место, ставили бронеколпак со списанной "Птички", один из играющих залезал
внутрь, другой, с пистолетами в руках, оставался снаружи, напротив
первого.
снаружи, прицеливался в того, который внутри, и с обеих рук начинал пальбу
- пока хватало патронов. В это время тот, который внутри, должен был
смотреть на него, не отрываясь и не моргая. Вдобавок тому, который внутри,
полагалось весело улыбаться. Моргнув, он лишался права пострелять в
бронеколпак и выбывал из игры, а тот, который снаружи, занимал его место.
Победивший всех получал звание Хапи Железные Нервы и награждался почетным
земным обедом, приготовленным заранее с великой любовью.
зверские рожи: поднимался грохот, на колпак обрушивался шквал огня, пули с
тошнотворным визгом улетали вверх после рикошета, и тому, который внутри,
могу сказать по опыту, приходилось несладко. Некоторые, наоборот, играли
на неожиданности: прогуливались перед колпаком, отворачивались,
разглядывали ногти и прочими способами отвлекали внимание того, который
внутри, чтобы потом, когда он потеряет бдительность, бацнуть по нему из
самого невероятного положения. Таких мы торопили, потому что их фокусы
слишком много времени отнимают, а пострелять каждому хочется.
лыбился - не улыбался, а лыбился, по-другому сказать нельзя. Более
идиотской гримасы, чем у сидящего под колпаком, я, сколько живу, не видел.
ждали, как он поведет себя на этой фазе нашего пикника. Он никогда не
видел, он только слышал, как играют в хапи, но ему и этого оказалось
достаточно. В период занудных обеденных поучений он часто говорил о хапи,
видя в ней яркий пример нашей несерьезности и даже глупости вовсе.
придумываете, да еще какие опасные, какие беспардонно, разнузданно глупые!
Взрослые люди, а все в коротких штанишках бегаете. Отсюда и жестокость
ваша, и вандализм - инфантильные вы, маленькие. Фу!
хапи. Он вскипал, он разбухал от негодования, но я принимался толковать
ему про политику, про "некоторые необходимые непрямолинейные изгибы
административного поведения" (он страшно любил подобные словоколовороты -
они его зачаровывали), про то, как поднимет он свой престиж в глазах
куаферов и какую выгоду принесет ему и будущим проборам этот тактический
шаг - участие в хапи. И он недовольно, с былым высокомерием, согласился.
удовольствием. Не понимаю я обвинений дю-А; мне казалось, мы действительно
становились тогда детьми, нас ничто не заботило, а что в этом плохого?
Это, наоборот, очень здорово - так пощекотать нервы, когда ты знаешь, что
уверен в себе, а другие точно так же в тебе уверены. Когда знаешь, что
единственное, чего нужно опасаться, - это смерть; А чего ее опасаться?
вездехода бронеколпак и протащили на руках - с гиканьем, с уханьем, с
веселой руганью - метров сто пятьдесят, на самую середину Каменного Пляжа
(так мы прозвали в тот день облюбованную для хапи площадку, так и
осталось, сколько я знаю, по сию пору). Человек, не бывший куафером,
скажет - глупость. Ну действительно, какая нужда волочить
стокилограммовую, неудобную для переноски, все время из рук
выскальзывающую махину, если можно подать вездеходом или воспользоваться,
раз уж так приспичило, колесной мототележкой? Это куафер только поймет.
того, что мы колпак на руках тащим, а только усушил, усуконил свою и без
того просуконенную физиономию, чтоб всем желающим стало ясно - он
осуждает.
проборе свой номер - для позывного. Для чего нужен номер и по какому
принципу присуждается, я до сих пор не могу сказать. Для меня это очень
сложно. К кому я только не приставал - все твердо уверены, что номер
необходим, и даже объясняли мне, почему без него в парикмахерской команде
не обойдешься, - ни разу не понял. Все какие-то не те слова говорили.
признанного лидера, когда рядом Федера нет. Никто не спросил дю-А, будет
ли он играть, но когда мемо высветило его номер, очередь дошла до него,
ребята посмотрели не на него, а на меня почему-то, будто я за него решаю.
примеривался.
дверцу сзади кабины, уселся по-турецки на кресле и радостно улыбнулся.
Начинайте. Стрелять была очередь Элерии. По команде Лимиччи он выхватил
из-за ремня пистолеты, подбросил их в воздух, как заправский психотанцор,
с картинной свирепостью прицелился, тут же опустил руки и стал
возмущаться.
стрелять.
нельзя было сделать, как улыбнуться ему в ответ тоже. Что мы и сделали.
пропала в небе. Кхолле сильно дернулся, сморгнул, конечно, и заулыбался
еще шире. Он знал, что положено улыбаться, он уже не первый раз играл в
хапи.
штурмовым огнем Гвазимальдо, который стрелял только что не танцуя, но под
конец все же сморгнул и уступил место. И теперь стрелять должен был наш
математик. Он поднял пистолеты, прицелился и озабоченно посмотрел на
колпак.
она ведь куда хочешь может срикошетить.
От нее рикошет только вверх будет.
голосом. - Но знаете, как-то... не могу я по человеку стрелять... Да и
вообще по всему живому. - При этих словах он опять усуконился. - И в любое
живое существо стрелять - это не по-человечески. Никак не пойму, что вы в
этом приятного находите.
существо стрелять. Я его брал на элиминацию, я там его глаза видел. Очень
у него горели глаза, когда он летучих гадюк отстреливал. Стрелял за милую
душу. А потом сказал, что очень, мол, это гнусное занятие - элиминация. Он
правду сказал.
портить праздник. Ну а если человек не хочет или не может играть в хапи -
его дело, пусть себе не играет.
него характер такой - остановиться не может. Я называл это "суконный
взрыв"). - Я пойду к той расщелине и подежурю, а то как-то у вас все...
охранения никакого... Мало ли что.
(у него язык толстый, он не выговаривал такие слова, не то, что мы - мы их
даже изобретали) и дуй к расщелине. Правда, я в толк не возьму, от кого ты
нас защищать собираешься, если хищников не выпущено... но сходи, сходи.
пробора всякое может быть. Очень бестолковщины много.
отдал пистолеты Лимиччи и зашагал к вездеходу за скваркохиггсом. И
ссориться стало не с кем.
прицеленными глазами. Он неторопливо перезарядил пистолеты, неторопливо
навел их на Гвазимальдо, который в ответ скорчил кривую, невероятно глупую
рожу. И безо всяких фокусов выстрелил.
выбираться из колпака.
проверьте, вы проверьте, какие у него пули! Пусть он пули свои обратно к
себе заберет. Я вам точно говорю, они с психотропом! Они луч посылают!
бывают такие пули?
поменяет!
надо, другому место уступи. Спектакли свои, понимаешь... Видели мы их, эти
твои спектакли.
проигрывать. Он так боялся проиграть, что полностью терял голову.
моргать я не моргал.