Чтение 147–й страницы книги ~Посмотри в глаза чудовищ~

ГЕРОИЧЕСКИЕ ГРЕЗЫ

(К последней литературной сенсации)

Старый лагерник рассказывал мне, что казаков придумал Александр

Серафимович, лежа в тридцать четвертом году на нарах в тифозном
бараке пересыльного пункта номер пятьдесят шесть. Легенда оказалась
живуча:

- Я, видимо, переутомился. Не понял совершенно. Что значит?..

- Да, это подлежит толкованию. И дополнительному пояснению. Начало
простое: прошедший огни и воды человек пишет роман. Такой, какой можно
написать только однажды в жизни. Выплеснуть в него все. Перенести
себя. И вдруг обнаружить, что роман не то чтобы никому не нужен, а как
бы это сказать?.. излишен в этой жизни. Выламывается из всех
отведенных для романов рамок. И вот его не печатают год, два, пять
лет: автор настаивает - и начинает наживать неприятности: Говорят:
исправить вот тут и тут. Вот это слишком кроваво, а вдруг дети
прочтут? А здесь дух эпохи неверно передан, не так все было:

Наконец, провинциальный журнал маленьким тиражом начинает печатать
- и все, статья в "Правде", главного снимают... И тут появляется некий
змей-искуситель.

Не буду приводить всю историю обольщения: это долго и интересно
разве что для психиатров. Но автор вдруг проникается исподволь
подсказанным решением: переправить рукопись: нет, не за границу -
тогда судьба

Пастернака, а он к этому не готов, он изношен, надломлен: Ему
нужна такая слава, чтобы без неудобств. И он переправляет роман себе
самому - молодому.

Понимаете? Начинающий писатель, автор десятка средней руки
рассказов в модном тогда орнаментальном духе. Получает вдруг от
себя-старого гениальное произведение. По-настоящему гениальное. И -
пугается! Пугается всего. Ведь - герой воюет против нынешней власти. А
с другой стороны - очень хочется издать. Соблзн! Несколько лет
борений. И - начинает править роман.

Переписывать. Делать так, чтобы - можно было напечатать. То есть
творить то, на что не пошел старый: И вот - роман выходит. Сенсация,
победа, слава,

Нобелевская, все в рот смотрят: Хоть слово скажи, ждем, изнываем:
А сказать-то больше нечего! Но опять же: слава, деньги, сытость,
власть:

- Да, - сказал Николай Степанович. - Я его видел где-то в начале
шестидесятых.

Он действительно производил впечатление вора. И как странно - ведь
уличить его в воровстве было решительно невозможно - однако же: Итак,
вы сумели меня удивить. Что же дальше?

- Только удивить? Не заинтересовать?

- В моем случае это одно и то же. Демонстрация вашего могущества
была впечатляющей. Как я понимаю, это были не единственные примеры
вмешательства?

- Не единственные - но единичные. Человек, осуществивший первое,
вскоре пал жертвой собственного предприятия. При подавлении
Петроградского мятежа у него погибла вся семья: родители, жена, двое
детей:

- Он обратился к вам?

- Нет, конечно. Но он был талантливым поэтом, причастным многим
тайнам не только поэтического ремесла - а вот эти тайны открыл ему
один из нас. Но много раньше и по другому поводу. В невероятном
потрясении горем он внезапно создал инкантаментум, в итоге
перевернувший мир:

- Надеюсь, это был не я?

- Не вы. Впрочем, не пытайтесь угадать: вы не были знакомы лично,
и имя его вам вряд ли что скажет. В мир поэзии он не вошел - не успел
или не пожелал.

Было напечатано лишь одно его стихотворение: впрочем, это уже
неважно. Он заплатил жизнью за свое искусство и за свой поступок. От
человека нельзя требовать большего.

- Значит, при определенном стечении обстоятельств словом
действительно можно остановить солнце: Я так и думал. Хорошо. Вы
говорите мне, что я могу овладеть всеми этими умениями и применять их
по собственному благорассуждению. Так?

- Совершенно верно. Конечно, это потребует времени, и достаточно
большого - но конечного.

- И все-таки я не понимаю ваших резонов.

- Все очень просто. Мангасы смертны. Золотой дракон тоже... не то
чтобы смертен, но - ограничен временем. Со смертью их пропадут все
знания

Создателей. И людям придется добывать их самостоятельно.
Неизвестно, хватит ли у них времени и сил. Особенно - времени.

- Сейчас меня прежде всех прочих знаний интересуют два мелких
практических вопроса. Первое - что можно сделать с воинством Каина? И
второе - кто и зачем наслал Черный дождь?

- История с Черным дождем - темная. Вам говорит что-нибудь понятие
"Рах"?

- Если я ничего не путаю, в мифах банту так называют бога пауков.
Очень нетипичное для банту имя, поэтому запомнилось.

- Совершенно верно. Как долго может жить имя: Рах - это плод
неудачной второй попытки создать человека. То есть в то время считали,
разумеется, что неудачной была первая попытка. Видите ли, на людей,
вышедших из обезьян, слишком сильное, слишком положительное действие
оказывало содержимое яиц мангасов - и наши аналитики обеспокоились: не
возникнут ли в будущем проблемы: вы меня понимаете.

- Да. Проблемы возникли.

- И еще какие: И тогда решили создать человека заново, из: м-м:
если разрешите, я отпущу подробности.

- Можно отпустить всю историю и прямо ответить на вопрос.

- Хорошо. Рах не есть воплощение абсолютного зла. Но он не
различает добро и зло так же, как дальтоник не различает цвета.
Чрезвычайная его долгоживучесть и высокая неуязвимость: извините. Я
просто: да.

- Ничего.

- Единственный существующий ныне рах на земле вам известен под
именем барона Рудольфа фон Зеботтендорфа. Впрочем, он даже не
настоящий рах. Его создал по древнему синопсису Парацельс. И потом
бедняга Парацельс двадцать лет гонялся за ним по Европе. Но кадавр сам
настиг его в родном Базеле... Вот этот самый барон - чужими руками,
конечно - и произвел необходимые действия:

- С целью уничтожения Пятого Рима?

- Скорее всего. И Союза Девяти. И, разумеется, сателлитных
организаций:

- Всех, практиковавших ксерион?

- Если ксерионом вы называете вещество, содержащееся в яйцах