- Вряд ли это кому понадобится...
Месяца через полтора занятий Лиз благосклонно сказала:
- Вы сделали большие успехи. Я рада буду сообщить об этом профессору.
В парке "змеиного профессора" я понял, как много дает непосредственное
наблюдение над животными. Змеи... Их, по словам Лиз, тысячи полторы видов.
Они представляют собой ветвь ящериц, на протяжении миллионов лет жизни
нашей планеты приспособившихся к ползанию на брюхе и заглатыванию крупной
добычи целиком. Поэтому у них атрофировались ненужные при ползании
конечности. А для заглатывания крупной добычи выработалось характерное
приспособление. У змей подвижны не только челюсти, но и остальные кости
нижней части черепа.
Вот почему змеи могут так широко разевать пасть, которая кажется при этом
непомерно огромной по сравнению с их головой.
Очень интересно, что у змей веки неподвижны. Они прозрачны, сращены друг с
другом и прикрывают змеиные глаза наподобие часовых стеклышек. Может быть,
это придает змеиному взгляду особый, отвратительный оттенок?
Я так сжился с офидиями, что даже если видел во сне полчища удавов, то
ничуть не страшился, а вступал с ними в борьбу. Я разбирался в коварных
привычках карликовых удавов, которые подкарауливают людей в песках
пустынь. Узнал повадки змей-стрел, которые взбираются на ветви деревьев и
оттуда летят на жертву, будто спущенные из туго натянутого лука. Научился
наблюдать коралловых аспидов, пышно расписанных кобр и траурных ехидн,
этих опаснейших врагов человека. Ни один щитомордник не мог укрыться от
меня в траве, а гремучников я умел различать за сорок футов.
Однажды повар Хо пожаловался, что маисовые мыши поселились в кухонном
складе, портят ему продукты. Профессор распорядился доставить из парка
десяток змей иигшу. Ли вытряхнул их из корзины перед кухней. Они были тощи
и похожи на поясные ремни, эти полутораметровые ииг-шу. Оглядевшись, они
чинно поползли к бунгало, где хранились наши продовольственные припасы,
довольно ловко взобрались по лестницам и скоро успокоились на чердаке, как
будто всегда там жили.
Ночью я прошелся по парку посмотреть, все ли в порядке, и китайцы позвали
меня к кухне. Глухая возня слышалась там. Это иигшу, бесподобные мышееды,
насыщались, уничтожая мелких грызунов.
- Ни одна кошка не может сравниться с иигшу, - заметил профессор,
поднимаясь утром со мной на чердак. - Полюбуйтесь, Пингль...
На чердаке лежали, вытянувшись, иигшу. Но это не были прежние тощие,
худосочные змееныши. Лежали толстые существа, набившие себя мышами досыта,
и блаженно спали. Нет в мире силы, способной разбудить иигшу, после того
как она насытится. Надо дожидаться, пока иигшу не переварит съеденного.
Тогда она проснется, и ее можно нести на новое мышиное место. Там, где
побывали иигшу, мыши не рискнут показаться по крайней мере полгода.
Ли собирал сонных тварей в кoрзину, а Хо рассказывал профессору, как
служил раньше у французского миссионера в Камбодже и как маисовые мыши
устроили нашествие на бунгало святого отца. Они съели у него все запасы,
всю библиотеку, всю обувь и обгрызли ножки у кровати, а миссионер провисел
неделю в гамаке, изнывая от голода и любуясь, что проделывали в его доме
эти маисовые дьяволята.
- Вот что бывает, - заметил профессор, - если нет под руками ииг-шу или в
крайнем случае хорошего кота.
Отзыв Лиз о моих успехах привел к тому, что профессор заявил мне:
- Надо будет найти другого сторожа, а вас, Пингль, я буду постепенно
приучать к работе в лаборатории.
С некоторым трепетом я надел белый лабораторный халат.
- Из вас выйдет дельный лаборант, Пингль, - заметил профессор, - если вы
будете держаться драгоценного правила: "Чистота и аккуратность прежде
всего".
Я сам буду учить вас. Может случиться, что вы ничего не потеряете в
сравнения со старшим отделением Дижана...
Мильройс относился ко миг, как и все на станции, очень доброжелательно и
нaчал понемногу приучать меня к лабораторной технике. Я узнал, что все
змеиные яды по своему действию нa человека делятся на два видa: одни яды
парализуют нервную систему, а другие вызывают гангрену тканей.
Силу яда в лаборатории проверяли на морских свинках. Кроме этой работы,
профессор отдельно занимался в своем кабинете, и на моей обязанности было
готовить ему чистые пробирки и колбы.
Я уже выучился приготавлять несложные растворы и не мог дождаться дня,
когдa будет нанят новый сторож и Профессор окончательно переведет меня в
лабораторию.
Все шло прекрасно. Несчастье свалилось на меня неожиданно, когда надо мною
расстилалась благодать безоблачного неба.
Из парка стали пропадать самые редкие экземпляры змей - двухфутовые
джирры. Мильройс скупал их у туземцев по нескольку пайс за штуку и
выпускал в парк.
Джирры, как известно, водятся в кустарниках на восточных склонах Гималаев.
Профессор никак не мог собраться сам в такую дальнюю экспедицию, а
туземцы, очевидно, ухитрялись каждую неделю бегать за этими змеями туда и
обратно, что было, если вдуматься, чрезвычайно загадочно. Поэтому Мильройс
особенно дорожил джиррами. Высушенный яд джирр, как и змей лахезис, мог
сохраняться больше двадцати лет и не терять своих смертоносных свойств -
убивать в срок от пяти до семи часов. Противоядия, которые готовил из них
Мильройс, спасали человека от верной смерти. Поэтому "змеиный профессор"
буквально дрожал над этими исчадиями ада. И вот джирры начали таинственно
пропадать, будто проваливаясь сквозь землю. Я обшаривал все известные мне
в парке норы и трещины. Может быть, джирры прорыли подземные ходы? Но это,
как утверждала Лиз, было не в их привычках. Тщательно я осмотрел всю
ограду. Рассыпал на дорожках свежий песок, думая увидать наутро по следам,
куда уползают наши пленники. Ничего. Я доложил профессору обо всем этом. К
моему удивлению, Мильройс рассвирепел. Он так кричал на меня, будто
подозревал, что я тайком жарю его змей себе на ужин или солю их про запас,
как эшуорфские хозяйки солят миног.
Огорченный, я обратился к Лиз. Она посоветовала мне понаблюдать за
китайцами, но для меня они были вне всяких подозрений.
Вор! Это стало для меня ясным, когда двенадцать самых крупных джирр
исчезли из парка в одну теплую безлунную ночь. При первых лучах
восходящего солнца я увидел на свежем песке одной из крайних дорожек парка
отпечатки босых ступней.
"Ага, - подумал я.- Ну, об этом я не стану сейчас докладывать сердитому
профессору и его ассистентке, а подкараулю, поймаю и приведу жулика за
шиворот. Пусть "змеиный профессор" узнает, кто питается его ядовитой
дичью".
Выйдя из парка, я обследовал каждый дюйм местности у той стены, через
которую, по моим предположениям, мог забираться неизвестный вор. Невдалеке
проходила дорога на Рангун. Уединенная, глухая тропинка извивалась от
дороги в сторону и упиралась прямо в стену парка. Это становилось
интересным.
Вечером, когда станция погрузилась в сон, я приготовил толстую бамбуковую
палку, надел мягкие резиновые сапоги, в которых мне приходилось лазать по
бассейнам, вылавливая водоплавающих змей, проверил электрический фонарь,
сунул в карман кастет, взятый у Хо, и, заперев ворота и калитку, решил
выяснить тайну.
Всю ночь я честно караулил, не смыкая глаз, и так бесшумно обходил парк
около стен, что мне мог позавидовать африканский бумсланг - самая хитрая
змея на свете. Но ничего не случилось. Утром я пересчитал джирр. Все они
оказались налицо. Так четыре ночи подряд дежурил я в парке, предвкушая,
как обломаю палку о спину вора, но тот не появлялся.
На пятую ночь я услыхал осторожный шорох, совсем не похожий на шелест
щитомордника или позвякнвание гремучки. Змеи спали, и им незачем было
возиться в кустах.
Мягко, словно котенок, ступая в резиновых сапогах, я успел подкрасться к
восточной стене как раз вовремя. Тень человека с мешком за плечами
карабкалась на стену, но я поймал босую ногу вора и сдернул его обратно в
парк.
- Лежи, сатана, и не двигайся! - прошептал я. - Раньше чем наделать тебе
синяков, мне хочется полюбоваться на твою физиономию.
- Простите меня ради всего святого, - услыхал я в темноте плачущий голос.
- Клянусь вам, что я не ел четыре дня...
При свете фонаря я увидал смущенное лицо белого. Я сам сначала смутился,
ко, вглядевшись пристальней в черты лица вора, я почувствовал еще больший
приступ бешенства.
- Не рассказывайте сказок,- прошипел я, скрипя зубами. - Меня не касается,
что вы кушали на прошлой неделе. Каким образом и зачем вы очутились здесь?
Вор молчал, тяжело вздыхая, как бы в раскаянии.
- Как вы ухитрились воровать джирр? Кто вы такой?
- Не все ли равно кто, - ответил вор. - Отпустите меня. Я сумею быть
благодарным.
Я тихо засмеялся.
- Как бы не так! Вы опять попадаетесь мне пo дороге, черт бы вас взял! Мне
отлично знакома ваша безобразная физиономия.
- Будто бы?
- Да. Вы проиграли мне в Белл-Харборе пари и позорно сбежали, не заплатив
доллара. Но я нашел вас на краю света, и тепeрь мы рассчитаемся.
Да, это был тот самый джентльмен, который кормил меня баснями о чемпионе
Блэк Снейке. Сейчас он взмолился смиренным голосом:
- Уберите ваши колени с моей груди. Я с трудом выдерживаю сто футов вашего
веса...
Сертаков Виталий
Самойлова Елена
Лондон Джек
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Херберт Фрэнк