свое участие в мятеже. Разрушения же в городе произведены были по
большей части снарядами "Авроры".
одно дело грозить из жерл неподвижным и беззащитным дворцам - и совсем
другое вести борьбу с того же калибра орудиями, бьющими с закрытых
позиций. Два часа отряды мятежников, столпившись на Арсенальной
набережной, наблюдали из безопасного далека за ходом сражения; наконец
малоповоротливое и слабобронированное времен Цусимы чудовище получило
четыре попадания кряду, загорелось и врезалось в быки Двоцового моста:
В сущности, это был конец мятежу, но еще долгих десять часов свистели
пули и лилась кровь.
города матросов: на миноносцах и лодках, катерах и ялах они плыли к
Кронштадту. Им стреляли вслед, но лениво. А чуть позже разбрелись по
домам и боевики- "красногвардейцы". Патрули измученных москаленковцев
блуждали по пустому холодному городу. В здании городской Думы для них
устроили временную столовую; проглотив по несколько ложек горячей каши
и по кружке сладкого кипятка, они шли дальше, на ветер и колючий
летящий снег. Поздно вечером к перрону Балтийского вокзала прибыл
первый эшелон с фронта:
Полковникова и объявил себя "временным диктатором" столицы:
осудил авантюру большевиков и анархистов и призвал временное
правительство к скорейшему созыву Учредительного собрания.
Москаленко за превышение власти и неподчинение приказам:
арестованных по октябрьским событиям. Уцелевшие в ночь мятежа главари
повстанцев либо были спроважены за границу, либо заседали в Думе. Так
что амнистией, дарованной Алексеем Николаевичем по случаю принятия
Конституции, воспользовался он один.
Иркутск.
Однако жизнь
кем не вел.
малярией и больше не встал. В завещании указал, чтобы его похоронили
без памятного знака. Единственные его родственницы, двоюродные сестры,
исполнили это пожелание, правда, не совершенно: на его могиле лежит
беломраморная плита, но на плите ничего не написано.
голос
четырнадцатого. Потом виделись: за границей. Последний раз в Париже,
он работал таксистом:
все.
это ему не пошло. Вот, посмотрите еще эти заметки:
призыв
не по лжи", тут же обрушили на отечественную историю поток густой
грязи, которую они заботливо пестовали в своих письменных столах.
Отринув традиции, завещанные нам Буниным, Фадеевым и Алексеем Толстым,
они развернули разнузданную кампанию очернительства и клеветы, к
сожалению, тут же поддержанную некоторыми издательствами и редакциями
литературных, с позволения сказать, журналов. К сожалению, не остался
в стороне и журнал "Дон", до сих пор высоко державший знамя
коммунистической морали.
партия обнародовала Моральный кодекс строителя коммунизма, когда
советские люди в едином порыве преодолевают последствия культа
личности, когда на волне огульных "разоблачений" всплывает грязная
пена протаскиваемой тихой сапой буржуазной морали, западных
"ценностей", кулацких "идеалов" и казачьей вольницы.
ветром" и был тем творческим импульсом, который подвиг известинского
очеркиста Шолохова взяться за перо и на скорую руку слепить свой, с
позволения сказать, роман, рассчитанный, главным образом, на
неискушенного, но пресыщенного западного читателя, которого не
удовлетворило пресное сочинение господина Пастернака:
своих читателей к благоглупостям сочинителя Шолохова-Синявского,
отважился наконец на публикацию собственно Шолохова, человека,
тернистый путь которого не решились бы описать ни автор "Ивана
Денисовича", ни "Повести о пережитом", ни "Колымских рассказов". И
даже сам автор "Тихого Дона" на вопрос вашего корреспондента, не ждет
ли нас новый роман, в основу которого будет положена его собственная
судьба, ответил, что нет, не ждет, ибо это свыше человеческих сил, и
почти дословно повторил фразу Варлама Шаламова: "Это никому не нужно,
ибо опыт этот не столько страшен, сколько бесполезен".
"лагерной прозы", не понимая того, что партия с болью, с трудом и
великим напряжением преодолевает последствия культа личности не только
в масштабах государства, но и в масштабах каждого отдельно взятого
советского человека. И "лагерная проза" - горькое, однако совершенно
необходимое лекарство, прививка; конечно, как всякое лекарство, его
следует точно дозировать.
нашим детям и внукам, уже получившим необходимый иммунитет; для нас же
это - операция без наркоза.
Куликов Роман
Посняков Андрей
Буркатовский Сергей
Контровский Владимир
Белов Вольф
Белогорский Евгений