были далеко от окна и ничего увидеть ей не удалось, степень их возбуждения
была сама по себе достаточно тревожным признаком. Судя по всему, Оскар уже
давно не поглаживал их перышки. Так где же он? Может быть, его труп лежит в
Поместье, в зарослях высокой травы? Даже если и так, было бы безумством
отправляться туда на его поиски за час до наступления темноты. Кроме того,
она была уверена, что глаза ее не обманули: в самый последний момент она
видела, как Оскар поднялся на ноги и оперся о косяк. Несмотря на всю
склонность к излишествам, он был физически крепким мужчиной. Она не могла
поверить в то, что он мертв. Скорее уж где-то прячется, скрываясь от Tabula
Rasa и его агентов. С этой мыслью она вернулась к парадной двери и
нацарапала анонимную записку, в которой сообщалось, что с ней все в порядке.
Записку она бросила в почтовый ящик. Он поймет, кто ее автор. Ну кто еще,
кроме нее, мог написать о том, что Экспресс привез ее домой, целой и
невредимой?
улицы донесся чей-то крик: кто-то звал ее по имени. Она вышла на балкон и
увидела внизу Клема, орущего во всю глотку. В последний раз они
разговаривали много месяцев назад, и к тому удовольствию, которое она
испытала, увидев его, примешивалось чувство вины. Но по тому облегчению,
которое прозвучало в его голосе при ее появлении, и по жару его
приветственного объятия она поняла, что пришел он не для того, чтобы
вымучивать из нее извинения и оправдания. Он с ходу заявил, что пришел
сообщить ей нечто экстраординарное, но прежде чем он сделает это (она сочтет
его сумасшедшим, в этом нет сомнений), ему надо выпить. Не может ли она
налить ему коньяка? Она исполнила его просьбу, и он осушил рюмку одним
глотком. Потом он сказал:
она смешалась. Миляга хотел остаться невидимым, и, как ни велика была ее
ярость, она чувствовала себя обязанной уважать это желание. Но Клем не
собирался отступать.
дозвониться, но телефон был отключен. Потом он написал Миляге письмо, но тот
не ответил...
ты, наверное, осведомлен лучше меня.
перечитывая его любовные письма и слушая песни, под которые мы танцевали. Я
попытался оставить все это в прошлом и снова начать жить. Но я оставил в его
комнате все, как было. Я просто не мог решиться разобрать его одежду или
даже снять постельное белье и постоянно откладывал это на будущее. И чем
дольше я откладывал, тем более невозможным мне это казалось. И вот этим
вечером я вернулся домой в самом начале девятого и услышал, как кто-то
разговаривает. - Каждая клеточка тела Клема, кроме его губ, замерла без
движения, прикованная воспоминанием. - Я подумал, что оставил радио
включенным, но нет, голос доносился сверху, из его спальни. Это был он,
Джуди, он звал меня, совсем как раньше. Я так перепугался, что чуть не
убежал. Глупо, правда? Днями и ночами я молился, чтобы мне был ниспослан
какой-нибудь знак того, что Бог принял его к себе, и вот, когда этот знак
появился, я чуть не обосрался. Говорю тебе, я полчаса простоял на лестнице,
надеясь, что он перестанет меня звать. И иногда он действительно переставал
на время, и мне почти удавалось убедить себя в том, что все это мне
померещилось. А потом он начинал снова. Никакой мелодрамы. Просто пытался
убедить меня перестать бояться, подняться в его комнату и поздороваться. В
конце концов, я так и сделал.
Такой она была и в этот вечер - вся полна солнечных лучей. И он был там, в
этих лучах. Я не видел его, но я знал, что он рядом, потому что он сам
сказал мне об этом. Он сказал мне, что я хорошо выгляжу. А потом сказал
так: ?Сегодня радостный день, Клем. Миляга вернулся и привез с собой
ответы?.
знаешь его: когда он счастлив, он совсем сходит с ума, как ребенок. - На
губах Клема играла улыбка, а глаза его были устремлены на те картины, что
оставались у него в памяти от лучших дней. - Его так переполняла эта
новость, что мне почти ничего не удалось больше узнать. - Клем поднял взгляд
на Юдит. - Свет уходил, - сказал он. - И мне кажется, ему тоже надо было
уходить. Он сказал, что наш долг - помогать Миляге. Поэтому он и явился мне
сегодня. Он сказал, что это трудно, но ангелом-хранителем вообще быть
нелегко. И тогда я спросил, почему он говорит только об одном ангеле - ведь
нас же двое? А он ответил: ?Потому что мы с тобой - едины, Клем, ты и я. Мы
всегда были и всегда будем едины?. Вот в точности его слова, я клянусь. А
потом ушел. И знаешь, о чем я все время думаю?
мог бы провести его вместе с ним. - Клем поставил рюмку на столик, вытащил
из кармана платок и высморкался. - Вот, собственно говоря, и все, - сказал
он.
не вынес скорби и стал видеть галлюцинации.
ему повезло, что у него два таких ангела-хранителя.
была единственным человеком, который об этом знал.
что даже если он сумасшедший, в круге его друзей нашелся еще один подобный
безумец, к которому он всегда сможет обратиться, чтобы обсудить свои
бредовые галлюцинации. Юдит рассказала ему то немногое, что она сочла
возможным доверить ему на данном этапе (то есть практически ничего), но
пообещала встретить с Милягой и от имени Клема рассказать ему о посещении
Тейлора. Благодарность Клема была не настолько велика, чтобы он не обратил
внимания на ее скрытность.
ты мне можешь сказать?
сможет причинить ему вред.
если он найдет тебя снова...
угрозой. То, что Миляга вернулся в... вернулся домой, не означает, что все
трудности позади. На самом деле, они только начинаются.
возвышенное.
ошибки. А если что-нибудь пойдет не так...
разрушенном Изорддеррексе.
сказал Клем, - мы будем готовы выслушать тебя. Мы оба. - Он взглянул на
часы. - Мне пора идти. Я опаздываю.
дежурство и подбираем по городу беспризорных детей. В Лондоне их полно.
Он прекрасно знал, что большинства этих людей он уже никогда не увидит. Ну а
потом, разумеется, посреди ночи его стало выворачивать наизнанку, он
почувствовал себя хуже, и мы просидели с ним до утра, разговаривая о... да
Бог его знает о чем! Обо всем на свете. И он рассказал мне, как он всегда
любил Милягу. Как Миляга был самым загадочным человеком в его жизни. Он
сказал, что Миляга часто снился ему и во сне говорил на несуществующих
языках.
сказала Юдит.
настоящее Рождество, безо всякого язычества, и пойти на полночную мессу, как
мы обычно и делали в прошлом, а я сказал ему, что, как мне казалось, мы уже
решили, что в этом нет особого смысла. И знаешь, что он ответил мне? Он
Черепнин Владимир
Роллинс Джеймс
Контровский Владимир
Влодавец Леонид
Пехов Алексей