спокойно.
скрежетом открылись зияющие провалы, в нос ударил резкий кислотный запах, и
из образовавшихся люков заструился на землю слабый фиолетовый свет. К
низкому гулу прибавилось тонкое мелодичное дзеньканье. Опускание плоскости
замедлилось.
эта дура, не остановиться. Она же садится на городской лесопарк, здесь могут
быть люди! Он облегченно вздохнул.
и ничего не прочел в них, кроме легкого непонимания и усталости. Для его
мальчика это было слишком - светящийся лифт, опускающийся на лес. Он
воспринял непонятную картину, как когда-то в младенчестве - спасительным
ровным восприятием грудничка. "Что есть, то есть. Это дело папаки, это не
мое дело..." Ну и слава богу, подумал Алекс и пробормотал: - Ночь, малыш,
уже ночь, фонарики уснули... Зато вот видишь, включились другие...
нарастал - плоскость опускалась, теперь уже не теряя скорости.
никак не мог понять, что от него сейчас требуется. Он стоял и просто смотрел
на фиолетовые блики на лице своего Микки, на пугающе-искаженный освещением
лес, а гигантский механизм продолжал свое движение, с каждой секундой
вдавливая в землю их мир, их воздух, их жизнь... Над головой раздался резкий
шорох. Алекс растерянно посмотрел вверх: махина достигла верхушек самых
высоких сосен и уже прогнула некоторые из них. И тогда он как будто вырвался
из нелепого сна и безмолвно закричал: "Что ты стоишь, идиот? Что ты стоишь?
Вас сейчас раздавят или сожгут! Беги! Беги!"
обмякшее тельце Микки и не думал ни о чем - ни о том, откуда взялась эта
напасть, эта махина, и что она собой представляет, какое у нее назначение и
что от нее можно ждать еще... Мысли роились в голове - беспорядочные,
шальные, тревожные, но он гнал их от себя и только старался не сбиться с
дыхания, не упасть и молил бога, чтобы эта страшная микропористая гадина
опускалась помедленнее, дала бы им возможность спокойно из-под нее
выбраться.
верхушки мачтовых сосен. Деревья прогнулись под неимоверным давлением, они
стонали и трещали и посыпали землю дождем хвойной трухи, а спустя несколько
секунд раздались сухие выстрелы - верхушки стали ломаться, в разные стороны
полетели ветки, щепа, шишки.
начало оценил положение Алекс, уворачиваясь от небольших падающих суков и
хвойных лап, это верхушки. Но что будет, когда начнут рушиться стволы... Он
споткнулся о лежащую ветку и чуть не упал. А когда восстановил равновесие,
снова с надеждой взглянул вперед и вверх. Нет, ничего, не видно края! Он
приподнял Микки над головой, вытер пот со лба и прибавил ходу.
деревьев стал ужасающе громким. Микки очнулся от своего детского забытья,
его расширенные глазенки наполнились ужасом и слезами. Он обнял Алекса за
шею и громко заплакал ему в ухо. Алекс не отвечал: малыш все равно бы его не
услышал.
расщеплялись, веером расходясь огромными рваными клиньями в разные стороны.
Скрежет изуродованных стволов перемежался треском сломанных ветвей, грохотом
падения деревьев; на аллею летели огромные суки, выстреливали крупные острые
щепки. Еще через некоторое время на асфальт стали вылезать густые и
ветвистые кроны согнутого или сломанного подлеска - молодых берез, орешника,
кленов. Из фиолетовой полутьмы к ногам Алекса стремительно выдвигались
толстые и кривые деревянные пики. Неожиданно и одновременно прямо перед ними
поперек аллеи упали две сосны - если бы Алекс двигался чуть быстрее, они
угодили бы под стволы.
пройдем, - вдруг понял он, - не пройдем, нам надо хотя бы укрыться от ударов
самого крупного лома". Он подлез под шлагбаум из первой упавшей сосны и
остановился возле второй. Загнанно огляделся и встал под укрытие мощной и
ветвистой сосновой лапы.
уже находились не в лесопарке на аллее, а среди чудовищного бурелома, хода в
котором ни вперед, ни назад, ни в стороны не было. Весь неимоверный объем
лесной массы упаковывался к ногам Алекса и Микки - чудо, что до сих пор они
уцелели в этом лесоповале!
опустится на землю.
сквозь стоящий в ушах шум. Алекс вдруг понял, что еще немного - и он уронит
сына, если не даст себе хотя бы минутной передышки. Он уже давно задыхался.
Насыщенный поднятой пылью, мелкой трухой и запахами растертой зелени воздух
загустел и стал почти непригоден для дыхания. Алекс стер с лица пыльную
маску и увидел, как дрожит от усталости рука. Он застонал, опустил сына на
землю и с бессильной злобой поднял голову. И, уткнувшись взглядом в нависшую
в пяти метрах над собой пористую, остро пахнущую миллионнотонную плоскость,
вдруг ясно и окончательно понял, что не сумел спасти сына. Алекс притянул
растерянного плачущего мальчика к себе, тот уткнулся ему в бедро, крепко
уцепился за шорты.
Что?! Они попали в какую-то передрягу, о которой он не узнал заранее, не
прочувствовал опасность, не смог предотвратить! Он виноват, он знает, но что
толку?! Он снова затравленно огляделся, прикрывая Микки от выстрелов щепы и
наползающих веток. Плоскость достигла верха железобетонных фонарных столбов
и теперь начала крошить их в муку. Во все стороны от ближайшего фонаря
полетела щебенка, железная сердцевина вылезла из бетонной оболочки и пучком
извилистых червей поползла к земле. Страшная буреломная масса налезала на
Алекса и Микки со всех сторон. Если бы не прикрытие из сосен, они бы уже
давно были исколоты, изранены, задавлены. Он отвел взгляд от лесного месива
и бессильно и зло взглянул на гудящую черную плоскость. Крышка гроба...
откуда?!
постоял, повернул назад. Потом снова спустил сына на землю, зачем-то
заглянул под ствол, а потом вдруг взял здоровенный сук, валявшийся под
ногами, занес его, как копье, и заорал безжалостному днищу, которое было уже
в двух метрах над их головами: - Сволочь! Остановись!
дернулось, замерло на месте и, как бы проседая в мягком ложе, подалось еще
чуть-чуть вниз и остановилось. Лесная мясорубка мгновенно выключилась -
мешанина стволов, ветвей и сучьев обездвижилась, звуки лесоповала смолкли,
только кое-где скрипели согнутые в дугу деревья, шуршали проваливающиеся
вниз ветви. Установившаяся тишина надавила на уши.
вверх и не верил. И боялся пошевелиться: ему казалось, что стоит сделать
одно движение, как замершая махина рухнет вниз.
сыну и снова задрал голову - ничего не произошло: над ними на уровне потолка
простиралась черная поверхность, которая несколько секунд назад превратила в
кучу щепы городской лесопарк.
опустил плечи и подошел к сыну. В фиолетовом свете его лицо казалось
мертвенно-бледным. Алекс присел перед ним на корточки, вынул из кармана шорт
платок и вытер испачканное личико малыша.
нам теперь помешает, а что поможет!" - Нет, не помешает. У тебя ничего не
болит? Нигде царапинок нет?
бежать в шлепанцах!
ощутил, как неимоверно устал - как гудят мышцы ног, ноют плечи. Он закинул
руку назад и осторожно потрогал лохмотья майки на спине. Под ними саднили и
зудели глубокие ссадины. Алекс опустился на ближайшую ветку, сморщился от
боли и устало уронил руки между колен.
Только спать очень хочется... А эта штука - она чья?
строить предположения у него не было сил. Он ласково взъерошил светлые
волосики Микки.
собираясь с силами, потом подсадил сына на руки и встал. - Устраивайся и
Маккефри Энн
Зыков Виталий
Махров Алексей
Лукин Евгений
Емилина Ника
Браун Дэн