Чтение 16–й страницы книги ~Поединок с собой~

- Я принял сегодня уже три таблетки.

Мишель внимательно поглядел на профессора. Лицо его стало напряженным,
словно он решал какую-то трудную задачу.

- Три таблетки? Но ведь вы знаете, что больше двух нельзя! Это же
нелогично!

Профессор Лоран молча усмехнулся. Мишель еще секунду неподвижно глядел
на него, потом пошел готовить шприц.

- Если дальше так пойдет, - тихо сказал профессор Лоран, - Мишель будет
считать меня моделью, нуждающейся в переделке... Нелогические поступки,
нечеткая работа тормозящих центров, физическая слабость... Вы слышали, как
он объяснял, что я должен быть в глазах здешних обитателей всемогущим?

- Да. Но Мишель, по-моему, все больше склоняется к той мысли, что он
сам по меньшей мере равен вам. В чем-то сильнее вы, в чем-то - он, а в
общем - так на так.

- Да... возможно...

Мишель принес шприц.

- Что это? - спросил профессор Лоран.

- Не беспокойтесь, это то, что вам нужно, - сказал Мишель, помогая
профессору закатать рукав.

- Ну что ж, полагаюсь на тебя, - сказал профессор, переглянувшись с
Альбером.

- А теперь вам надо полежать, - сказал Мишель, сделав укол. - Мы вам
поможем перебраться на диван.

Профессор Лоран со вздохом облегчения вытянулся на диване у окна.
Альбер снял с него туфли, расстегнул пояс, накинул на ноги плед. Белая
штора мирно колыхалась от ветерка, за окном шелестели деревья, и не
хотелось думать о том, что от вольного ветра и майской зелени тебя
отгораживает решетка добровольной тюрьмы.

- Посидите со мной, Дюкло, - тихо сказал профессор. - А ты, Мишель, иди
писать.

Он долго лежал молча. Альбер смотрел на его истаявшее, почти прозрачное
лицо, на высокий лоб, наискось рассеченный-тонкой красной линией... Боже
мой, ведь всего пять лет назад профессор Лоран выглядел самое большее
тридцатилетним! Альбер почти увидел, как профессор Лоран стремительно и
легко вбегает в аудиторию и проводит рукой по густым волосам, откидывая
прядь со лба. Он увидел яркие глаза Лорана, тогдашние его глаза,
сверкающие огнем жизни, а не призрачным оживлением, какое дает ненадолго
Сиаль-5. Альбер тихонько вздохнул. Седина, глубокие морщины, серая
бескровная кожа - и это Лоран, Огонь-Лоран, как звали его студенты?

Профессор Лоран словно угадал его мысли.

- Сходите вниз, попросите у Луизы зеркало, - тихо сказал он. - В
туалетной есть зеркало, но оно очень потускнело, да и темно там...

Альбер, вздохнув, отправился вниз. Навстречу ему откуда-то выскочил
Роже.

- Проголодался? - спросил он хмуро. - А, ты к Луизе? Что ж, иди... она
у себя... Только не забудь постучать! - прибавил он со значением.

Альбер недоуменно поглядел на него.

- У нее этот молодчик, - пояснил Роже. - Если ты продолжаешь думать,
что он ей доводится племянником, то я не знаю, чему тебя учили в
университете! Ну, иди, иди, чего ты!

На стук Альбера в комнате отозвались не сразу. Послышались шаги, Раймон
распахнул дверь.

- А, это вы! - сказал он слегка смущенно и посторонился, пропуская
Альбера.

Луиза лежала в кровати, но больной вовсе не выглядела. Наоборот, со
вчерашнего дня она удивительно похорошела. Разрумянившаяся, с мечтательно
блестящими глазами, она казалась совсем юной. Луиза сразу же заговорила, с
несколько неестественным оживлением:

- С тех пор, как вы трое в доме, все так изменилось! Мне уже не
страшно, и за Анри я спокойна, вы такие храбрые, сильные, умные...

- Боже мой, - сказал Альбер, от души расхохотавшись. - Что это вы?

- Нет, правда! Вы не представляете, как было жутко, особенно последний
месяц... да и раньше... - Она побледнела, уголки ее губ скорбно
опустились. - Я одна целыми днями, Нанон плачет и молится, наверху
творятся какие-то ужасы, Анри еле на ногах держится...

- Да, я понимаю, - пробормотал Альбер. - Я рад, что вам лучше...

Он чувствовал себя неловко. Может быть, из-за намеков Роже, но ему
казалось, что между Луизой и этим парнем, который называет себя ее
племянником, действительно существуют какие-то тайные отношения. Да и в
самом деле, почему это Луиза выглядит такой счастливой и молодой? Вчера
утром она была еле жива... В конце концов Альбер решил, что ему до всего
этого нет дела, и попросил у Луизы зеркало.

- О, пожалуйста! - весело сказала она. - Вот, на туалетном столике
лежит ручное зеркало, возьмите. Кстати, можно мне вас называть по имени?
Мы ведь все примерно ровесники, я знаю.

Альбер сказал, что он в восторге, и Луиза рассмеялась.

- Да, так будет лучше. А то Роже Леруа уже зовет меня по имени без
спросу.

Когда Альбер ушел, Раймон опять сел у кровати.

- Рассказывайте дальше, Луиза, - сказал он, взяв ее руку.

- Но это ведь нельзя рассказать... ничего словами не объяснишь... -
Луиза не отнимала руки. - Он ходил всегда один, у него были такие
удивительные глаза, будто он жил в каком-то другом мире, гораздо более
прекрасном, чем этот. Он казался сильным, необыкновенным... Потом я
узнала, кто он. Приехал мой родственник, врач, говорил о нем с таким
восторгом и преклонением. Меня познакомили с Анри, он заинтересовался
мной, и я была польщена. Мы ходили вместе по берегу моря... Был такой
странный и чудесный закат после сильной грозы, весь темно-фиолетовый и
багровый, и на горизонте еще вспыхивали беззвучные бледные молнии... Песок
был сырой, мы шли, и за нами оставался четкий двойной след. Анри сказал
мне, что он одинок, что жена его оставила, вышла замуж за его друга... А я
тоже чувствовала себя такой одинокой и несчастной после гибели Фернана...
И вот... ну, понимаете, мне казалось тогда, что Анри меня любит,
по-настоящему...

- Я понимаю, - сказал Раймон, гладя ее пальцы. - Бедная девочка, жизнь
обошлась с вами не очень-то ласково.

Глаза Луизы заблестели от слез, она отвернулась.

- Мне впервые за долгие месяцы, даже годы кажется, что снова светит
солнце... нет, не тот зловеще-прекрасный закат над морем, а тихое и ясное
утреннее солнце... - Голос ее прервался.

- Луиза, милая, не плачьте. - Раймон притянул ее к себе, поцеловал
горячий лоб, шелковистые спутанные волосы. - Все наладится, вот увидите...

Они сидели не шевелясь. Голова Луизы лежала на плече у Раймона, он
вдыхал запах ее волос, светящихся в луче солнца, и чувствовал, что этот
нежный горьковатый запах опьяняет его. "Однако это же нелепо, - вдруг
трезво подумал он. - Прийти с таким сложным поручением, в такой
необычайный дом... и вдруг влюбиться в чужую жену... Нет, это просто
сумасшествие!" Он мягко отстранился.

- Вам надо отдохнуть, Луиза, - сказал он. - Кто знает, что ждет вас
завтра или даже сегодня. Надо набраться сил.

- Конечно, вы правы... - Луиза, закрыв глаза, откинулась на подушку. -
Мне кажется иногда, что лучше всего было бы умереть... тогда можно ни о
чем не думать, ничего не желать... Ведь бывают же люди, которым не суждено
счастье...

Она говорила это, не жалуясь, спокойным, усталым голосом. "Как она
действительно измучилась, бедняжка! - подумал Раймон. Он нерешительно
гладил руку Луизы. - Черт возьми, как все это сложно... Хотел бы я знать,
чем кончится эта проклятая история с чудовищами... Впрочем, дело не в
чудовищах... Луиза - очаровательное создание, такая милая, чистая,
романтичная, так мечтает о любви... и, конечно, заслуживает настоящей
любви... Но как быть?"

Профессор Лоран долго смотрел в зеркало. Потом, не говоря ни слова,
отдал зеркало Альберу и лег, закрыв глаза. Сначала лицо его слегка
подергивалось, потом нервная дрожь утихла, и Альберу показалось, что
профессор спит. Однако вскоре он приоткрыл глаза.

- Вы здесь, Дюкло?.. Скажите, вы сразу узнали меня, когда я вас
окликнул из-за калитки?

- Сразу, конечно, - соврал Альбер: он не был уверен, что узнал бы
профессора, если б заранее не выяснил, что это его дом.

- Да... вы не поверите, я в первый раз увидел себя... за два с лишним
года... Конечно, Сиаль-5 нельзя рекомендовать для постоянного
употребления, - неожиданно деловым тоном произнес он. - А впрочем, дело не
только в этом препарате... Сумасшедшая жизнь, Дюкло! Что за сумасшедшая
жизнь! Неужели вот так я и умру, не закончив работы... среди этих странных
созданий, полулюдей, полумеханизмов? Я ведь до сих пор не привык... Иногда
утром открою глаза - и кажется, что ты еще не проснулся, что все это
только неотвязный кошмар.

- Я вполне понимаю это чувство, - сказал Альбер, невольно оглядываясь.
- Ведь вы создали то, что другим может только во сне присниться.

- Да, конечно, но какой ценой! По-видимому, я заплатил минимум вчетверо
за каждый год, проведенный здесь... Дорогое удовольствие! Все равно что
самого себя сослать в ртутные рудники... В окопах, по колено в воде, было
лучше... были товарищи, хорошие ребята, было открытое небо над головой, и
если тебе угрожала смерть, то это была честная смерть в бою, такая же, как
для всех, кто с тобой... В 1942 году, в маки, я с тремя товарищами пошел
ставить мины на железную дорогу, и мы попались. Нас здорово исколотили,