бесчисленные орды кочевников. Судя по количеству пней, в недалеком прошлом
он был городом-оазисом.
бегства - ни мусора, ни хлопающих дверей, ни летучих пожаров, детищ
брошенных очагов. Отсюда уходили привычно.
Многоярусная крыша нависла над примитивными хлебными печами, и голоногие
туземцы в чистых одеяниях грузили на телегу, выстланную белоснежным рядном,
горячие караваи, перебрасывая их из руки в руку. Один из них, ожегшись,
видимо, совсем нестерпимо, выронил хлеб, расколовшийся на твердой глинистой
почве; из неровных половинок вырвался душистый пар, растекшийся по окрестным
улицам зазывным ароматом тмина. И тотчас же из-за каменного завала выскочил
человечек, юркий, как пичуга. Он схватил половинку каравая и исчез за
ближайшим углом.
перекресток, направляясь к центру. Там маячили туземцы, поглощенные суетой
сборов. Малыш по-птичьи скакнул на высокое крыльцо и исчез в глубине
приземистого дома.
крыльцо, подняла кожаную завесу и очутилась в полутемной горнице. Человечек
сидел на столе и так беззаботно болтал длиннющими ногами, что не осталось
сомнения - это ребенок, по-джасперианским меркам, лет десяти. Он отломил от
краюхи кусочек, кинул в рот и потянулся, расправляя щуплые плечики.
Ребенок цепко, не глядя, поймал уроненное, кулачок сжался. В широко
раскрывающихся под нечесаной челкой глазах затеплилось немного страха и
бездна изумления.
по голове.
назад, возвращаясь на корабль. Дружинники, встревоженные ее внезапным
появлением, пооткрывали рты, торопясь с расспросами, но она замахала на них
- потом, потом; кинулась в угол, раскопала горбатый кованый сундучок с
игрушками. Выбрала палевого мехового зверька с шоколадными кольцами на
пушистом хвосте и, ни слова не произнеся, ринулась обратно.
отсутствия. Мона Сэниа осторожно сняла ворсистую ткань, взяла девочку на
руки и пересадила на лавку. Пододвинула себе колченогий табурет и, усевшись
по другую сторону стола, положила игрушку на его хорошо выструганную и
отмытую поверхность.
Я - Сэнни. Хо?..
нежданным даром. Ручки - четырехпалые, как только сейчас заметила принцесса,
- вскинулись и задрожали, не смея прикоснуться к подарку. Под столом что-то
покатилось - наверное, выроненный хлеб.
Хо? Хо? Назови себя, или я сейчас отберу это обратно!
набрала полные легкие воздуха и запела.
шепота, то поднимающийся до негромких, по очень высоких и ломких трелей. Так
распевается птица на первом году своей жизни. Глаза девочки полуприкрылись
пушистыми ресницами, голова слегка запрокинулась, и волосы со лба упали
назад. И тогда стало видно, что прямая угольно-черная челка в основном
состояла из густющих бровей, которые свешивались вниз и, не будь весьма
неаккуратно подрезаны, совершенно закрыли бы глаза.
песня-заклинание была нескончаема, и пришлось резко хлопнуть по деревянной
крышке, чтобы оборвать пение.
цокающие, как копыта, шаги.
стражник. Мона Сэниа невольно поднялась ему навстречу, отмечая за собой
торопливый шорох - девочка, похоже, успела скользнуть под стол. Войдя со
света в полумрак, он не сразу разобрал, что к чему, и по привычке сипло и
лениво заорал, поднимая кнутовище, но внезапно осекся и рухнул на колени.
адресованный ей титул, но в этот миг стражник увидел девочку. Он на
четвереньках, как краб, подобрался к столу, выхватил ребенка и, подтащив его
к двери, несколько секунд всматривался в побледневшее личико, наклоняя то к
одному плечу, то к другому свою бритую голову, обвязанную черным волосяным
жгутом. Потом резко выпрямился, деловито и привычно ударил ребенка точно в
висок и с такой силой вышвырнул обмякшее тельце за порог, что сорвал при
этом кожаный занавес.
руками, словно извинялся за то, что доставленное ей удовольствие может быть
сочтено слишком незначительным для столь высокой особы. Если в первый момент
у нее зародилась мысль о том, что он скорее подойдет на роль контактера, чем
бездомный ребенок, то теперь она взвешивала, что предпочтительнее: исчезнуть
сразу, наградив эту тварь сопричастностью к чуду, которой он, несомненно,
будет хвастаться до конца дней своих, или пройти мимо, постаравшись не
коснуться его похрустывающего полукафтана и громадных сапог на костяной
подошве.
дверной проем, издал призывный кудахтающий клич. Тотчас же на крыльцо
запрыгнул долговязый головоногий в травяной юбочке и сплетенной из трав
накидке. Не обращая на принцессу, отступившую к стене, ни малейшего
внимания, он выволок из угла какой-то куль, взвалил себе на плечи и
шаркающими шагами, чуть приседая на ходу, двинулся к выходу. Стражник
суетливо подхватил с пола кусок хлеба и сунул в этот куль, все так же
подобострастно оглядываясь на женщину, словно выклянчивая у нее знак
одобрения. Но мона Сэниа не глядела на него: куль на спине травяного
носильщика был телом человека - вернее, туземца. Верхняя часть туловища была
закутана в рубище, но громадные серые ноги, все в кровавых язвах,
покачивались мягко, не окоченело, что говорило о том, что их хозяин еще жив.
Стражник уже лежал на земле в подобострастной позе, как бы предлагая себя в
качестве ступеньки, если высокая гостья соблаговолит осчастливить его
прикосновением. А поодаль, точно ком лохмотьев, валялось маленькое
изломанное тело, полуприкрытое кожаной занавеской. Над мертвой копошилась
такая же небольшая фигурка, полупрозрачная и невесомая в своих движениях -
несомненно, фея; бессильными пальчиками она перебирала жесткие завитки
волос, разглаживала сведенные смертным ужасом черты лица.
существо, не причинив вреда, но фея пугливо отлетела к принцессе, жалобно
глянула на нее застенчивыми золотистыми глазами и упорхнула прочь, догоняя
носильщика с телом. Она пристроилась следом, приподняв кровоточащие ноги,
чтобы они не болтались в такт ходьбе, и эта неправдоподобная пара удалилась
к проему в древней стене, зияющему в конце улицы. Мона Сэниа глядела им
вслед, не в силах шевельнуться; то, что смысл происходящего был ей
недоступен, в конце концов было не так уж важно.
впервые в жизни охватившее ее. Потому что она никогда, ничего и ни от кого
не узнает о своем сыне.
войти в малую каюту, где были заточены их крэги. Опуститься на колени - и
заставить сделать то же самое эту девчонку с земли, непонятным образом
причастную к преследующему ее року, - и молить своих бывших поводырей о
милости.
плаща. Она глянула вниз: стражник, холуйски елозя на пятках, протягивал ей
маленького игрушечного зверька. На нежной палевой шкурке повисла хлебная
крошка.
обойдет весь город. Она допросит каждого встречного. И немедленно.
скрылись трупонос и его призрачная помощница. Стена подымалась сразу за
последним из домов, щербатая и усеянная яркими васильковыми ящерицами.
Заслышав шаги, ящерки разом посерели и слились с камнем. Мона Сэниа
забралась на плоскую плиту, служившую как бы порогом между городом и
равниной, заглянула в проем. Башня, за которой прятался их корабль,
громоздилась справа в трех полетах стрелы, а слева, шагах в тридцати от
стены, возвышался свежий сруб без окон и крыши. В треугольный лаз, ведущий
внутрь, трупонос заталкивал свой груз. Феи уже не было, или она стала совсем
прозрачной - до невидимости. Гигант в травяных одеждах закончил свой
муравьиный труд и сам скрылся внутри строения.
этот головоногий последует обратно, и она за него возьмется. Не нужно даже
будет прятаться в дом, достаточно выйти за стену, там ни одной живой души.
Шилова Юлия
Акунин Борис
Каменистый Артем
Посняков Андрей
Андреев Николай
Браун Дэн