Они приготовили огромные караваи, подобные куполам мечетей, обсыпали их
сверху кунжутными семенами и сладким укропом. Эти караваи тащили на возах,
запряженных буйволами. Ни в одной печи не вмещались такие караваи, и их
пекли где-то в огромных ямах, выкопанных ради этого случая. Верх караваев
покрывали углем, и с четырех сторон разводили медленный огонь.
хитромудрых изобретений, которые невозможно описать. За ними шли их шейхи
со слугами, которые играли турецкие мелодии. Били барабаны, бекали зурны,
свистели флейты, звенели сазы, выматывал кишки тягучий марш Санджара.
Крики и вопли, бесконечные потоки люда, одуревшего от тесноты и зноя,
брань погонщиков, смрад животных, кони, волы, буйволы, верблюды, ослы,
мулы, грязь, спешка, озверение. Верные янычары и личная охрана султана с
трудом справлялись с толпой, стремясь не подпускать близко к падишаху этот
ошалевший люд, который от жаркой любви мог задушить своего повелителя.
Роксолана с отвращением смотрела на тех, кто плотно окружал их беседку, на
очумевших от зноя и от пышных нарядов султанских приближенных. Лица
визирей, вельмож, имамов несли на себе нескрываемый отпечаток угодничества
перед султаном и звериной ненависти ко всем, кто ниже. Тупая, звериная
ненависть и собачий блеск покорности в глазах одновременно. Как это могло
объединяться у одних и тех же людей и кем объединялось? Неужели все
султаном, неужели он повинен был во всем, что происходило вокруг, а не
только в несчастьях угнетенных народов и в ее собственных несчастьях?
приближались где-то к Ат-Мейдану, возникли споры, кому первым проходить
перед султаном. Не мог навести порядка даже Рустем со своими людьми,
посланцы от гильдий пробились к самому султану, стамбульские мясники
хотели идти раньше капитанов Средиземного моря, а те добивались первого
места для себя. Султан спросил Роксолану, как бы решила она.
Пускайте первыми кого угодно, только не мясников.
промолвив важно:
Это солидная гильдия людей, которые борются против неверных и знакомы со
многими науками.
дворцового мыса, где высадился перед этим сам Сулейман, вытащили на берег
сотни маленьких судов и лодок, восклицая: <Ая Мола!> Мальчики, одетые в
золото, прислуживали хозяевам судов и разносили напитки. Со всех сторон
неслась музыка.. Мачты и весла были украшены жемчугом и драгоценностями.
Паруса изготовлены из дорогой ткани и расшитого золотом и серебром
муслина. А наверху каждой мачты сидело двое мальчиков, насвистывавших
мелодии Силистрии. Приблизившись к султанской беседке, капитаны встретили
несколько кораблей <неверных> и вступили с ними в бой. От выстрелов пушек
дым заволакивал небо и все вокруг. Наконец мусульмане победили. Они
ворвались на корабли <неверных>, захватили добычу - прекрасных франкских
мальчиков - и увели их от бородатых <гяуров>, которых заковали в цепи.
Потом спустили флаги с крестами на суднах <неверных> и потащили
захваченные корабли за кормой своих собственных.
услышал султан, воскликнул:
делать из золота и бриллиантов, а паруса на них из парчи и атласа!
товарища, осуждающе зашевелились вельможи, недовольные этим выскочкой и
одновременно завидуя его нахальству. Зато султан милостиво кивнул
находчивому Соколлу и снова отодвинул мясников, которые просились пройти
перед ним, отдав преимущество купцам из Египта. Они показали в своей
процессии золото и драгоценные камни, черных рабов и черное дерево,
слоновую кость и удивительные плоды, провели гигантских слонов в дорогих
попонах, везли в деревянной клетке двух ужасающих бегемотов, тащили
длинные шкуры, содранные с крокодилов.
со скотобоен и мелких еврейских торговцев мясом. Мясники - касабы - почти
все были янычарами. На платформах, которые тянули волы, были выстроены
лавочки, украшенные цветами, полные туш жирных овец. Касабы окрасили мясо
шафраном и позолотили рога. Они рубили мясо огромными ножами, взвешивали
на весах желтого цвета, восклицали: <Возьмите одну окку за одну аспру! Это
прекрасное мясо!>
лавочки, установленные на носилках, множеством таких вещей, от одного
взгляда на которые текли слюнки не только у малышей, но и у взрослых. Они
окуривали разинь ароматом амбры и показывали целые деревья, сделанные из
сахара, со сладостями, украшавшими ветки. Следом шли султанские хельведжи
и шербетчи, а за ними их подмастерья, игравшие на зурнах и сазах.
воды, где-то за толпами, в недрах гигантского города, уже вспыхивали
пожары, возникали стычки, разгорались бунты. Впервые за тысячу лет своего
существования великий город был стронут с места, вышел из берегов, будто
своевольная весенняя река, угрожал затопить все вокруг, и где могла
найтись сила, которая сдержала бы ее клокочущие воды?
высоко он ни был вознесен над толпами, пятьсот могильщиков из Эйюба прошли
мимо султанской беседки со своими лопатами и мотыгами в руках, допытываясь
у вельмож, где копать для них могилы. Это было словно бы мрачное
предупреждение для многих. Могильщики считали своим покровителем Каина,
Адамова сына, который убил своего брата Авеля из-за девушки. Он похоронил
Авеля на горе Арарат, на том месте, где стояла Адамова кухня. С тех пор
Каин стал покровителем всех, кто проливает кровь и роет могилы, а также
всех ревнивцев.
сумасшедших домов проходили в этой процессии. Они вели несколько сот
обезумевших в золотых и серебряных цепях. Некоторые сторожа несли бутылки,
из которых они поили лекарствами безумных и подталкивали их, чтобы навести
порядок. Некоторые из умалишенных шли нагишом. Они кричали, хохотали,
бранились, нападали на охранников, наводили страх на зрителей.
человек, прошла во главе со своим шейхом. Толпа странных фигур в зловонной
шерстяной одежде, в тюрбанах из пальмовых листьев восклицала: <О
милосердный!> Среди них были слепые, хромые, безрукие, безногие, некоторые
босые, а то и нагие, некоторые верхом на ослах. Они несли своего шейха на
золотом троне, будто султана, и восклицали: <Аллах! Аллах! Аминь!> Крик из
семи тысяч глоток поднимался до самого неба. Возле беседки они
провозгласили молитву за здравие падишаха и получили богатую милостыню.
Смрад от них бил такой густой тучей, что не помогали никакие бальзамы,
разбрызгиваемые вокруг султана и султанши, и Сулейман впервые за весь
день, казалось, побледнел, но этого не заметил никто, кроме Роксоланы.
дорог, мошенники и проходимцы, за ними стамбульские шуты, которые выпили
семьдесят чаш жизненной отравы и были недостойного поведения. Последняя
гильдия состояла из владельцев заведений разврата и пьянства, которых в
столице насчитывалось свыше тысячи. Они не решались показать повелителю
правоверных, как изготовляется вино, зато показывали, как его пьют.
Хозяева таверн с Бейоглу были одеты в латы. Мальчики, слуги таверн, все
бесстыдные пьяницы, шли, напевая разгульные песни.
непотребством? Даже Роксолана встревожилась и взглянула на Сулеймана чуть
ли не виновато.
разливалась такая, что Роксолане стало страшно. Лицо мертвеца.
Может, мертвый?
Рука была холодной и мертвой. Неужели его мог убить смрад толп? Или не
вынес чрезмерной любви Стамбула? - Мой султан!
свою жизнь пряталась за спину этого человека, а теперь он оставил ее без
защиты, на растерзание этим толпам, чужим, враждебным, немилосердным. Всю
жизнь он убегал от нее, шел и шел в свои бессмысленные походы. Но каждый
раз возвращался, клянясь, что больше не оставит ее одну. На этот раз пошел
в свой самый крупный поход, прислал ей весть о смерти соперника ее
сыновей, потом прислал тело одного из ее сыновей, теперь вернулся и сам,
но мертвый.
к мертвому отцу, а к матери, так, будто хотел защитить ее от возможной
угрозы, где-то вяло мелькнула красноватая борода сына Селима, его бледное,
одутловатое от попоек лицо, но быстро исчезло. Селим был спокоен. Он знал,
что его прокричат султаном, как только врачи убедятся в том, что Сулейман
неживой. Личные врачи падишаха араб Рамадан и грек Фасиль хлопотали возле
больного (или мертвого), что-то вполголоса говорили султанше. Слыхала ли
она их? Могла ли разобрать хотя бы слово?
гарцевали ее сыновья Селим и Баязид, один завтрашний султан, а другой
жертва кровавого закона. Фатиха, неминуемая жертва жестокой султанской
судьбы, и тем временем потерявшего сознание султана в золотых носилках
великаны-дильсизы бегом понесли в Топкапы.
Ильин Андрей
Громыко Ольга
Самойлова Елена
Круз Андрей
Володихин Дмитрий
Херберт Фрэнк