Наверное, ребенка растит отец. Чужак в человеческом облике. Наблюдатель.
открытия. Но в то же время это укрепило мою уверенность: Энея хотела,
чтобы я сыграл какую-то роль в жизни ее ребенка. Ее собственные
заглядывания в возможные будущие, по-видимому, заканчивались для нее
смертью. Может, она не знала, что меня не казнят сразу. Но, с другой
стороны, она ведь просила развеять ее прах на Старой Земле... что
предполагало то, что я выживу. Наверное, она считала, что просит слишком
многого... Надо найти ее ребенка и помочь ему чем смогу - будь то
мальчик или девочка, - когда подрастет - помочь и защитить в этом
неласковом мире.
так плакал после смерти Энеи, и - что довольно странно - не столько от
боли утраты, сколько от горечи, что мне отказано во втором шансе взять
за руку ребенка, как некогда двенадцатилетнюю Энею, защищать дитя моей
любимой, как я пытался защитить мою любимую.
попытке свергнуть Священную Империю ее ждет поражение. Она любила меня и
любила жизнь, хотя знала, что мы проиграем.
с этим другим ребенком. Быть может. Наблюдатель с радостью примет мою
помощь, мой человеческий опыт в воспитании ребенка, почти наверняка
обладающего сверхчеловеческими способностями. Я вправе сказать, что
никто не знал Энею лучше меня. Это крайне важно для воспитания ребенка -
нового мессии. Я возьму с собой эту повесть, сейчас без всякой пользы
записанную в скрайбере, и мало-помалу открою ее мальчику (или девочке),
а в один прекрасный день вручу скрайбер ему.
углов. Итак - дело за немногим - как бытье моей неотвратимой казнью.
Никто не пришел спасти меня. Вся беда по взрывоопасной скорлупе яйца, и
будь способ обойти эту проблему, кто-нибудь непременно был бы уже здесь.
Просто поразительно, что я жив до сих пор вопреки всякой вероятности,
когда дерьмовый детектор каждые пару часов готов выпустить яд. Подобное
везение не может длиться вечно.
ступени. Еще до своего заточения я вполне преуспел - если и не достиг
совершенства - в изучении языка мертвых и языка живых. Своим
повествованием я показал, что могу получить доступ к Бездне, по крайней
мере - к давним воспоминаниям тех, кто ныне жив, несмотря на то что
оболочка камеры каким-то образом создает помехи моей способности
почувствовать, что же случилось сейчас с моими друзьями - отцом де Соей,
Рахилью, Лхомо, Мартином Силеном.
подсознательно отказывался от попыток связаться с миром живых - во
всяком случае, в том, что не связано с моим повествованием об Энее, -
заранее отнеся себя к числу обитателей мира мертвых.
объясняла - услышать музыку сфер и сделать первый шаг.
разделил с ней ее ужасную смерть, обрушившуюся на меня величайшей волной
постижения сути, я бы ничего не понял. Но понимание пришло.
фокуса - что можно просто расслышать шипение, потрескивание и свист
звезд, как делают это радиотелескопы уже свыше одиннадцати веков. Нет,
Энея имела в виду совсем другое. Она слушала не звезды, а резонанс живых
существ - и людей, и других. Перед тем как телепортироваться, она
использовала Бездну как направляющий радиомаяк.
Центр грубо разрывал ткань Бездны, ткань пространства-времени, и
удерживал края разрыва порталами, подобно тому, как в эпоху скальпельной
хирургии фиксировали зажимами края раны. Способ телепортации, избранный
Энеей, был неизмеримо более изящен.
когда она переносила "Иггдрасиль" из системы в систему, я всякий раз
удивлялся, как мы до сих пор не материализовались внутри скалы или в
пятидесяти метрах над землей или не угодили вместе с кораблем внутрь
звезды. Мне казалось, что телепортация вслепую - это как
незапланированный прыжок с двигателем Хоукинга: дело опасное и
непредсказуемое. Но мы всегда появлялись именно там, где следовало. И
теперь я понял почему.
Бездной, в свою очередь резонирующей с разумной жизнью и мыслью, а затем
использовала почти неисчерпаемую энергию Бездны, чтобы... чтобы сделать
первый шаг. Пройти сквозь Бездну туда, где ждут эти голоса. Как-то раз
Энея сказала, что Бездна черпает энергию квазаров, взрывающихся ядер
галактик, черных дыр и темной материи - достаточно, наверное, чтобы
перенести комок органической материи сквозь пространство-время и
положить в нужном месте.
Она в шутку называла себя Ньютоном, который в один прекрасный день
объяснит фундаментальные основы физики этого неисчерпаемого источника
энергии. Она мертва и больше ничего не объяснит.
происходит на самом деле. Музыка сфер создана изысканными гармониками и
переборами струн любви. И переносишься туда, где ждет любимый. Узнаешь
места, где побывал вместе с тем или теми, кого любишь. Или просто любишь
узнавать новые места.
бы череда блужданий с планеты на планету: Безбрежное Море, Кум-Рияд,
Хеврон, Седьмая Дракона, безымянная планета, где мы оставили корабль, и
все прочие, даже Старая Земля. Не было никаких работающих порталов. Энея
перебрасывала А.Беттика и меня - прикасаясь к этим местам, вдыхая
воздух, впивая солнечное тепло, видя их все своими глазами - с друзьями
и с тем, кого она любила, - заучивая музыку сфер, чтобы суметь
воспроизвести ее потом.
Лузус, облачную планету и в иные места. За всем этим стояла Энея. Это
она посылала меня в разные места, чтобы я мог их продегустировать и
вновь отыскать, когда придет время, но уже самостоятельно.
(расхаживая по камере смертников Шредингера, я не выпускал из рук
скрайбер), - да, я думал, что мало чем отличаюсь от сопровождающего в
этой череде рискованных авантюр. Однако все они имели смысл. Я любил,
странствуя вместе со своей любовью - или навстречу своей любви - по
музыкальной партитуре миров. Партитуре, которую должен был выучить
наизусть, чтобы суметь проиграть ее снова, когда придет срок.
перешел к состоянию полного освобождения сознания, состоянию пустоты, -
я научился медитации на Тянь-Шане. Каждая планета имеет собственное
назначение. Каждое мгновение имеет собственное назначение.
универсуму, с которым она звучит в унисон. Я бы не смог... я знал это, я
бы не смог без причащения крови Энеи, без нанотехнически перекроенных
организмов, которые навеки поселились в моих клетках и поселятся в
клетках моих детей. "Нет, - тут же одернул я себя, - не моих детей. Но
зато в клетках детей тех, кто отверг крестоформ. И в клетках их детей".
Я бы не смог это сделать без того, чему научился от Энеи. Я бы не смог
услышать те голоса, которые я слышал - такого многоголосья мне еще не
доводилось слышать, - не отточив свою собственную грамматику и синтаксис
языка мертвых и живых, долгие месяцы трудясь над повестью в ожидании
смерти.
жизни и друг к другу может быть дана - понял я раз и навсегда - только
смертным, чей век краток и всегда омрачен тенью смерти и потерь.
различал отдельные голоса в хоре - вот Мартин Силен, все еще живой, но с
каждым днем слабеющий на моем родном Гиперионе; вот Тео на прекрасной
Мауи-Обетованной, Рахиль на Мире Барнарда, полковник Кассад на красном
Марсе, отец де Сойя на Пасеме; и даже нежные аккорды голосов мертвых -
Дем Риа на Витус-Грей-Балиане Б, отец Главк на холодной Седьмой Дракона,
моя матушка, снова на далеком Гиперионе, а еще я услышал стихи Джона
Китса, произнесенные и его собственным голосом, и голосом Мартина
Силена, и голосом Энеи: