уверенно войдет в зал суда, стойко выдержит все взгляды - даже взгляд
самого Мейсона, забудет (даже давая показания как свидетель) о своем
страхе перед ним, о том, как ужасны все эти известные Мейсону факты,
которые он должен объяснить с помощью напечатанных в шпаргалке ответов...
забудет Роберту и ее последний крик и душевную боль и муку, вызванную
потерей Сондры и всего ее веселого, блестящего мирка.
долгий день в обществе сухопарого, бородатого Краута или хитрого,
изворотливого Сиссела (они вечно околачивались поблизости и часто
подходили к двери камеры, чтобы окликнуть его: "Как живем?" - и завести
разговор о городских происшествиях или сыграть в шашки или шахматы), Клайд
все больше и больше мрачнел и начинал думать, что в конце концов, пожалуй,
у него нет никакой надежды на спасение. Ведь он совсем одинок, если не
считать адвокатов, матери, брата и сестер! От Сондры, разумеется, ни
слова. Оправившись немного от первого потрясения и ужаса, она теперь
несколько иначе думала о Клайде: в конце концов, быть может, он убил
Роберту и сделался отверженным, жертвой, только из-за любви к ней. И все
же общество относилось к нему так враждебно, с таким ужасом, что она не
отважилась даже думать о том, чтобы написать ему хоть слово. Ведь он
убийца! И вдобавок эта его жалкая семья! В газетах пишут, что его
родители, живущие на Западе, - просто уличные проповедники и сам Клайд
мальчиком распевал псалмы на улицах!
очевидно, всепожирающей страсти. Как горячо он, должно быть, ее любил,
если мог решиться на такое ужасное дело! Быть может, когда-нибудь, много
позже, когда об этой истории немного забудут, можно будет как-нибудь
осторожно, не подписываясь, ему написать? Пусть он знает, что не совсем
забыт, ведь он так горячо ее любил. Но нет, нет... родители... если они
узнают или заподозрят... и общество... и все ее прежние приятели... Нет!
Во всяком случае, не теперь. Быть может, после, когда он будет освобожден
или... или... осужден... она сама не знает. И все же она очень страдала,
каким бы мерзким и отвратительным ни казалось ей ужасное преступление, при
помощи которого Клайд хотел ее завоевать.
тяжелые решетки окна на мрачную площадь, или читал и перечитывал газеты,
или нервно перелистывал страницы журналов и книг, которые доставлял ему
адвокат, или играл в шашки и шахматы, или обедал: Белнеп и Джефсон
специально договорились с тюремным начальством (таково было желание дяди
Клайда), чтобы его меню состояло из лучших блюд, чем те, что обычно
подаются рядовым заключенным.
безвозвратно, навсегда потеряна для него - он спрашивал себя, хватит ли у
него сил продолжать эту, как ему порой казалось, почти бесполезную борьбу.
затихала, - сны... призрачные видения того, что больше всего страшило его
и лишало последнего мужества... - он вскакивал на ноги, расширенными
глазами глядя в одну точку. Сердце его неистово колотилось, холодный пот
выступал на лбу и ладонях. Электрический стул - где-то там, в тюрьме штата
- Клайд прежде читал о нем, о том, как умирают на нем люди... И он начинал
ходить взад и вперед и думал, думал... если все пойдет не так, как уверяет
Джефсон... если он будет осужден и в новом судебном разбирательстве
откажут... тогда... Нельзя ли тогда как-нибудь вырваться из этой тюрьмы и
бежать? Эти старые кирпичные стены... Какой они толщины? Может быть,
все-таки можно при помощи молотка, камня, чего-нибудь, что могли бы ему
принести... хотя бы брат Фрэнк, или сестра Джулия, или Ретерер, или
Хегленд... если б только он мог списаться с кем-нибудь из них и уговорить
их принести ему что-нибудь подходящее... Если бы добыть пилку, чтобы
перепилить решетку! И потом бежать, бежать, как он должен был бежать
тогда, в тех лесах...
19
ветер, который сгоняет в кучи опавшие листья, а потом внезапными порывами
взметает их, и они кружатся и мечутся туда и сюда, словно летящие птицы.
И, несмотря на предчувствие борьбы и трагедии, охватившее многих, несмотря
на возникающий в глубине сознания призрак электрического стула, - какое-то
праздничное настроение: фермеры, лесорубы, торговцы сотнями съезжаются в
фордах и бьюиках - с женами, дочерьми и сыновьями, даже с младенцами на
руках. Они собрались на площади задолго до открытия суда, а когда
приблизился назначенный час, столпились - кто у ворот тюрьмы, в надежде
хоть мельком взглянуть на Клайда, кто у ближайшего к тюрьме входа в здание
суда: через эти двери должны были провести Клайда, и здесь публика могла
увидеть его, а затем и пройти в зал суда. Голуби невесело бродят по
карнизам и по краю крыши старинного здания.
Саундерс и молодой, недавно окончивший курс обучения юрист по фамилии
Мэниго: они помогают ему приводить в порядок материалы следствия и давать
наставления и инструкции различным свидетелям, уже собравшимся в приемной
прокурора, чье имя стало в эти дни известно всей стране. А на улице, около
суда, крики разносчиков: "Вот орехи!", "Сосиски! Горячие сосиски!",
"Покупайте историю Клайда Грифитса со всеми письмами Роберты Олден! Только
двадцать пять центов!" (Один приятель Бэртона Бэрлея выкрал копии писем
Роберты из канцелярии Мейсона и продал их издателю бульварных романов в
Бингхэмптоне, а тот немедленно выпустил их отдельной брошюркой вместе с
описанием "страшного преступления" и с портретами Роберты и Клайда).
с ними Клайд, облаченный в тот самый костюм, который он пытался навсегда
схоронить в водах Двенадцатого озера. При этом на Клайде новый галстук,
новая сорочка и новые башмаки, - все для того, чтобы он предстал на суде в
своем лучшем виде, таким, каким он был в Ликурге. Рядом Джефсон - длинный
и тощий и, по обыкновению, одетый кое-как, но с той железной силой,
сквозящей в каждой черточке лица, в каждом движении, в каждом взгляде,
которая всегда так поражала Клайда. Белнеп наряден, как первый франт из
Олбани; на него падает вся тяжесть предварительного изложения дела на суде
и участия в перекрестном допросе свидетелей.
что бы там ни стали говорить и делать на суде, слышите, Клайд? - заговорил
он. - Мы будем с вами все время, с начала до конца. Вы будете сидеть между
нами. Улыбайтесь или делайте равнодушное лицо, но только не сидите с
испуганным видом. Однако не нужно быть и слишком развязным и веселым, а то
они решат, что вы относитесь ко всему этому несерьезно. Понимаете, вы все
время должны выглядеть приятным, симпатичным юношей и держаться как
подобает джентльмену. И ни в коем случае не пугайтесь - это может очень
повредить и вам и нам. Ведь вы не виноваты, значит, у вас нет никаких
причин бояться, хотя вы, конечно, должны быть огорчены случившимся. Я
уверен, что вы прекрасно все это осознали.
говорите. И потом - я ведь не ударял ее нарочно, это чистая правда, чего
же мне бояться?
причинам полагался больше, чем на Белнепа. В самом деле: сказанные им
сейчас слова были точным повторением того, что твердил ему Джефсон два
месяца подряд. И сейчас, поймав его взгляд, Джефсон придвинулся ближе и, в
упор глядя на Клайда своими сверлящими, но в то же время ободряющими
голубыми глазами, начал:
понимаете и должны все время верить в это и помнить об этом, потому что
так оно и есть. У вас не было намерения ударить ее, слышите? Вы клянетесь
в этом. Вы поклялись мне и Белнепу, и мы вам верим. Обстоятельства таковы,
что мы не можем заставить средний состав присяжных понять это и поверить в
это, если мы изложим все в точности так, как вы рассказываете. Это не
пройдет, я уже вам объяснял. Ну, так что ж! Вы знаете правду, мы - тоже.
Но чтобы добиться для вас справедливого приговора, нам приходится дать
несколько иное, подставное объяснение, подменить им правду, которая
заключается в том, что вы ударили мисс Олден нечаянно: мы не можем
надеяться, что присяжные поймут эту правду в чистом, неприкрашенном виде.
Понимаете?
почтительным вниманием.
внутреннем переломе, который вы пережили. Это не совсем верно по времени,
но ведь вы действительно почувствовали перемену в себе, когда были на
озере. И в этом наше оправдание. Но, ввиду всех странных обстоятельств
дела, присяжные никогда этому не поверят, и потому мы просто перенесем
переворот, который произошел в вашей душе, на другое время, - понятно?
Устроим его до того, как вы поехали кататься на лодке. Это не совсем
верно, но ведь неверно и обвинение, будто вы ударили ее намеренно. И вас
не должны посадить на электрический стул по неправильному обвинению, - по
крайней мере, я на это не согласен. - Он посмотрел Клайду прямо в глаза,
потом прибавил: - Понимаете, Клайд, это все равно, что заплатить за
картошку или за костюм пшеницей или бобами, потому что, хотя у вас и есть
деньги, кто-то вдруг ни с того ни с сего объявил, будто они не настоящие,
и теперь у вас не хотят их брать. Поэтому вам приходится расплачиваться
пшеницей или бобами. Вот мы и дадим им бобы. Но оправданием служит то, что
вы не виновны. Вы не виновны? Вы поклялись мне, что под конец не хотели ее
ударить, какие бы у вас ни были намерения сначала. И этого для меня
Посняков Андрей
Лукьяненко Сергей
Конюшевский Владислав
Володихин Дмитрий
Акунин Борис
Белогорский Евгений