один миг взлететь на воздух. Такое поведение японцев можно объяснить не чем
иным, как только растерянностью и тактической оплошностью.
непредвиденная случайность. Все же ему нужны были нечеловеческие усилия и
крепость нервов, чтобы не упасть духом и ничем не выдать своего волнения.
ураган огня и железа, брызг и дыма. Это, однако, не парализовало воли
командира. Крепче ухватившись за поручни, он
неприятельские снаряды, и уклоняясь от них, маневрировал миноносцем.
понесли особенно тяжелые потери.
ватерлинии и вывел из строя динамомашину номер первый.
остановилась. Водяная партия, руководимая лейтенантом Паскиным, поспешно
заделывала пробоину пластырем. Едва работа была закончена, как ударом
второго снаряда по тому же месту пластырь был вновь сорван. В пробоину
хлынула вода. Скоро у "Громкого" образовался дифферент на нос. Вдруг все
почувствовали, что миноносец как будто подпрыгнул и. качнулся влево.
кормовой кочегарки выползли со стоном ошпаренные кочегары. Оттуда слышался
шипящий свист и валил густой пар. Среди кочегаров не было Боярова - он
остался мертвым у топки. Пока выясняли, что у котла номер четвертый
оказались перебитыми трубки, вышел из строя и котел номер третий: у него был
пробит паровой коллектор.
до семнадцати узлов. Теперь и второй миноносец приблизился к нему. Он
вынужден был отбиваться на две стороны. С беспримерной храбростью матросы и
офицеры вступили в неравную борьбу со стихией огня, воды и раскаленного
железа. При уменьшившемся ходе им нельзя было отступать и неоткуда было
ждать помощи.
кают-компании заливало водой кормовой патронный погреб. С каждой Минутой
положение корабля ухудшалось. Снаряды поражали людей. Однако не только
здоровые, но и раненые не покидали своего поста, и все от командира до
матроса выполняли свой долг. Они продолжали, выбиваясь из сил, тушить
пожары, заделывать пробоины, стрелять из пушек и пулеметов. А бедствиям не
было видно конца. От новых пробоин совсем затопило оба патронных погреба -
носовой и кормовой. Для сохранения патронов была пущена турбина
динамомашины номер второй, но она не успевала откачивать воду. Подача
патронов к орудиям прекратилась. Комендоры достреливали последний запас их
на верхней палубе. Занятый тушением пожаров старший офицер Паскин был очень
удивлен тем, что стрельба из пушек все еще продолжается. По его расчетам,
они должны были бы замолчать - о затоплении погребов он уже доложил
командиру.
жилой палубе к носовому патронному погребу. И то, что он там увидел,
превзошло все его ожидания. Люди по очереди спускались в затопленный погреб,
как в плавательный бассейн, и выныривали с патронами. Никто не давал такого
распоряжения, и вообще это было неслыханное дело, едва ли когда-либо
практиковавшееся в истории морских сражений. Подойдя ближе, Паскин с
удивлением разглядел показавшуюся из воды голову минно-артиллерийского
содержателя Антона Федорова, который с начала боя был при подаче боевых
припасов. За ним вслед всплыл с патронами матрос Молоков. Приготовился к
погружению и третий человек.
над ним, пыхтя и отдуваясь, Антон Федоров. И голова бородача скрылась под
водой. Паскин знал, что окунулся машинный содержатель Ефим Папилов.
артиллерии и препятствовала неприятелю подойти ближе к "Громкому". Японцы
так и не осмелились взять миноносец на абордаж и держались от него в
пяти-восьми кабельтовых. Неприятелю? он порой казался добитым, но этот
умирающий корабль вдруг оживал и больно огрызался. Дорого отдавали свою
жизнь за родину мужественные моряки. Было видно, как на "Сирануи" несколько
раз русские снаряды сбивали боевой флаг, как сам миноносец загорался,
выбрасывая пламя и дым, а иногда окутываясь паром, и как наконец он
завертелся на месте; очевидно лишившись рулевого управления.
отправили в носовой кубрик на перевязку, но единственный фельдшер был уже
тяжело ранен в спину, с переломом позвоночника. Раненые сами перевязывали
друг друга. Некоторое время кочегары не могли спуститься в
кочегарку, наполненную горячим паром. С опасностью для жизни они все-таки
вскоре проникли туда и подняли пар в котле номер первый. Миноносец хотя и
малым ходом, но продолжал двигаться вперед.
пулемет, одна правая средняя 47-миллиметровая пушка, остальные пять были
повреждены и замолчали: Число подводных пробоин увеличилось. Вода все
прибывала, затопляя отсеки. Но ничто не устрашало людей, боровшихся за
живучесть своего корабля. "Громкий" все еще шел. Единственная пушка и
пулемет стреляли.
правом борту поравнялся с радиорубкой, расположенной на машинном кожухе, в
ней раздался страшный треск. Тут же выскочил из нее человек, и Паскин увидел
перед собой знакомую маленькую фигуру Таранца. Но курносое лицо радиста с
выбитым глазом и оторванным ухом было неузнаваемо. Шатаясь и поднимая правую
руку к изувеченной голове, он вытянулся и вскрикнул:
на кожух.
намереваясь им овладеть. Но японцы ошиблись. На мостике стоял непоколебимый
Керн, который, как и вся его команда, был полон решимости бороться до конца.
Командир знал, что каждый его офицер и матрос ненавидят врага. Желая
причинить больше вреда противнику, он повернул "Громкого" на "Сирануи" с
целью его протаранить. Тот, увидя решительный маневр Керна, отвернул от
опасного положения и отступил. А "Громкому" не хватало хода, чтобы его
настигнуть. На этом повороте грот-мачта вместе с андреевским боевым флагом
полетела за борт. Командир приказал:
подумает, что мы сдаемся.
скрылся внутри корабля и быстро вернулся с молотком и гвоздями. Захватив
флаг, он подбежал к фок-мачте и, не задумываясь, начал карабкаться кверху,
обхватывая мачту цепкими матросскими руками и ногами. На ожесточенную
стрельбу неприятеля он не обращал внимания. С ловкостью акробата он
взбирался все выше по стеньге до самого клотика. С мостика с тревогой
смотрели на сигнальщика. Каждую секунду его могли ранить, и, падая с высоты,
он разбился бы насмерть. А смельчак, словно в обнимку со смертью, на самой
верхней части стеньги все-таки ухитрился выполнить задание. Над доблестным
миноносцем снова развевался боевой флаг.
действиями матросов, изумлялся их отваге. Из истории войн в его памяти
сохранилось много разных примеров, прославивших на весь мир русское оружие.
Защищая свое отечество, русская армия и флот всегда проявляли удивительную
храбрость. Сам народ, если только его не подводило бездарное начальство,
никогда не склонял головы даже перед сильнейшим врагом. Это издавна
признавали лучшие полководцы всех стран. Но как могло то же самое случиться
и в сражении "Громкого" с противником? Паскину хорошо было известно, что
русско-японская война, затеянная царем и его сатрапами за концессии на реке
Ялу, не была популярна в народе. И все же храбрость и мужество русских
моряков со всей полнотой обнаружились и здесь. В неравном бою миноносец уже
сильно пострадал от неприятельских снарядов. Однако его защитники держались
с необыкновенным подъемом, с несокрушимой твердостью духа и преданности
своему кораблю. Казалось, что смерть товарищей не только не устрашала
моряков, но еще больше придавала им силы и решимости.
сигнальщики, фельдшер, офицеры и сам командир.
образец командира. Его ничто не устрашало: ни вдвое сильный враг, ни убыль в
людях, ни бедственное положение корабля, с каждой минутой терявшего свою
живучесть. Из семнадцати кочегаров уцелел только один. Теперь командир мог
совершить лишь один последний подвиг. Он решил: не отдавать в руки врага
даже этот разрушенный обломок, что до боя назывался миноносцем "Громкий".
пообедать, он обратился к старшему офицеру Паскину:
далек от того, что происходило у них на глазах. У него возникло естественное
подозрение: в здравом ли уме его начальник? Паскин, впрочем, устыдился
своего предположения.
распоряжение:
прекратить. Выбросить за борт сигнальные и секретные книги, шифры и денежный
ящик. Всем надеть спасательные нагрудники.
от горловины угольной ямы для потопления их. Мичман Потемкин с комендором
Жижко и матросом Салейко выбивали обратно пробки из пробоин. Судовой механик
Сакс с машинистами открывали кингстоны и клинкеты, перерубали трубы, чтобы
Акунин Борис
Мурич Виктор
Конюшевский Владислав
Роллинс Джеймс
Плотников Александр
Сертаков Виталий