*(10)
действительно человеческое питание? Ну, хотя бы чтоб не видеть по вечерам
этих "бригад куриной слепоты", так и возвращающихся с работы цепочкою
слепых, друг за друга держась? Нет. Если чудом кто и добивался улучшения
питания, то производственная администрация, чтоб иметь крепких работяг. А не
санчасть вовсе.
сопротивления, потому что на общие страх идти), но не надо же и легенды о
спасительной санчасти. Как всякая лагерная ветвь, и санчасть тоже: дьяволом
рождена, дьяволовой кровью и налита.
может рассчитывать в лагере арестант, а вот на труд своих рук он полагаться
не может, не смеет: это -- могила. "В лагере губит не маленькая пайка, а
большая."
выкатки леса доходит вчистую. Тогда ему дают временную инвалидность: 400
хлеба и самый последний котел. За зиму большая часть их умирает (ну,
например 725 из восьмисот). Остальные переходят на "легкий физический" и
умирают уже на нем.
фельдшером его не возьмут, санитаром тоже, даже освобождения липового ему на
один день не дадут? Если у него недостаток грамоты и избыток совести, чтоб
устроиться придурком в зоне? Остаётся ли у него другой путь, чем положиться
на свои руки? Отдыхательный Пункт (ОП)? Мостырка? Актировка?..
отпусков не знают, так вот им -- ОП, на две недели. Там кормят много лучше,
и за зону не гонят, а в зоне часа три-четыре в день легонечко: щебенку бить,
зону убирать или ремонтировать. Если в лагере человек полтысячи -- ОП
открывают на пятнадцать. Да оно, если б честно разложить, так за год с
небольшим и все б через ОП обернулись. Но как ни в чем в лагере правды нет,
так с ОП особенно нет. Открывают ОП исподвоху, как собака тяпнет, уже и
список на три смены готовый -- и закроют также вихрем, полугода оно не
простоит. И прутся туда -- бухгалтера, парикмахера, сапожники, портные --
вся аристократия, а работяг подлинных добавят несколько для прикраски --
мол, лучшие производственники. И еще тебе портной Беремблюм в нос тычет: я,
мол, шубу вольному сшил, за неё в лагерную кассу тысячу рублей плочено, а
ты, дурак, целый месяц баланы катаешь, за тебя и ста рублей в лагерь не
попадет, так кто производственник? кому ОП дать? И ходишь ты, душой
истекаешь: как бы в ОП попасть, ну легонечко передышаться, глядь -- а его уж
и закрыли, с концами. И самая обида, что хоть бы где в тюремном деле
помечали, что был ты в ОП в таком-то году, ведь сколько бухгалтеров сидит.
Не, не помечают. Потому что им невыгодно. На следующий год откроют ОП -- и
опять Беремблюм в первую смену, тебя опять мимо. За десять лет прокатят
боками через десять лагерей, в десятом будешь проситься, хоть разик бы за
целый срок в ОП просунуться, посмотреть, ладно ли там стены крашены, не был
де ни разу -- а как докажешь?..
инвалидом. Как говорится, минута терпения -- год кантовки. Ногу сломать да
потом чтоб срослась неверно. Воду солёную пить -- опухнуть. Или чай курить
-- это против сердца. А табачный настой пить -- против легких хорошо. Только
с мерою надо делать, чтоб не перемостырить, да через инвалидность в могилку
не скакнуть. А кто меру знает?..
Но главное, чего люди умные через инвалидство достигают -- это [актировки].
Только актировка тем более волнами, хуже, чем ОП. Собирают комиссию, смотрят
инвалидов и на самых плохих пишут акт: числа такого-то по состоянию здоровья
признан негодным к дальнейшему отбыванию срока, ходатайствуем освободить.
вниз скатится -- тебя уж и в живых не застанет, частенько так бывало.
Начальство-то ведь хитрозадое, оно тех и актирует, кому подыхать через
месяц. *(11) Да еще тех, кто заплатит хорошо. Вон, у Каликман однодельша --
полмиллиона хопнув, сто тысяч заплатила -- и на воле. Не то, что мы дураки.
читали. Так там парень один добыл миллион и не знал, что с тем миллионом при
советской власти делать -- будто де купить на него ничего нельзя и с голоду
помрешь с им, с миллионом. Смеялись и мы: уж брешите кому-нибудь другому, а
мы этих миллионщиков за ворота не одного провожали. Только может здоровья
божьего на миллион не купишь, а свободу покупают, и власть покупают, и людей
с потрохами. С миллионами их уже ой-ой-ой на воле завелось, только что на
крышу не лезут, руками не махают.
по месяцу, говорят, была актировка Десятому Пункту, да тут же и
захлопывалась. И денег от них никто не возьмет, от врагов народа -- ведь это
свою голову класть взамен. Да у них и денег не бывает, у политиканов."
у арестанта. Освобождение это -- смерть.
Архипелага.
из 550 человек умерло 385. Некоторые бригады (Огурцова) целиком умирали и с
бригадирами. Осенью 1941-го ПечорЛаг (железнодорожный) имел списочный состав
-- 50 тысяч, весной 1942 -- 10 тысяч. [За это время никуда не отправлялось
ни одного этапа -- куда] же ушли [сорок тысяч?] Написал курсивом [тысяч] --
а зачем? Узнал эти цифры случайно от зэка, имевшего к ним в то время доступ,
-- но по всем лагерям, по всем годам не узнаешь, не просуммируешь. На
центральной усадьбе Буреполомского лагеря в бараках доходяг в феврале
1943-го из пятидесяти человек умирало за ночь двенадцать, никогда -- меньше
четырех. Утром места их занимали новые доходяги, мечтающие отлежаться здесь
на жидкой магаре и четырехстах граммах хлеба.
сгнивших от цынги, проверяли в срубе морга, а то и под открытым небом. Редко
это походило на медицинское вскрытие -- вертикальный разрез от шеи до лобка,
перебой на ноге, раздвиг черепного шва. Чаще же не анатом, а конвоир
[проверял] -- действительно ли ээк умер или притворяется. Для этого
прокалывали туловище штыком или большим молотком разбивали голову. Тут же к
большому пальцу правой ноги мертвеца привязывали бирку с номером тюремного
дела, под которым он значился в лагерных ведомостях.
серо-грязном. Потом было единое распоряжение: не тратиться на белье (его еще
можно было использовать на живых), хоронить голыми.
последних холопов, нищих и бродяг хоронили в гробах. И сахалинских и
акатуйских каторжан -- в гробах же. Но на Архипелаге это были бы миллионные
непроизводительные растраты лесоматериалов и труда. Когда на Инте после
войны одного заслуженного мастера деревообделочного комбината похоронили в
гробу, то через КВЧ дано было указание провести агитацию: работайте хорошо
-- [и вас тоже похоронят в деревянном гробу!]
ящик под шесть трупов, а без ящиков связывали руки и ноги бечевками, чтоб
они не болтались. После этого наваливали как бревна, а потом покрывали
рогожей. Если был аммонал, то особая бригада могильщиков рвала им ямы. Иначе
приходилось копать, всегда братские, по грунту: большие на многих или мелкие
на четверых. (Весной из мелких ямок начинает на лагерь пованивать, посылают
доходяг углублять.)
ставились столбики, и представитель УРЧа, не кто-нибудь, сам важно
надписывал на них инвентарные номера похороненных. Впрочем в Кенгире же
кто-то занялся и вредительством: приезжавшим матерям и женам указывал, где
кладбище. Они шли туда и плакали. Тогда начальник СтепЛага полковник товарищ
Чечев велел бульдозерами свалить и столбики, сравнять и холмики, раз ценить
не умеют.
жизни?
сидели. Как из строя за окурком нагнется, а конвой подстреливал... *(12) Как
инвалиды на кухне картошку сырую глотали: сварят -- так уже не
разживешься... Как чай в лагере заместо денег идет. Как [чифиря'т] --
пятьдесят грамм на стакан -- и в голове виденья. Только чифирят больше урки
-- они чай у вольных за ворованные деньги покупают...
не прожить. Зэку и во сне надо обдумывать, как на следующий день
вывернуться. Если чем разжился, какую лазейку надыбал -- молчи! Молчи, а то