смертным приговором ему, как я понимаю, явилось ответом на твое письмо
королю?
терпение. Я не знал, что мне и думать, и, признаться, даже начал всерьез
помышлять о том, чтобы тайком пробраться в замок и самолично прикончить
Фернандо. К счастью, все обошлось, и теперь, если дон Альфонсо умрет,
королевой Кастилии станет Бланка. Осмелюсь предположить, что при ней
иезуиты будут с ностальгией вспоминать о двух предыдущих царствованиях.
перцу... Ай, черт! - вскричал он, пораженный внезапной мыслью. - Ведь
тогда Филипп может стать королем!
Галлии.
отдаю себе отчет в том, что теперь у Филиппа появится большой соблазн
разорвать свою помолвку с Анной Юлией и жениться на Бланке. Но этому не
бывать! Не бывать, уразумел? Пока я жив, я не допущу этого - хоть как бы я
ни любил Филиппа и ни уважал Бланку. Пускай себе любятся, пусть рожают
детей, но жениться я им не позволю. Дудки! В конце концов я гасконец, я
галл. Галлия моя страна - а Филипп должен стать ее государем. Если же он
вздумает противиться своей судьбе, то я силой заставлю его пойти под венец
с Анной Юлией и все-таки посажу их обоих на престол... Чисто
по-человечески, мне, конечно, жаль Бланку и Филиппа, они просто созданы
друг для друга. Но они не обычные люди, от их решения зависят судьбы
миллионов людей, и осознание всей глубины своей ответственности,
ответственности перед Богом и грядущими поколениями, должно помочь им
преодолеть свои человеческие слабости. А в случае чего - я буду начеку и
подстрахую их.
комнату сотряс его могучий храп.
во время заседания Государственного Совета. Внезапно у него закружилась
голова, перед глазами поплыли разноцветные пятна, на лбу выступил холодный
пот, а все тело прошиб озноб. Он мертвенно побледнел, пошатнулся и,
наверное, упал бы с кресла, если бы его не поддержал камергер.
встревоженные взгляды. Губы графа Саламанки тронула злорадная усмешка, но
он тут же спрятал ее и изобразил на своем лице искреннее участие - даже
чересчур искреннее, подозрительно искреннее.
его за помощь. Озноб и головокружение прошли. Он вытер со лба испарину,
вяло улыбнулся и сказал:
так молод, я так хочу жить... Ах, Фернандо, Фернандо! Как же ты мог,
Каин?.."
овладела необычайная слабость, мысли едва ворочались в его голове, которая
время от времени начинала кружиться, и тогда перед его глазами выплясывали
свой зловещий танец разноцветные пятна неприятных, отталкивающих, ядовитых
оттенков. Чуть позже, к обеду, его затошнило и то и дело рвало; вскоре его
стало рвать желчью.
здоров, теперь то хватались за головы, то беспомощно разводили руками; они
никак не могли взять в толк, что же происходит с их королем.
все больше одолевала его. Даже незначительное умственное напряжение быстро
утомляло, он слишком много спал, очень мало ел - у него напрочь пропал
аппетит, и каждый кусок пищи ему удавалось проглотить лишь ценой
невероятных усилий.
отца, Альфонсо избавился от последних сомнений и одновременно лишился
последних надежд - его, как и папу, отравили, причем тем же самым ядом.
подозрений.
Альфонсо отверг соблазн послать навстречу Эрнану гонца с распоряжением
немедленно казнить Фернандо. Он знал, что его письмо вряд ли дойдет по
назначению, и этим он лишь откроет врагу все свои карты, не говоря уж о
том, что приговорит гонца, в сущности, ни в чем неповинного человека, к
почти неминуемой смерти.
превысить свои полномочия, или же, в крайнем случае, что он будет строго
придерживаться полученных указаний передать ему брата из рук в руки,
угрожая тут же прикончить его, если кто-то попытается воспрепятствовать
этому. И тогда, как уже твердо решил Альфонсо, Фернандо живым из его
спальни не выйдет.
Дворцовая стража была предупреждена заранее, и как только Эрнан назвался,
его немедленно провели в королевскую опочивальню.
всем присутствующим оставить их вдвоем. Усталый взгляд его оживился,
дыхание участилось, а на щеках от волнения проступил слабый румянец.
затворились за последним из вышедших дворян.
Уэльва, был казнен утром восьмого ноября в замке Калагорра, принадлежащем
дону Клавдию, графу де Эбро. Приговор был приведен в исполнение именем
вашего величества, с согласия вышеупомянутого сеньора дона Клавдия и с
соблюдением всех необходимых формальностей.
дней наконец была разрешена, и у него будто гора с плеч свалилась. Он вяло
махнул рукой, указывая на стул возле кровати.
королю обо всем, что произошло в Калагорре, не преминув также упомянуть и
про отряд гвардейцев, явно пришедших на выручку Фернандо.
Оказывается, он знал больше, чем я полагал... Нет, это безобразие! Это уже
ни в какие рамки не вкладывается. Я еще жив, я еще в здравом уме и твердой
памяти, а мои верные вельможи уже закусили удила. Черт-те что вытворяют! И
что мне с ними делать, ума не приложу... Впрочем, с ними пусть Бланка
разбирается, уж она-то найдет способ их усмирить. А я... Хотите верьте,
граф, хотите нет, но я чувствую на своем затылке дыхание смерти... оно
ледяное... Старуха с косой настигает меня.
обратном, но Эрнан не был царедворцем. Он промолчал. Негоже, думал он,
утешать королей. Это унижает их достоинство.
Позовите хранителя печати[61], господина де Риасу, он должен быть в
соседней комнате.
в соседней комнате, ожидая, когда освободиться король, и по приглашению
Шатофьер вошел в спальню.
главного кравчего Трухильо и повесить его... Нет, не сразу. Сначала
подвергните его пыткам, пусть признается, кто подговорил его отравить
меня, пусть выложит все, что ему известно. Пытайте его подольше, выжмите
из него все, что можно, а как только увидите, что ему уже нечего сказать
по делу и он начнет признаваться в несуществующих грехах и возводить
напраслину на других, отправьте его на виселицу. Смертный приговор я
подпишу позже; кстати, распорядитесь, чтобы его подготовили. Формулировка:
государственная измена.
задержал его:
- я назову имя наследника престола. Теперь вы свободны, сударь, оставьте
нас.
обращенные к гвардейцам из охраны: "Вы двое - за мной".
нечего бояться за Бланку. Она может спокойно приезжать в Толедо, сейчас ее
присутствие здесь просто необходимо - ведь она будущая королева Кастилии.
позднее через неделю.
Контровский Владимир
Корнев Павел
Орлов Алекс
Конюшевский Владислав
Мурич Виктор
Орловский Гай Юлий