кредитах иностранным государствам, они всегда находили свои имения в полном
порядке, и конечно же это обстоятельство вызывало у хозяев желание
отблагодарить сторицей.
садовниками, работниками сферы обслуживания и всеми остальными, оберегающими
право на частную жизнь сильных мира сего. И если для этого требуется иногда
обойти кое-какие законы, то это делать не возбраняется, особенно если
учесть, на какие чудовищные инсинуации способна порой пресса ради того,
чтобы повыгоднее продать свои скандальные издания.
бьет жену, своих детей, оскорбляет соседа, но, как правило, подобные сцены
корреспондентов бульварной прессы не интересуют.
сенсационного чтива для людей, не обладающих и сотой долей их талантов.
Например, богатые предоставляют работу, занимаются благотворительностью,
зачастую существенно облегчают участь тех, кому посчастливилось с ними
встретиться, так за что же их преследовать?
стоило попридержать языки всяких писак во избежание каких-либо конфликтов,
что, в свою очередь, позволяло оберегать строго охраняемые тайны
привилегированной зоны, в которой находилась резиденция на берегу
Чесапикского залива.
предметом насмешек для другого. Правительственные документы с грифом
"секретно" то и дело попадают на страницы прессы, а сексуальные пристрастия
какого-либо члена кабинета, как правило, являются тайной лишь для его жены,
равно как и ее любовные похождения для него. "Клянусь жизнью, если нарушу
слово" - это клятва для юнцов, но там, где речь действительно идет о риске
для жизни, тайна должна быть абсолютной.
поселок Синвид-Холлоу к Чесапикскому заливу.
находилась библиотека - просторное помещение с высоким потолком, -
обстановка которой отличалась подчеркнуто мужским стилем с преобладанием
дерева, натертого до блеска воском. Широкие окна выходили в парк с
подсвеченными снизу скульптурами. Повсюду, где только позволяло место, были
книжные полки высотой в два с лишним метра. Возле окон стояли кресла, обитые
мягкой коричневой кожей, с торшерами по бокам. В правом дальнем углу
виднелся письменный стол из вишневого дерева с вращающимся креслом черной
кожи с высокой спинкой. В центре библиотеки свободно размещался большой
круглый стол. Так выглядело вполне обычное, на первый взгляд, место встреч,
которые лучше всего проводить в тиши какого-нибудь медвежьего угла.
бросалось нечто необычное и даже странное. На столе, напротив каждого
кресла, стояла бронзовая лампа, свет которой был направлен на специальный
желтый блокнот. По-видимому, эти небольшие четко очерченные кружки света
помогали сидящим за столом концентрировать свое внимание на записях, которые
они делали, и свет при этом не слепил тех, кто рядом и напротив. Другого
освещения в комнате не было, поэтому сидящие за столом время от времени
оказывались в тени, и выражение их лиц можно было наблюдать лишь короткое
время.
продолговатый цилиндр, из которого нажатием кнопки опускался серебристый
экран. В данный момент он предназначался для другого оборудования -
несколько необычного. В восточную стену на соответствующей высоте была
встроена автоматически выдвигаемая консоль с аудиовизуальной аппаратурой, в
частности с проекторами для воспроизведения прямых и записанных на пленку
телепередач, киноматериалов и слайдов, а также аудиозаписей. Дистанционно
управляемый диск типа перископа, весьма сложной конструкции, установленный
на крыше, давал возможность принимать спутниковые и коротковолновые передачи
со всех концов земного шара. В данный момент на четвертом с края проекторе
моргал красный глаз индикатора - турель со слайдами была готова к работе.
богатого человека! И к тому же в точности повторяло атмосферу, пожалуй,
всего разведывательного сообщества.32 Достаточно было нажать
кнопку, и события в мире - прошлые и текущие - представлялись для детального
анализа и вынесения суждений.
любопытный анахронизм. В нескольких метрах от полок с книгами стояла
старинная литая печь из чугуна с уходящим в потолок дымоходом, рядом с ней
находился железный ларь с углем. В печи горел огонь, хотя в помещении
работал кондиционер, столь необходимый в теплые влажные вечера на берегу
Чесапикского залива.
штата Мэриленд, эта деталь обстановки комнаты, отведенной под библиотеку,
являлась весьма существенной. Записи, сделанные здесь во время таких встреч,
сжигались, ибо все, что происходило, ни в коем случае не должно было стать
достоянием внешнего мира.
подъемы и спады экономики, развязывание и предотвращение войн. Они являлись
наследниками не только своих имений, но и могущественной тайной организации
свободного мира.
считая с текущего ноября, - произнес седой мужчина с аристократическим лицом
и орлиным профилем, сидевший во главе стола заседаний. - Вряд ли стоит
тратить время на размышления о том, произойдет это или нет. Он прочно держит
страну в руках, а его опытные советники способны удержать его от так
называемой "катастрофы ошибок", и с этим никто ничего не может сделать,
включая и нас. Поэтому мы обязаны, предвидя эту неизбежность, подготовить
нашего человека.
головой, худощавый, с залысинами пожилой мужчина лет семидесяти с большими
кроткими глазами. - Мы должны действовать быстро. И только тогда что-то
можно изменить. Президент милый человек, обаятельный, хочет всем понравиться
и, полагаю, быть любимым.
враждебности в голосе произнес широкоплечий смуглый мужчина средних лет в
безупречно сшитом костюме, свидетельствовавшем о его немалом благосостоянии
и безукоризненном вкусе. - Я не испытываю к нему никакой неприязни, он
благоразумный, порядочный и, возможно, даже добрый человек. Таким его все
воспринимают. Речь, однако, не о нем, а о тех прихвостнях, что стоят за ним,
вернее - финансируют его избирательную кампанию, о чем он, скорее всего, не
догадывается!
человек среднего возраста с лихорадочным блеском глаз ученого и торчащими
пучками рыжих волос вместо бровей был одет в твидовый пиджак с замшевыми
накладками на локтях. - Советники у него ни к черту! Ставлю десять против
одного, что еще до истечения своего первого срока он допустит ряд серьезных
промахов.
тронутыми сединой волосами в элегантном платье из черного шелка. На ней не
было почти никаких украшений, а хорошо поставленная речь изобиловала
мелодическими интонациями, которые часто называют среднеатлантическими. - И
не потому, что недооцениваете его, хотя и это имеет место, а потому, что он
и стоящие за ним люди будут стремиться к консенсусу на основе консолидации
до тех пор, пока он не станет политически неуязвимым. Бесконечные потоки
риторики, никаких серьезных заявлений... Оппозиция будет сведена до
положения безмолвствующих наблюдателей. Иными словами, они приберегут свое
главное оружие на второй срок президентства.
нами неотложных мер? - спросил седовласый Самуил Уинтерс, кивнув на сидящего
справа хмурого Иакова Манделя.
прическу и резко подавшись вперед. - Если рассуждать трезво, я не уверена в
том, что мы способны действовать решительно и энергично, - тихо произнесла
она. - Мы лишь в состоянии попытаться рассмотреть более радикальный подход.
сидящий слева от миссис Лоуэлл. - Все должно происходить абсолютно
естественным образом, присущим государственной власти, превращающей пассивы
в активы. Таков должен быть наш подход! Любое отклонение от принципа
естественной эволюции, а природа непредсказуема, чревато тревожными
симптомами. Этого консенсуса, о котором вы упомянули, будут стремиться
достигнуть дворцовые приспешники, и тогда мы превратимся в полицейское
государство.
втягивая в игрища всех добропорядочных и предавая огню наиболее
трезвомыслящих. - Он на мгновение замолчал, устремив взгляд на сидящую
напротив женщину. - Эрик прав, Маргрет, в этом деле не бывает мелочей.
Лоуэлл. - Речь совсем не о покушениях, как в Далласе, или захвате заложников
безумными подростками. Я имею в виду только время. Есть у нас время или нет?
есть, - заявил Иаков Мандель. - Но все зависит от выбора кандидата.
словесную пикировку седовласый Самуил Уинтерс. - Как вы все знаете, наш
коллега мистер Варак завершил свои поиски и убежден в том, что нашел нужного
человека. Не буду утомлять вас его многочисленными выкладками, скажу лишь,
что, если среди нас возникнут разногласия, мы рассмотрим каждый из его
Посняков Андрей
Марко Джон
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Елманов Валерий
Ибсен Генрик