Пожалуйста!
судом.
разучился, может, соблаговолишь сыграть со мной?
усмотрению. Только и всего.
посмотрел на Вайса Генрих.
знаешь, давай до турнира забудем о том, что произошло сейчас между нами.
Попробуем быть волевыми парнями, а? Мне это будет труднее сделать, чем
тебе. Но я постараюсь на время забыть об оскорблении.
Но запомни: если ты собираешься простить мне пощечину, то я не собираюсь
прощать тебе твои слова! Итак, до завтра.
застрелил меня сразу же, на месте.
теперь боишься, что, побыв со мной, размякнешь и будешь просить прощения.
о чем-нибудь другом. За шахматами нам придется молчать, а потом один из
нас умолкнет навечно.
жил в берлине?
Вилли Шварцкопфа, но вскоре сбился и сказал - рот его нервно кривился:
могу с тобой разговаривать после всего, что произошло. - Встал. - Так,
значит, до встречи. У меня в номере завтра вечером. Тебя это устраивает?
случае, проигрыша он не опасался, так как рассчитывал не только на свое
самообладание, но и на свое несомненное превосходство над Генрихом в этой
игре. Тревожило другое: вдруг Генрих проявит слабодушие и попросту
скроется, уедет или, еще хуже, пользуясь своим положением6 предпримет
такие шаги, после которых Вайс окажется в положении человека, обвиненного
офицером СС в чем угодно...
не было. Напротив, его запальчивость и его горячность никак не вязались с
коварством. Но если Генрих вполне серьезно принял вызов, он не откажется
от дуэли. Если же от нее откажется Вайс, то у Генриха будут все основания
считать его трусом и с презрением отвернуться от него навсегда.
обнаружить в нем ту частицу человечности, которая, быть может, таит в себе
нечто такое, что окажется нужным, полезным Вайсу, его делу.
он улавливал на лице Генриха, когда рассуждал о лагерной инквизиции,
Иоганн приходил к мысли, что эти рассуждения могли внушить Генриху
ненависть к нему, к Вайсу, как к человеку, полностью разделяющему
нацистские методы. И тогда Генрих может воспользоваться вызовом и
безжалостно убить Вайса, как поступил бы и Вайс на его месте, представься
ему столь удобная возможность. Если это так, значит, Вайс переиграл и
жизнь его в опасности. Ведь каждый из них, прежде чем сесть за шахматную
доску, передаст другому записку: "В моей смерти прошу никого не винить".
Получив от Вайса такую записку, Генриха, не дожидаясь конца игры и даже
вовсе ее не начиная, может запросто влепить ему пулю в лоб. И поступит
правильно, если он такой, каким сегодня показался Иоганну. Конечно, это
замечательно, если Генрих такой. Это здорово, если он такой. Тогда он
бесценный человек для того дела, которому служит Вайс. Но в этом случае
Вайс подвергает себя опасности.
Талантливо разыграл, как контрразведчик СС, великолепно усвоивший все,
чему обучал его Вилли Шварцкопф, матерый эсэсовец, специалист по душевным
обыскам не только в застенках гестапо - у каждого своего закадычного друга
он обшаривает душу. Что тогда? Конечно, можно действовать впрямую. Прийти
к Генриху и положить перед ним на стол материалы следствия по делу об
убийстве Рудольфа Шварцкопфа, совершенном Функом по указанию Вилли
Шварцкопфа. И сразу станет ясно, с кем пойдет Генрих.
уклонится от выбора своей судьбы, от решения, за кем идти, Иоганн вынужден
будет убить его.
пожалуй, поступить так: после того как Иоганн обезопасит себя, получив
записку Генриха с просьбой никого не винить в его смерти, надо будет
ознакомить его с материалами следствия. Если Генрих простит Вилли
Шварцкопфу убийство отца, - за одно это следует уничтожить его как
подлеца, негодяя.
Генрих отречется от своего дядя, от всех гестаповцев, вместе взятых, и,
движимый одним только отчаянием6 согласится помогать Вайсу. Но отчаяние -
неустойчивое чувство. Оно может пройти так же быстро, как быстро возникло.
А потом придут другие чувства, другие мысли - все то, что питало Генриха в
фашистской Германии,-и они вытеснят отчаяние, коварно подскажут способы
избавится от тягостной скорби об отце. Все может быть.
не приходит как некое молниеносное просветление. И нельзя рассчитывать,
что, ознакомившись с материалами Папке, Генрих сразу же переменит свои
убеждения.
отчаянии готовый на все. Ему нужен Генрих, убежденный, что в гибели его
отца виноват не один Вилли Шварцкопф. Не только он подлый братоубийца.
Главный убийца - гитлеровская Германия, планомерно уничтожающая другие
народы и понуждающая к самоубийству свой народ, заставив его творить
чудовищные злодеяния.
правильный для него путь - стать на сторону советского народа6 чтобы
помочь избавить немецкий народ от гибели, от уничтожения.
который способен понять Иоганна и принять решение бороться за ту Германию,
что сама первой стала жертвой фашистского террора?
занимался расследованием по делу о пяти немецких военнослужащих,
отказавшихся принять участие в расстреле заложников.
ночью в Варшавской армейской тюрьме6 где специально для этого соорудили
гильотину. Но конструкция ее оказалась недостаточно совершенной6 и поэтому
решено было прибегнуть к примитивному способу, использовав в качестве
орудия казни топор мясника. Осужденным объявили6 что для тех из них, кто
пожелает взять на себя роль палача, казнь будет заменена отправкой на
фронт, в штрафные штурмовые подразделения. Но ни один из приговоренных не
согласился стать палачом.
рейха будет предоставлена офицерам абвера, имена которых он назовет перед
самой казнью. Кстати, это послужит и проверкой устойчивости некоторых
офицеров, проявивших недостаточную активность при допросах преступников. В
связи со всем этим Дитрих и задержался в Варшаве.
сообщив ему, что в Варшаву прибыл Генрих Шварцкопф, племянник
оберштурмбанфюрера СС Вилли Шварцкопфа, сказал, что было бы весьма
целесообразно обеспечить его присутствие при казни военных преступников и
даже участие в ней. Как бы снизойдя, объяснил:
рекомендоваться оберштурмбанфюреру через его племянника. Кроме того,
оберштурмбанфюреру будет приятно, если его родственник продемонстрирует в
генерал-губернаторстве, что он достоин своего дяди - ближайшего
сподвижника рейхсфюрера.
персоной. И он даже излишне бурно поблагодарил своего начальника за эту
весьма ценную рекомендацию.
чтобы Генрих Шварцкопф ни в коем случае не узнал заранее, для чего его
приглашают в тюрьму. Ведь в противном случае он прибудет на казнь в
сопровождении двух эсэсовцев, и те могут оттереть Дитриха от командования
всей процедурой. Нужно найти для приглашения какой-либо служебный повод,
касающийся только самого Генриха Шварцкопфа.