Чтение 16–й страницы книги ~Лабиринт для троглодитов~

быть, предлагал нам остановиться. Не знаю, вслушиваться в его слова мне
было некогда. Я лихорадочно пытался придумать как заставить инуа бежать
быстрее.

Ничего особенного я не придумал, и тогда, понимая, что вот-вот
погибну, не своим голосом взвыл и ударил духа сна по бокам каблуками.

Словно очнувшись, тот сделал длинный прыжок.

- Гы-гы-гы! - завыл мертвец и шагнул вперед, но тут на него с размаху
налетел инуа, сшиб его и снова, как бешеный, рванул к соединительному
туннелю.

Трясясь на его спине, чувствуя, как по телу у меня бегут струйки
холодного пота, я вяло чертыхался и ждал, когда кончится туннель. Нет,
решено, если следующий сон приличный, останусь в нем.

Туннель кончился.

Сон-мечта. Я понял это сразу.

Великий Гипнос, то, что нужно! Только бы не проскочить...

Мои пальцы разжались, я скатился со спины инуа и упал на мягкий
песок.

А теперь можно и расслабиться.

Я сел и осмотрелся.

В этом сне был вечер и большое багровое солнце висело над самым
горизонтом, так что на спокойной воде большого, неправдоподобно синего
озера лежала золотая дорожка. Где-то недалеко кричала озерная чайка.
Мягкий, теплый ветерок обдувал мне волосы.

И был покой. Не верилось, что где-то в этом сне может прятаться
опасность. И куда-то ушло дикое напряжение этого невероятно длинного и
насыщенного приключениями дня.

Я снял ботинки и повесил их на ближайший куст, прошелся по песку,
чувствуя, как он покалывает ноги и скрипит. Нет, совсем не так, как по
желанию зморы скрипел под моими ногами асфальт. Сейчас это был самый
обычный скрип. Скрип песка под босыми подошвами. И слава Богу.

Я посмотрел в ту сторону, куда убежал инуа. Его уже не было видно.
Очевидно, он нырнул в расположенный там, на противоположном конце этого
сна-мечты соединительный туннель.

Счастливого пути, моя чудная лошадка. Желаю тебе найти подходящий
сон. Прости, если это возможно, за то, что я уничтожил твой. Поверь, у
меня не было выхода.

Я сплюнул на песок.

Великий Гипнос! Не хватало мне еще расчувствоваться.

У меня не было выхода. Любой другой инспектор снов, на моем месте,
поступил бы точно также.

А теперь я должен отдохнуть и, хотя бы на время, забыть обо всем.
Можно даже искупаться. Кстати, почему бы и нет?

Я разделся и развесил одежду на кустах. Слабый ветерок колыхал ее,
играл рукавами моей куртки, штанинами брюк. Будь моя одежда белой,
получилось бы, что я развесил флаги капитуляции.

А если и так? Разве что-нибудь от этого изменится?

Вода была теплой. Она подхватила меня, понесла, словно ласковые
ладони матери.

Я отплыл от берега метров на сто и перевернувшись на спину, раскинув
руки, замер, отдавшись, доверившись воде, став ее частью, растворившись в
ее покое.

И тут опять закричала озерная чайка. Что-то тупое и холодное ткнулось
мне в бок. Я вздрогнул, перевернулся на живот, нырнул и увидел большую
рыбу с круглыми, похожими на серебряные блюдца глазами. Видимо, я ее
испугал, потому что рыба ударила хвостом и ушла на глубину. Я смотрел как
медленно, грациозно, она растворяется в зеленоватой, скрывавшей дно дымке.
А потом у меня кончился воздух и я вынырнул на поверхность.

Через некоторое время, выходя из воды, я подумал, что так всегда и
бывает. Стоит увидеть нечто интересное, как кончается воздух и пора
выныривать.

Я оделся и стал прикидывать, где бы можно было лечь. Почему-то мне не
хотелось уходить далеко от воды. Может быть, потому, что где-то там, в ее
глубине, плавала рыба. Чем-то она мне понравилась. А может быть, дело было
вовсе и не в этом?

Наконец я решился и плюхнулся как был в одежде, на песок. И только
тут почувствовал насколько устал, ощутил, что каждая клеточка моего тела
ноет и просит об отдыхе. Глаза мои слипались. Медленно, но неотвратимо я
соскользнул в небытие...

Вернувшись из небытия, я долго лежал на спине и смотрел в вечное,
неизменное, как египетские пирамиды, вечернее небо. Наверное, целых
полчаса. Потом я сел и посмотрел в сторону озера. Золотая дорожка на нем
не сдвинулась ни на миллиметр.

И это было здорово. Это рождало спокойную, твердую как гранит
уверенность.

В конце-концов здесь можно жить сколько угодно долго. Очень долго.
Просто жить. Никуда не спешить. Ничего не делать. Вернее, не так, делать
только то, что хочется.

Сколько угодно долго.

Конечно, была опасность, что меня найдет змора. Вот только уж слишком
малы были на это шансы. Нет, она очень терпеливая, она будет ждать меня в
том сне, где выход. День за днем, месяц за месяцем. Рано или поздно но все
же она устанет, и тогда я смогу прокрасться в шпионский сон и незамеченным
ускользнуть в мир снов.

Вот так.

Чем не план?

Самое главное, не торопиться, не пороть горячку. Нужно просто
остаться в этом сне на некоторое время, осмотреться и подумать. Я уверен,
что рано или поздно, но я додумаюсь до чего-то лучшего. Да и чем плох тот
план, который я только что придумал?

Великий Гипнос, а ведь и правда.

Я представил, как целыми днями буду лежать на песке и ничего не
делать. Потому что это сон-мечта и, по идее, он должен даже снабжать тех,
кто в него попал, пищей. Я буду купаться, устраивать пикники, и сам себе
говорить тосты, поднимать бокалы шампанского за собственное здоровье и
самому себе говорить речи. Может быть, мне даже удастся приручить большую
рыбу и когда я захочу, она будет приплывать ко мне из глубины и брать с
моих рук корм.

А кто сказал, что я должен находится в этом сне в одиночестве? Да
никто. Я вполне могу пригласить к себе кого-нибудь из соседних снов.
Конечно, не из кошмара, но неужели вокруг одни только кошмары? Нет, я
приглашу жительницу какого-нибудь сексуального сна и, уверяю вас, со скуки
мы с ней не помрем.

И главное, ничего мне не будет нужно. Ничего и никого. А еще, тем
самым я смогу обезопасить других мастеров снов. Ведь стоит мне проиграть
эту игру, как змора меня уничтожит, и немедленно заманит в ловушку другого
инспектора снов. А так, пока я нахожусь где-то в лабиринте, попытаться
поймать нового инспектора она не рискнет.

Потому что тогда в ее мире окажутся два инспектора снов. А это уже
чертовски опасно. Нет, на такой риск она не пойдет. А стало быть,
оставшись в этом сне, я спасу нескольких таких же, как и я, инспекторов
снов.

Честь мне за это и хвала.

Я обрадовался.

Потому что это был выход, самый настоящий выход, пусть
парадоксальный, но правильный и самое главное мудрый.

Не делать ничего. Абсолютно ничего. Так я выиграю.

Очень просто.

Принцип одной из философий статичного мира: Поддаться, чтобы
победить.

Я сходил к озеру и ополоснул лицо. Потом жадно закурил и подумав о
том, что неплохо бы сейчас что-нибудь съесть, лег прямо там, неподалеку от
воды, сосредоточился, представил роскошный, сочащийся жиром бифштекс. На
посеребренной тарелке. Поскольку это сон-мечта, я согласен только на
серебряную и никак не на деревянную.

Бифштекс, конечно, сейчас же передо мной возник и тогда,
обрадовавшись, поскольку, все получалось как нельзя лучше, я заказал
фрукты, хлеб, вилку и нож, бутылку кларенского, а также хрустальный бокал.

Расправляясь с бифштексом, я подумал, что спать на берегу все же
неудобно.

А почему бы не придумать себе небольшой, очень уютный замок. Чтобы в
камине трещал огонь и чтобы была необъятная кровать. И почему я должен
курить сигареты? В конце концов, кто мне запрещает обзавестись длинной
трубкой и ящиком самого лучшего табака. А также, какой же это замок, если
не будет горничных и поваров и этих... как его?.. лакеев. Ну да, лакеев.

А на змору плевать.

Я выпил бокал кларенского и нашел, что оно превосходно. Оно и должно
было таким быть. И все было отлично, все было очень хорошо.

Я лег на бок. Закурил сигарету.

Где-то опять закричала озерная чайка и моя рука с зажатой в ней
сигаретой дрогнула. Невесомый столбик пепла упал на песок и его тотчас же
сдуло ветром. А я прислушался к крику озерной чайки. Нет, все-таки что-то
в нем было тоскливое, что-то такое, берущее за душу, что-то напоминающее.
Напоминающее...

Я выкинул окурок и встал.

Да, конечно. А еще было бы неплохо, чтобы в замке были канделябры.
Такие старинные, тяжелые, украшенные фигурками, дриадами, наядами...
неважно. Главное - никакого электричества.

Вот именно. Все зло на этом свете от электричества.

Я зачем-то очень аккуратно вымыл в озере тарелку и вилку, потом
положил их поблизости от воды.