если завозились, припоздали, и у сломавшегося шок проходит. Хорошо
помню по себе - медленно, но верно общая тупость и ушибленность
сознания отступает, на ее место начинает просачиваться боль. Она все
острее с каждой минутой. И ты готов на что угодно, хоть на удар по
голове, лишь бы ее не чувствовать. "Эй, кто-нибудь, выверните мне
пробки, я больше не могу", - сказал однажды Илюха прежде, чем
отключиться... И вот, сделает док блокаду, шину наложит, рукой махнет
- грузите, мол. А у "груза" из горла хрип, того и гляди от натуги
глаза лопнут. Потому что кричать хочется, а нельзя, плохо это. Сто раз
тот же доктор прямо на горе уговаривал - кричите, дурни, нужно
кричать, - а мы как партизаны упирались. Ну, и везешь сломанного друга
осторожно вниз, а друг знай себе губу кусает. Или что подвернется, то
и грызет. Почти с каждым такое было. Машка перчатку изжевала до
состояния тряпки, я воротник прокусил. А Димон, тот просто так сжимал
кулаки, что у него потом целую неделю даже ложка из руки выпадала... И
ведь специально не договаривались, само так сложилось: молчаливый
заговор молчания. Потому что знали - когда один кричит, у других,
которые рядом стоят и переживают, что-то внутри прямо так и рвется на
части. Одно слово: веселые картинки. Но каждый раз мы возвращались
обратно на трассу - не за новой ведь болью, правда же?
свистело, а из глаз даже сквозь очки выбивало слезу. И о боли не
вспоминали. Хотя ноги частенько ныли. Не там, где сломано, вывихнуто,
ушиблено, а просто там, где они в ботинках. Спортсмены ведь
застегиваются до посинения, намертво. И обувь у нас куда жестче
обычной. Вниз едешь как летишь, а на подъемнике, бывает, схватывает.
По молодости лет перестегиваться обычно лень, да и боль терпимая, вот
и ждешь только одного - скорее бы подняться и опять съехать. Забавный
такой замкнутый круг. Бесконечный, как трос подъемника или гусеница
ратрака. И по большому счету лишенный всякого смысла. Горные лыжи
чистой воды развлечение, более оторванный от жизни зимний вид спорта
только прыжки с трамплина. Вот уж окончательно идиотское действо, не в
смысле дебильное, а в смысле когда человеку совсем заняться нечем.
Хотя кидаться вниз головой с моста на эластичном канате... Пардон, не
люблю я свободного падения, не радует оно меня. Специфика прыжков на
классических горных лыжах в том, что ты летишь больше вперед, чем
вниз. И бугры-трамплины на скоростной трассе для лыжника скорее
малоприятное препятствие, нежели большое удовольствие. В полете
теряешь скорость, чем дольше провисишь в воздухе, тем хуже результат.
Я всегда умел грамотно "делать" трамплины, даже гордился этим, когда
регулярно ходил скоростной, и меня другим в пример ставили. Но первый
же прыжок с фристайловской "подкидушки" быстро сбил с парня излишнюю
спесь. Меня туда заманили почти обманом, "на слабо". И ка-ак швырнуло
бесстрашного горнолыжника с этой штуки вертикально в небо... Пока
возносился, чувствовал себя прилично. Но когда завис в верхней точке
полета и глянул вниз, понял: не мое занятие. Вишу - желудок в зубах,
душа в пятках, вижу - подо мной несусветная ямища, и мне сейчас туда
сыпаться. Бр-р-р... Чисто из принципа еще пару раз прыгнул - себе
доказать, что не трус. Но радости не ощутил ни малейшей. И с тех пор
ко всем, кто прыгает, отношусь со смесью зависти и подозрения. Вроде
того, как они сами к "челленджерам". Однажды даже сцепился с нашими
лыжными акробатами - мол и как вам не страшно так кувыркаться? А те в
ответ: мы-то фигуры красивые в воздухе изображаем, а если кто на самом
деле кувыркается, так это вы, суициды недоделанные. Я говорю: нечего
гнать, мы не самоубийцы, мы просто и есть недоделанные, поэтому нас в
нормальные лыжи не берут, а съезжать-то хочется. Они: ну вот и
кувыркайтесь себе на здоровье. Плюнул я, залез в автобус и поехал с
ребятами к Ленке в больницу, как раз она тогда докувыркалась. Что
примечательно - сыпанулась бедная при обработке трамплина. Посмотрел я
на нее и в который раз порадовался, что больше не хожу скоростной. А
почему не хожу, об этом после как-нибудь.
нечего о нем вспомнить. Нормальная работа, общий душевный подъем,
никаких пророческих снов, внутренняя установка на отличный результат.
При жеребьевке нам с Марией выпали удобные стартовые номера, на гору
мы вышли в самом что ни на есть боевом настроении. И без особого
напряга исполнили серебряный дубль. В какой-то момент казалось, что я
возьму одиночное золото, первое в своей жизни, а Машка останется при
серебре - ее объехала распроклятая Ханна. Но тут прискакал американец
Фил и выдавил меня на второе место среди мужчин, а на третье сполз
Боян, испортив музыку болгарам. Опять. Наверное в десятый раз за сезон
у болгар сломался бронзовый дубль. Бедняга Ангел глядел сущим
дьяволом, да и Веселина, обычно вполне оправдывавшая свое имя, что-то
не очень радовалась жизни. Мы, как могли, пытались дать им понять, что
нам стыдно - я понимающе кивал издали, Фил смущенно улыбался. Боян
просто хохотал. Он тоже начал ездить сильнее, будто за мной тянулся.
Почувствовал, видимо, что с другом-соперником происходит нечто
особенное и поймал ту же волну. На финишной площадке бросал на меня
задумчивые взгляды и разве что не принюхивался. К сожалению, толком
поговорить нам не дали, за бортиком маячил его тренер, а эта братия
жестко отсекает любое общение между лыжниками разных команд, едва те
дотягиваются до призовых мест. Да и все равно не разболтаешься
особенно сразу после трассы.
предыдущем этапе двойная бронза, теперь двойное серебро - что же
дальше? Я ответил: дальше будет еще лучше. "Вы планируете золотой
дубль на последнем этапе, Поль? Вы намерены сделать "трижды двадцать"?
Признайтесь, это будет мировая сенсация!" - "Мы сделаем все, что в
наших силах". Уффф... А ведь и правда - "трижды двадцать", я совсем об
этом не подумал. Двадцатый сезон "Челлендж", двадцатый золотой дубль,
две тысячи двадцатый год. Мировая сенсация. Войти в историю. Надо же,
забыл. Или побоялся вспоминать? Ответственности испугался? Стало вдруг
очень неуютно, и впервые в жизни захотелось поменьше задерживаться на
пьедестале. А окружающая действительность бурлила и фонтанировала.
Наши из-за бортика орали радостную чушь. Илюха со своим шестым местом
сиял как именинник. Тренера журналисты рвали на части, требуя большую
пресс-конференцию. Как объяснить неожиданный взлет русской команды?
Это чисто тактическая находка или какой-то прорыв в тренировочном
процессе? Старик не успевал вертеть головой от одного микрофона к
другому. Мария рядом со мной упоенно позировала. Я терпел. Оказалось,
что я очень устал.
дружеских шлепков болели плечи, губная помада была на мне, казалось,
повсюду. Главный помощник старика, не дожидаясь указания, принес
героям дня телефоны. И я очень удивил всех, когда свой не взял. Герою
дня было не до того. Меня ощутимо потряхивало, больше всего хотелось
пойти в спортзал, аккуратно "замяться", принять душ, хлопнуть стакан
кефира и надолго заснуть. Что такое? Надорвался за шаг до
окончательной победы? Вспомнил прозвище "Князь Серебряный"? Нечто
подобное со мной бывало раньше. Но, ради Бога, только не теперь! Я все
сделаю, чтобы выиграть. На этот раз - да. Просто дайте мне отдохнуть,
прийти в себя. Я не создан побеждать так легко, как это получается у
других. Каждую победу рву у судьбы из рук зубами. Пустите. Дайте
уйти.
ситуацию и начал меня внимательно обнюхивать. А обнюхав, принялся
спасать. "Павел, ты уезжаешь. Немедленно. Собирай вещи. Через два часа
отправляются в Киц квартирьеры, вот с ними и поедешь. Хочешь, возьми с
собой Марию. Не хочешь - двигай один. Это приказ".
своего лучшего бойца, когда тот в явном кризисе. За неделю до
решающего этапа. Да ни в жизнь! А я, тупица, думал, будто старик уже
ни на что не годен. И тут он мастерски цепляет меня за самую тонкую
струну. Доверие. Вот чего мне вечно не хватало. Я его постоянно
требовал, меня им никогда не баловали. Спортсмену много доверия не
положено, это вам не нормальный рядовой гражданин. А так хотелось
почувствовать себя именно нормальным, обычным, простым человеческим
существом. Не ощущающим постоянно контроля, пусть легкого и
ненавязчивого, но от этого не менее давящего. Надо же - дождался.
Внутри что-то перевернулось, да так и замерло. И стало вдруг
легко-легко.
за что. Как вести себя - знаешь. Учую малейшее нарушение режима...
Обижусь. Телефон свой не забудь". - "Теперь не забуду". Поворачиваюсь.
Стоит. Подслушивала. "Паш, можно я с тобой?". Глаза честные и усталые.
Тренер позади еле слышно фыркает. "Соглашайся, Павел. Хорошая идея.
Побудете наконец-то сами по себе немножко. Обсудите в спокойной
обстановке свои шансы. Тактику и практику, так сказать". Да что же он,
мысли читает? "Конечно, Машенька, поехали". Она меня от всей души по
многострадальному захлопанному плечу - шмяк! Я чуть не выругался.
все-таки побаивался, что в последний момент тренер передумает и меня
завернет. Поверить не мог в простую человеческую доброту. И когда
пришло время уезжать - только у двери, ведущей на улицу, понял, что
всю дорогу от своего номера шел, крадучись. Огляделся смущенно - не
видел ли кто посторонний, как я рассудком трогаюсь, - и одного
свидетеля действительно нашел. В дальнем углу гостиничного холла
развалился поперек дивана Ангел Шаренков. Видимо удрал от товарищей по
команде залечивать потрепанные нервы. Судя по выражению лица,
чувствовал он себя раз в десять хуже моего - я даже ощутил некий