деяниях и подвигах читатель вправе потребовать у нас отчета.
вопросы, вся важность которых нам совершенно очевидна.
красными губами, большими руками, широкими плечами и шеей, становящейся
все короче по мере того, как увеличиваются в размерах его грудь и щеки.
раздувшимися боками.
бревнами.
веретена.
всевышний осыпает его своими милостями.
всегда полная кормушка. Первый отзывается на имя Горанфло. Второй должен
бы отзываться на имя Панург. Оба наслаждаются, во всяком случае в
настоящую минуту, самым большим благоденствием, о котором только может
мечтать любой осел и любой монах.
заботами, и, подобно тому как третьестепенные божества ухаживали за
орлом Юпитера, павлином Юноны и голубками Венеры, святые братья
раскармливают Панурга в честь его господина.
виноградников Бургундии льется в самые большие бокалы.
Христову, прибывает ли тайный легат папы с индульгенциями от его
святейшества, им обязательно показывают Горанфло - этот двуединый образ
церкви проповедующей и церкви воинствующей, этого монаха, который
владеет словом, как святой Лука, и шпагой, как святой Павел. Им
показывают Горанфло во всем его блеске, то есть во время пиршества: в
столешнице одного из столов сделали выемку для его священного чрева, и
все преисполняются благородной гордости, показывая святому
путешественнику, как Горанфло один заглатывает порцию, которой хватило
бы восьми самым ненасытным едокам монастыря.
этого чуда, приор складывает молитвенно руки, воздевает глаза к небу и
говорит:
стол, но он еще и весьма одаренный человек. Вы видите, как он вкушает
пищу?! Ах, если бы вы слышали проповедь, которую он произнес однажды
ночью, проповедь, в которой он предложил себя в жертву ради торжества
святой веры! Эти уста глаголят, как уста святого Иоанна Златоуста, и
поглощают, как уста Гаргантюа.
Горанфло набегает облачко: куры и индейки из Мана тщетно благоухают
перед его широкими ноздрями, маленькие фландрские устрицы, тысячу
которых он заглатывает играючи, томятся в своих перламутровых раковинах,
бутылки самых разнообразных форм остаются полными, несмотря на то что
пробки из них уже вынуты. Горанфло мрачен, Горанфло не хочет есть,
Горанфло мечтает.
экстаз, как святой Франциск, или лишился чувств, как святая Тереза, и
общее восхищение удваивается.
полубог. Иные доходят до утверждения, что это сам бог во плоти.
какие-либо признаки жизни. Тогда он приближается к монаху, ласково берет
его за руку и уважительно заговаривает с ним. Горанфло поднимает голову
а смотрит на приора бессмысленным взором.
отважно выступили в ночь святой Лиги?
свою немощь.
что я не записал ее.
чтобы записывать? Нет, он глаголет по вдохновению свыше. Он разверзает
уста, и, поелику слово божие заключено в нем, уста его изрекают слово
божие.
Горанфло, понимающий, что положение обязывает, и к тому же понуждаемый
примером своих предшественников, и в самом деле начинает обдумывать
проповедь.
Иероним и Тертуллиан! С Горанфло начнется возрождение духовного
красноречия. Reruin novus ordo nascitur <Рождается новый порядок вещей
(лат.).>.
своего экстаза, Горанфло встает и, словно подталкиваемый невидимой
рукой, идет прямо в конюшни. Придя туда, он с любовью взирает на
ревущего от удовольствия Панурга, затем проводит своей тяжелой пятерней
по густой шерсти, в которой его толстые пальцы скрываются целиком.
Теперь это уже больше чем удовольствие, это - счастье: Панург уже не
ограничивается ревом, он катается по земле.
Горанфло в его прогулках и пристают к Панургу с разной ерундой: один
предлагает ему пирожные, другой - бисквиты, третий - макароны, как в
былые времена те, кто хотел завоевать расположение Плутона, предлагали
медовые пряники Церберу.
характер. Он, у которого не бывает экстазов, кому не надо придумывать
проповеди, не надо заботиться о сохранении за собой иной репутации, чем
репутация упрямца, лентяя и сластолюбца, считает, что ему больше нечего
желать и что он самый счастливый из всех ослов.
сильным.
выручает: на все, что ему говорят, он ответствует "ita" с тем
самодовольным видом, который неизменно производит впечатление.
сердце.
раз Шико отвечает его величеству Генриху III:
- Не угодно ли вам, чтобы мы сменили брата повара? Вы же знаете, дорогой
брат: quoedam saturationes minus succedunt <Некоторые блюда удаются
меньше (лат.)>.
приор, - вас снова может одолеть тяга к странствиям.
воспоминание о странствиях и мучит Горанфло. Он, воспринявший сначала
свое изгнание из монастыря как огромное несчастье, открыл затем в этом
изгнании бесчисленные и дотоле неведомые ему радости, источником которых
была свобода.
свободной жизни, словно червяк, точит его сердце, - свободной жизни
вместе с Шико, веселым собутыльником, с Шико, которого он любит, сам не
зная почему, может быть, потому, что тот время от времени дает ему
взбучку.
Горанфло. - Я думаю, вы правы, достопочтенный приор: пребывание в
монастыре тяготит преподобного отца.
рожден для жизни в борьбе, для политических выступлений на площадях, для
проповедей на улицах.
Шико, об анжуйском вине мэтра Клода Бономе, о нижней зале "Рога
изобилия".
когда Горанфло возвратился в свой монастырь, ему не разрешали выходить
на улицу. С тех пор как король объявил себя главой Союза, лигисты
удвоили свою осторожность.
воспользоваться своим положением и заставить отворить себе двери.