никого не было, но большая машина, в несколько раз больше "блохи",
говорила о том, что внутри кто-то есть.
зря не тратят. Пойду поразведаю.
Им казалось, что он долго не возвращается; наконец дверь медленно
открылась и вышел водитель.
Они тут недавно, вот почему я о них не слышал. Входить туда нельзя, там
все стерильно. Пришлось бы переодеться и пройти дезинфекцию.
сомнения собрались воедино. Начались эти сомнения еще до Марса, когда
Фобос не принял их космолет. Тут шла какая-то работа - вероятно, очень
важная, раз это коснулось Фобоса. Большинство колонистов о ней не знало,
но те, кто узнавал, умели хранить секрет.
10
персоналу пришлось туго. Команда "Ареса" расселилась по частным домам, но
Джимми не знал никого и решил воспользоваться гостеприимством города.
Гибсон так и не решил, хорошо это или плохо. Ему не хотелось возлагать
лишнее бремя на их начинающуюся дружбу; он знал: если Джимми будет слишком
часто его видеть, результаты могут быть самые плачевные. Он помнил, как
его лучший друг сказал как-то: "Мартин - замечательный человек, если с ним
редко видишься". Это было достаточно верно, чтобы его задеть, и он не
хотел повторять подобный опыт.
он работал, днем гулял и разговаривал с жителями. Иногда Джимми ходил с
ним, а однажды вся команда "Ареса" отправилась в больницу посмотреть, как
доктор Скотт с товарищами побеждают марсианскую лихорадку. Еще трудно было
делать выводы, но Скотт был настроен оптимистически. "Нам бы хорошенькую
эпидемию, - сказал он, потирая руки, - тут бы мы все и проверили. Случаев
маловато".
интересные места, в которые его бы одного не пустили. А во-вторых, его
действительно все больше интересовал не совсем понятный характер писателя.
разговору. Джимми прекрасно знал, что Гибсон очень хочет подружиться с ним
и хоть как-то возместить старое. Он был готов принять эту дружбу, и совсем
не из чувствительности - он очень хорошо понимал, что Гибсон может ему
пригодиться. Как большинство честолюбивых молодых людей, Джимми с
удовольствием размышлял о своем будущем, и Гибсон был бы неприятно
поражен, если бы знал, как Джимми прикидывает выгоды от дружбы с ним.
Однако не будем несправедливы к Джимми - эти корыстные соображения лежали
на самой поверхности. На самом-же деле он нередко чувствовал, как одинок
Гибсон, - холостяк, приближающийся к старости. Может быть, он понимал,
хотя и бессознательно, что заменяет Гибсону несуществующего сына. В конце
концов, трудно относиться плохо к тому, кто тебя любит.
совершенно заурядным. Однажды Джимми взгрустнулось, и он зашел в маленькое
кафе около управления. Время выбрал неудачно - только принялся за чай,
который и на миллион километров не лежал от Цейлона, кафе запрудила целая
толпа. Начался двадцатиминутный перерыв, когда на Марсе останавливалась
вся работа. Главный очень настаивал на этом перерыве, хотя все с гораздо
большим удовольствием просто уходили бы на двадцать минут раньше.
Смотрели на него с угрожающей нежностью. Было тут и несколько мужчин; но
они, ведомые чувством самозащиты, сели за отдельный столик и, судя по
отдельным, не слишком вежливым фразам, продолжали бороться с покинутыми на
время столбиками цифр. Джимми думал, как бы поскорей допить чай и
выбраться.
наверное, старшая секретарша. Она говорила с молодой девушкой, сидевшей к
нему спиной. Пройти было очень трудно; когда Джимми встал и начал
пробиваться сквозь тесный проход, наступил на чью-то ногу, схватился за
столик и не упал, но ударил локтем в стеклянную крышку. В приступе ярости
он забыл, что здесь не космолет, и облегчил душу отборными выражениями.
Тут он страшно покраснел, пришел в себя и стал рваться на волю. Краешком
глаза он заметил, что старшая из женщин пытается удержаться от смеха, а
младшая и пытаться не хочет.
и о другой.
как вырос город за последние годы, и гадали, будет ли он расти дальше с
такой же быстротой. Гибсон распространялся о ненормальном возрастном
составе колонии; дело в том, что людей моложе двадцати одного года на Марс
не пускали, и потому пока что тут не было ни одного жителя на втором
десятке. Джимми слушал не особенно внимательно, как вдруг одна из фраз
привела его в чувство.
больше восемнадцати, - и остановился.
лице. Он так и не услышал, как Гибсон отвечал, что он, наверное, ошибся.
Он знал одно: кто бы она ни была и откуда бы ни взялась, он непременно
должен ее увидеть.
каждый непременно должен встретить каждого. Однако Джимми совершенно не
хотел ждать, пока эти сомнительные законы приведут ко второй встрече. На
другой день, перед самым перерывом, он пил чай за тем же столиком в
маленьком кафе.
Во-первых, все было шито белыми нитками; хотя, в конце концов, почему бы
ему не пить тут чай, если все управление пьет? Вторая причина была
посерьезней - он стыдился вчерашней сцены. Но его волнения были напрасны.
Он ждал до конца перерыва, но ни девушка, ни ее спутница так и не явились.
Наверное, они пошли в другое место.
человека, как Джимми. Почти наверняка она работала в управлении, а поводов
туда зайти было бесконечное множество. Например, можно справиться о
жалованье, хотя это вряд ли заведет его в те дебри секретариата, где она,
должно быть, работает. Можно просто следить за зданием, когда служащие
приходят и уходят, хотя вряд ли это можно сделать незаметно. Но раньше чем
он решил проблему, снова вступила в игру судьба, наскоро загримированная
под Мартина Гибсона.
одевайтесь! Разве вы не знаете, что сегодня концерт? А до этого мы
приглашены к Главному на обед, к двум часам.
Или наоборот? Ну ничего, в отеле скажут. Я надеюсь, для меня найдется
что-нибудь подходящее.
на Марсе сводилась к минимуму: вечерний костюм состоял из белой рубашки с
двумя рядами перламутровых пуговиц, черного галстука, черных шортов и
пояса из алюминиевых пластин на эластичной ленте. Это было красивее, чем
он ожидал, но все же Гибсон почувствовал себя не то бойскаутом, не то
маленьким лордом Фаунтлероем. Норден и Хилтон выглядели совсем хорошо,
Маккей и Скотт - средне, а Бредли было на это наплевать.
дом показался бы очень скромным. Перед обедом собрались на террасе, чтоб
поболтать и выпить шерри - настоящего шерри. Мэр Уиттэкер был тоже здесь,
и, когда Гибсон услышал, как оба начальника говорят с Норденом, он в
первый раз понял, с каким уважением и восхищением колонисты относятся к
космонавтам.
познакомить вас с моей дочерью. Она сейчас занята по хозяйству. Простите,
я выйду на минутку.
посмотрела на него и мило улыбнулась.
подумал, он бы понял, кто она такая. На Марсе мог нарушать правила только
один человек - тот, кто их устанавливал. Джимми слышал, что у Главного
есть дочка, но никак не связывал эти два факта. Сейчас все сошлось: когда
Хэдфилд с женой собрались на Марс, они включили в контракт условие, что
привезут с собой единственного ребенка. Никому другому не разрешили бы
этого.
Афанасьев Роман
Лондон Джек
Шилова Юлия
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Трубников Александр