только пустота.
меча Максимова. С великим трудом разлепил губы.
губам.
осекся.
Черных воинах. Как и во всяком культе, основанном на боевых искусствах, у них
было мистическое отношение к оружию. Ты входил в мир с мечом в руках и так же
должен был его покинуть. Путь воина священен, проклятие ждет не прошедшего его
до конца.
поверженным врагом. Сейчас в своих руках он держал не только эту жизнь, уже
почти покинувшую изодранное молнией тело, но и ту, что ждала человека по ту
сторону смерти. Максимов вспомнил, как назвала его Вика, когда Максимов указал
на спутника хозяина галереи Жакова, - Хан. Если у Крыс Жаков служил Канцлером,
серым кардиналом ордена, то Хан, как его непосредственный подчиненный,
командовал охраной и, соответственно, знал достаточно о тайных делишках
Канцлера. И о Лилит. Он просто не мог не знать о Лилит все.
глаза от боли, что Максимову пришлось склониться к самому лицу врага. Странно,
но ненависти он не испытывал. Ничего, кроме смертельного холода под сердцем.
пальцы. Хан облегченно выдохнул, по глазам Максимова прочитал, что теперь можно
уходить. Оскалил стиснутые зубы в последней страшной улыбке и закатил глаза.
Через несколько секунд ливень до краев заполнил его глубокие глазницы дождевой
водой.
края поляны. Заставил себя смотреть, не отводя взгляда,
проливной дождь, хлеставший по обнаженному телу. И черный крест двойной раны
под левой лопаткой.
какая бывает только в доме, из которого ушли люди.
последний раз прошел по всем комнатам. Никаких следов борьбы. Легкий беспорядок
в той разумной пропорции, что делает дом жилым и живым. Еще недавно в нем шла
нормальная человеческая жизнь.
одного предмета на другой. Ничего подозрительного. На столе початая бутылка
водки. "Смирновская"- любимый сорт Подседерцева.
тонкие резиновые. С тех пор как эксперты научились снимать отпечатки,
оставленные закрытыми резиной или полиэтиленом пальцами, пришлось
приспосабливаться к прогрессу. Осторожно приподнял рюмку, положил под нее
листок бумаги. Отпечатки пальцев на ней принадлежали Подседерцеву, лист взят из
папки на его рабочем столе в соседней комнате, а за почерк можно было не
беспокоиться. Эксперты-графологи - оружие обоюдоострое. Кто умеет разбирать до
деталей чужой почерк, тот легко может его имитировать.
соответствует психологическому портрету Подседерцева. Нажим неровный, буквы
немного вразлет. Типичная предсмертная записка сильного, но склонного к
аффектам человека".
трепал занавеску. На кровати еще сохранился след от крупного тела. Подушка
сильно измята.
стал опрыскивать ковер на полу. Пятясь, он прошел по коридору к входной двери.
Обрабатывать ковролин антистатиком особой нужды не было. Он знал, тщательного
расследования не будет. Никто не станет посыпать пол мелким пенопластовым
крошевом, пытаясь проявить следы, оставленные статическим электричеством
трущихся по ковру ног. Но человек был профессионалом, а значит, обязан был
учитывать малейшие детали. Начальству легко планировать, оно мыслит глобально,
а операции трещат по швам именно из-за неучтенных деталей. Возможно, из-за
этого в моду вошли гангстерские налеты с пальбой и взрывы автомобилей. Слишком
мало осталось заказчиков, имеющих вкус к тонкой работе, и слишком мало
специалистов, способных ее выполнить. Не надо много ума, чтобы изрешетить
жертву в упор, попробуйте без шума уронить из окна стокилограммового мужика.
Вот в этом и разница между убийцей и профессионалом.
пробормотал он прощальную фразу. Для него она уже давно стала частью ритуала.
Уже не вспомнить, где и когда он ее прочитал. Но фраза въелась в память и стала
сигналом отключиться и забыть все, что было. Дело сделано. Пора уходить. .
обнаружен труп неизвестного мужчины. Предположительно самоубийство. На месте
работает следственная группа.
Михайлович, начальник штаба Объединенного казачьего войска. Представители
прокуратуры, работавшие на месте следствия, отказались связать смерть
Подседерцева с его служебными обязанностями и с событиями, произошедшими в
Белом доме. По их словам, налицо "стопроцентное самоубийство по бытовым
мотивам". Между тем Подседерцев был широко известен в кругах
национально-патриотической оппозиции, активно лоббировал создание казачьих
формирований в составе Вооруженных Сил. Если версия о заговоре с целью сорвать
выборы будет подтверждена, то Подседерцева можно смело причислить к первой
жертве неудавшегося переворота.
стекла. Монотонный тягучий звук наполнял пустую квартиру.
устал проклинать страшную одеревенелость, сковавшую тело. Так бывает, когда
отсидишь до белой одутловатости ногу, ковыляешь, подволакивая неестественно
непослушную конечность, щиплешь резиново мертвую кожу, охаешь, когда оживают
под ней злые острые иголочки, и молишься, чтобы быстрее кончилась эта пытка. Но
сейчас омертвело все тело. Белов не мог даже смахнуть дождинки, прилипшие к
лицу. Слезы бессилия жгли глаза. Он несколько раз пытался кричать, но из
перекошенного рта вырывался только слабый сип.
языком, сглатывая травяную горечь. Обвел глазами обшарпанные стены, соображая,
где он и как сюда попал. Дурман, скопившийся в голове, мешал думать. Мысли
вязли, как мухи в меду.
окончательной догадкой, не выдержал напряжения, что-то лопнуло в виске, и,
заскрежетав зубами от невыносимой боли, Белов провалился в забытье.
кинжальный осколок стекла, слово "инсульт". Взорвавшийся в мозгу сосуд
превратил человека в безвольную тряпичную куклу. Самое страшное заключалось в
том, что Белов знал и понял все, возможно, больше всех в этом обреченном
городе. Удар не лишил его разума, и это во сто крат усилило пытку. Мозг
профессионала продолжал шлифовать факты, аккуратно подгоняя один к другому, и
они складывались в уже знакомую картинку. Белов гнал от себя мысль, что
напоминает часы, забытые в мертвом доме, никому уже не нужны исправно
цепляющиеся друг за друга шестеренки, некому взглянуть на циферблат, чтобы
узнать, сколько тебе отмерено. Он давил в себе отчаяние, усилием воли заставляя
себя раз за разом восстанавливать картинку. Держался на одной вере, что не
может все кончиться так бессмысленно, Господь не допустит такого, обязательно
найдут, и тогда, хоть зубами зажав карандаш, он нацарапает то, что узнал,
нашел, выстрадал, понял.
ключ в замке. Белов закрыл глаза, по вискам побежали жгучие ручейки слез.
привлечь к себе внимание. Затих, когда услышал приближающиеся шаги.