, арки, мосты, мужчины и женщины,
дети, бочки, краны, ящики, лошади, кареты, зеваки и чернорабочие - все это
можно было видеть каждое летнее утро перемешанным в таком беспорядке, что
Том не в силах был во всем этом разобраться.
выражало напряженное волнение сцены. Все пароходы, казалось, обливались
потом и суетились совершенно так же, как и пассажиры; они волновались и
беспокоились на свой собственный хриплый лад, не умолкая ни на миг, и
нет-нет разражались тревожными криками, не соблюдая знаков препинания:
"Скорей торопитесь я волнуюсь скорей ох боже мой опоздаем что же вы не
спешите я ухожу!"
они опять принимались за то же, пользуясь малейшим предлогом; минутная
остановка, вызванная затором на реке, - и самый храбрый из пакетботов
немедленно начинал пыхтеть и беспокоиться снова: "Ох задержка что случилось
пустите скорей я спешу это вы нарочно да что же вы ах боже мой да пустите же
скорей!" - и так, волнуясь чуть не до сумасшествия, он снова пускался в путь
и медленно уплывал сквозь туман навстречу летнему дню, красившему его в
розовый цвет.
сестрой особенно заинтересовались в данном случае, - и не думал еще уходить,
и здесь суета была в самом разгаре. Наплыв пассажиров был очень велик: с
обеих сторон парохода стояло по катеру; сходни были переполнены; растерянные
женщины, явно направляющиеся в Грейвзенд*, но глухие ко всем увещаниям
насчет того, что этот пароход отходит в Антверпен, упрямо совали корзинки с
провизией под скамейки, за переборки и за бочки с водой, и вообще суматоха
была неимоверная.
пароход, совершенно не замечая за своей спиной пожилой дамы, которая явилась
на пристань с большим зонтиком и теперь не знала, куда его девать. Это
страшное орудие с крючковатой ручкой прежде всего дало знать о себе тем, что
очень больно сдавило Тому дыхательное горло, случайно зацепив его за шею.
Высвободившись довольно добродушно, он тут же почувствовал железный
наконечник зонтика на своей спине, и немедленно вслед за этим крюк зацепил
его за ноги; потом зонтик прогулялся по его шляпе, хлопая наподобие крыльев
большой птицы, и, наконец, угостил его тычком под ребра так больно, что это
заставило Тома обернуться и слегка попенять на такую бесцеремонность.
цыпочки, чтобы лучше разглядеть пароходы; судя по ее разъяренной физиономии,
Том решил, что она напала на него с умыслом, как на своего природного врага,
стоящего в первых рядах толпы.
угрожая Тому зонтиком, что ежели бы только не то, что этих молодчиков
никогда нет поблизости, когда они нужны, она бы его велела арестовать,
велела бы непременно.
чем даром получать такие деньги, - кричала она, - незачем было бы людям с
ума сходить в этой толкучке!
превратился в треуголку. Дама была маленькая и толстая, она сильно
запыхалась и разгорячилась. Поэтому, вместо того чтобы продолжать
пререкания, Том вежливо спросил у нее, на какой пароход ей нужно садиться.
на пароход, а другим обязательно садиться надо, как же! Дурак!
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур
Перумов Ник