Чтение 150–й страницы книги ~Отречение~

Мой постоянный информатор, Борис Александрович Пономаренко (пользуюсь
случаем поблагодарить его за доставляемые мне разнообразные сведения),
сделал ряд замечаний по журнальной публикации романа. Некоторые изменения
я попросту внес в текст, другие хочу оговорить в настоящей заметке.

У тверского князя Всеволода Александровича были сыновья, Юрий и Иван,
не упомянутые мною. (Опеку над которыми Всеволод, по-видимому, поручил
брату Михаилу и тверскому епископу.)

У Константина Васильича Суздальско-Нижегородского было четыре сына. В
романе не упомянут четвертый из них, Дмитрий Константинович Ноготь-Одноок.

Однако главное замечание Б. А. Пономаренко касалось личности
Некомата. Далее - цитирую:

<В главе 9 появляется Некомат-сурожанин. Здесь Вы называете его
<фрязином>, а в главе 39 величаете и по имени: <Мессер Нико Маттеи из
Москвы> (хотя и оговариваете, что это рабочая гипотеза). Исторически о
Некомате известно немного:

прозвище <сурожанин> (по происхождению или роду деятельности);

бежит вместе с Иваном Вельяминовым в Тверь;

имел села под Москвой, конфискованные великим князем Дмитрием
(договор 1375 года с Михаилом Тверским);

казнь его, причем он назван <брехом>, а о вине сказано глухо: <за
некую вину>*.

_______________

* Добавлю, что именно Некомат ездил за ярлыком в Орду. - Прим.

авт.

Что следует из Вашего построения:

фрязин, вероятно генуэзец, Нико Маттеи появляется в Москве не позднее
50-х годов XIV века. Князь Иван Красный (ум. в 1359) жалует ему села в
Сурожском стану;

в 1371 году в свите Дмитрия Ивановича отправляется в Орду Мамая, где
встречается с папским нунцием, консулом Кафы, еще каким-то властным
незнакомцем и генуэзцами Риччи и Андреотти. (Последняя фамилия режет слух,
ибо Андреотти - министр иностранных дел и премьер нескольких правительств
современной Италии);

подговаривает Ивана Васильевича и бежит с ним в Тверь.

Но! Кто такой <сурожанин>?

а) Уроженец или подданный Сурожа (теперь Судака) - Солдайи
по-итальянски, крымской колонии, которая до 1365 года принадлежала
Венеции, а потом перешла к Генуе;

б) В широком смысле <сурожанин> - купец, ведущий южную торговлю -
русский, грек, татарин, венецианец, фряг, ведущий международную торговлю
через Сурож. (Заметили ли Вы, что в наших летописях генуэзцы просто фряги,
а венецианцы всегда выделяются особо?)

Если Н. Маттеи уроженец или подданный Сурожа до 1365 года, он должен
быть венецианцем, осевшим в Москве. Борьба между Венецией и Генуей велась
постоянно и была беспощадной. Компромиссы были, но постоянно и быстро
нарушались. Вплоть до 1376 - 1379 годов Генуя побеждала в этой борьбе.
Курия папская не могла примирить их, пока папы сидели в Авиньоне, а в
Генуе очень сильна была партия гибеллинов, ярых противников папы.

Если Некомат итальянец, Маттеи, он должен быть венецианцем. Русские
летописи не говорят о купцах <кафиотах> или <таниотах>, знают лишь фрягов
и сурожан. Первых в Москве не больно-то жаловали, ведь в Кафе и Тане
пробавлялись работорговлей, в том числе и русскими рабами. Если вынуждены
были некогда пожаловать Ивана Фрязина Печорой, то вряд ли от хорошей
жизни, скорее всего за какую-то важную услугу, оказанную очень вовремя.
(Не занял ли Иван Красный у него денег в Орде, борясь с суздальцами
например?) В противовес фрягам московское правительство должно было
всячески поддерживать купцов-сурожан. Вспомните о сурожанах,
сопровождавших Дмитрия в 1380 году в походе к Дону? Если же
Некомат-сурожанин грек, русский, татарин - почему он предает своих? Многие
наши писатели: Рапов (<Зори над Русью>), Шахмагонов (<Ликуя и скорбя>),
Возовиков (<Эхо Непрядвы>) и др. считают его шпионом или тайным послом
Мамая.

Возможны и другие версии.

Если я попытаюсь обосновать такую, например. В договорах Венеции и
Генуи (в Тане - Азове) помимо венецианцев и генуэзцев фигурируют <те, кто
считается за венецианца>, и <те, кто считается за генуэзца>, т. е.
подданные, но не граждане обеих республик: греки, армяне, половцы, аланы и
т. д., то есть <метеки> средневековья. Таким мог быть и Некомат. Как это
примирить с Вашей версией? А если допустить, что он метис, полукровка? По
отцу он, скажем, Маттеи (даже и венецианец может быть!), а по матери грек
или бог знает кто. Богат, но бесправен. Оттого и подвизается в Москве, где
чувствует себя вполне полноправным членом местной итальянской колонии и
даже богаче прочих...

Могут быть, конечно, и другие объяснения. Но в любом случае, глава 39
нуждается в переделке. Тут, помимо основной неувязки, есть и другие.
Консула Кафы в Орде быть не могло, а только будущий консул, то есть
назначенный на следующий год и прибывший к Мамаю на утверждение, а его
Некомат знать не мог. Может быть, того, что было в шатре, вовсе не
показывать?>

Привожу письмо целиком, но тут же и объясню, почему ничего не стал
менять в тексте.

Некомата делали и татарином, и греком (в частности, Г. М. Прохоров),
но, странным образом, никто не задумывался над тем, почему богатый человек
(безусловно богатый, с поместьями под Москвой!) пошел на смертельную
авантюру, стоившую ему головы? Чего он ждал? На что и на чью помощь
рассчитывал?

Оставляя в стороне возможные варианты его происхождения (очень
возможен и полукровка, это многое объясняет! Имя же его я произвел от
возможного в русских устах искажения: Нико Маттеи - Нико Мате - Никаматт -
Некомат), приходится признать, что Некомат не мог служить Византии, не мог
служить и Венеции, противнику генуэзских интересов. Не годится он и на
должность Мамаева шпиона, слишком нерешительно, в таком случае, действовал
Мамай в 1375 году.

С другой стороны, <почерк> всей задуманной операции очень уж
напоминает действия генуэзцев. А ежели взять обстоятельства и историческую
ситуацию шире (одновременно решался вопрос о патриаршестве, унии, русской
митрополии), то и без католической экспансии не обойтись. Те, кто боролся
друг с другом в Италии, тут вполне могли оказаться союзниками против
общего неприятеля, против <схизматиков>.

Некомат не только работал на Геную и на католический Рим, он и
рассчитывал на могущественную поддержку, которой, по каким-то причинам,
лишился впоследствии (разгром Мамая?). А это делает закономерным весь ряд
моих событийных допущений. (И здесь, и в последующем романе.)

Поэтому, не настаивая на своей версии национальной принадлежности
Некомата, я, однако, и не отказываюсь от не°.

Д. Балашов

СЛОВАРЬ РЕДКО УПОТРЕБЛЯЕМЫХ СЛОВ

А н а л о й, н а л о й - высокий столик или подставка для чтения книг
с наклонной доской. Употреблялся и в церкви, и дома.

А н т и м и н с (греч.) - вместопрестольник, плат со вшитыми в него
частицами мощей и изображением положения во гроб Иисуса Христа. Кладется
на престол во время совершения евхаристии.

А п о ф т е г м а (а п о ф е г м а) (греч.) - краткое остроумное
изречение какого-либо мудреца и проч.

А с с а с и н, а с с а с и н ы - <убийцы>, члены тайного религиозного
ордена, возникшего на севере Ирана в XI столетии. Глава ордена <Старец
горы> обещал своим приверженцам загробное блаженство в обмен на
безусловное послушание и исполнение всех его повелений (в т. ч. тайные
убийства политических врагов) при жизни. Иногда <старец> показывал своим
верным <рай> (это был сад с <гуриями> в его замке на горе Аламаут), куда
тех переносили, одурманенных, на несколько дней, а после <возвращали>
обратно. По одному лишь знаку <верные> кидались в пропасть и шли на пытки
и смерть, дабы заслужить рай. <Старец горы> долгое время наводил ужас на
всех ближневосточных правителей.

Б а й д а н а - длинная кольчуга, длиннее панциря.

Б а р м и ц а - оплечье, в т. ч. и оплечье кольчуги, закрывавшее шею
и плечи.

Б а р м ы - оплечное украшение государей и высших духовных лиц,
широкое ожерелье со священными изображениями.

Б а с и л е й - царь (греч.).

Б а ф т а - род старинного речного грузового судна.

Б е л а (кожаная) - шкурка белки, заменяющая мелкую денежную единицу.

Б е л я н а - речное волжское грузовое плоскодонное судно (несмол°ное
- отсюда название).

Б е р т ь я н и ц а - кладовая.

Б и р ю ч, б и р ю ч и - личная охрана князя, посыльные-глашатаи,
объявляющие княжеские указы.

Б у е в и щ е - кладбище.

В а п а - краска.