Вся к Тебе, Господи, чают, дати пищу им во благо
время.
После трапезы о. Иларион пошел опять смолить лод-
ку. А о. Сергий с Тихоном сели на каменные ступень-
ки у входа в келью. Перед ними расстилалось озеро, все
такое же тихое, гладкое, бледно-голубое, с отраженными
белыми круглыми большими облаками - как бы другое,
нижнее небо, совершенно подобное верхнему.
- По обету, что ль, странствуешь, чадушко? - спро-
сил о. Сергий.
Тихон взглянул на него, и ему захотелось сказать всю
правду.
- По обету великому, отче: истинной Церкви ищу...
И рассказал ему всю свою жизнь, начиная с первого
бегства от страха антихристова, кончая последним отре-
чением от мертвой церкви.
Когда он кончил, о. Сергий долго сидел молча, закрыв
лицо руками; потом встал, положил руку на голову Тихо-
на и произнес:
- Рече Господь: Грядущаго ко Мне не изжену. Гряди
же ко Господу, чадо, с миром. Небось, небось, милень-
кий: будешь в Церкви, будешь в Церкви, будешь в Церк-
ви истинной!
Такая вещая сила и власть была в этих словах о. Сер-
гия, что казалось, он говорит не от себя.
- Будь милостив, отче! - воскликнул Тихон, припа-
дая к ногам его.- Прими меня в свое послушание, благо-
слови в пустыне с вами жить!
- Живи, дитятко, живи с Богом! - обнял и поцело-
вал его о. Сергий.- Тишенька - тихонькой, жития наше-
го тихого не разорит,- прибавил он уже со своею обыч-
ною веселою улыбкою.
Так Тихон остался в пустыне и зажил с обоими стар-
цами.
О. Сергию - так звали схимника,- судя по сильной
проседи в черных волосах, было лет за пятьдесят; но
походка и все движения его были так быстры и легки, как
у двадцатилетнего юноши; лицо - сухое, постное, но тоже
юное; карие, немного близорукие глаза постоянно щури-
лись. как будто усмехались неудержимою, почти шаловли-
вою и чуть-чуть лукавою усмешкою: похоже было на
то, что он знает про себя что-то веселое, чего другие не
знают, и вот скажет сейчас, и будет всем весело. Но, вме-
сте с тем, в этом веселье была та тишина, которую видел в
лице его Тихон во время ночной молитвы.
Они подошли к отвесной гранитной скале. За ветхим
покосившимся плетнем были огородные грядки. В расще-
лине скалы - самородная келья: три стены - каменные;
четвертая - сруб с оконцем и дверью; над нею - почер-
невшая иконка валаамских чудотворцев св. Сергия и Гер-
мана, кровля - земляная, крытая мохом и берестою, с де-
ревянным осмиконечным крестом. Устье долины, выходив-
шее к озеру, кончалось мелью, нанесенной ручьем, который
протекал на дне долины и здесь вливался в озеро. На бе-
регу сушились мережки и сети, растянутые на кольях. Тут
же другой старец, в заплатанной сермяжной рясе, похожей
на рубище, с босыми ногами, по колено в воде, коренастый,
широкоплечий, с обветренным лицом, остатками седых во-
лос вкруг лысого черепа,- "настоящий рыбарь Петр",-
подумал Тихон,- чинил и смолил дно опрокинутой лодки.
Пахло еловыми стружками, водою, рыбой' и дегтем.
- Ларивонушка! - окликнул его о. Сергий.
Старик оглянулся, бросил тотчас работу, подошел к
ним и молча поклонился Тихону в ноги.
- Небось, дитятко,- со своей шаловливой усмешкой
успокоил о. Сергий смущенного Тихона,- не тебе одному,
он всем в ноги кланяется - и малым ребяткам. Такой
уж смирненький! Приготовь-ка, Ларивонушка, трапезу, на-
кормить странничка Божьего.
Поднявшись на ноги, о. Иларион посмотрел на Тихона
смиренным и суровым взглядом. Всех люби и всех бегай -
было в этом взгляде слово великого отшельника Фива-
идского, преподобного аввы ' Арсения.
Келья состояла из двух половин - крошечной кур-
ной избенки и пещеры в каменной толще скалы, с обра-
зами по стенам, такими же веселыми, как сам о. Сер-
гий - Богородица Взыграния, Милостивая, Благоуханный
А в в а- отец (евр.).
Цвет, Блаженное Чрево, Живодательница, Нечаянная Ра-
дость; перед этою последнею, особенно любимою о. Сер-
гием, теплилась лампада. В пещере, темной и тесной,
как могила, стояли два гроба с камнями вместо изголо-
вий. В этих гробах почивали старцы.
Сели за трапезу - голую доску на мшистом обрубке
сосны. О. Иларион подал хлеб, соль, деревянные чаши с
рубленой кислой капустой, солеными огурцами, грибною
похлебкою и взваром из каких-то лесных душистых трав.
О. Сергий с Тихоном вкушали в безмолвии. О. Ила-
рион читал псалом:
Вся к Тебе, Господи, чают, дати пиш,у им во благо
время.
После трапезы о. Иларион пошел опять смолить лод-
ку. А о. Сергий с Тихоном сели на каменные ступень-
ки у входа в келью. Перед ними расстилалось озеро, все
такое же тихое, гладкое, бледно-голубое, с отраженными
белыми круглыми большими облаками - как бы другое,
нижнее небо, совершенно подобное верхнему.
- По обету, что ль, странствуешь, чадушко? - спро-
сил о. Сергий.
Тихон взглянул на него, и ему захотелось сказать всю
правду.
- По обету великому, отче: истинной Церкви ищу...
И рассказал ему всю свою жизнь, начиная с первого
бегства от страха антихристова, кончая последним отре-
чением от мертвой церкви.
Когда он кончил, о. Сергий долго сидел молча, закрыв
лицо руками; потом встал, положил руку на голову Тихо-
на и произнес:
- Рече Господь: Грядущаго ко Мне не изжену. Гряди
же ко Господу, чадо, с миром. Небось, небось, милень-
кий: будешь в Церкви, будешь в Церкви, будешь в Церк-
ви истинной!
Такая вещая сила и власть была в этих словах о. Сер-
гия, что казалось, он говорит не от себя.
- Будь милостив, отче! - воскликнул Тихон, припа-
дая к ногам его.- Прими меня в свое послушание, благо-
слови в пустыне с вами жить!
- Живи, дитятко, живи с Богом! - обнял и поцело-
вал его о. Сергий.- Тишенька - тихонькой, жития наше-
го тихого не разорит,- прибавил он уже со своею обыч-