надвинул шляпу, крикнул такси и поехал обратно.
бегом направился к подъезду. В тот момент, когда Билли натягивал на голову
тонкое одеяло, Фримен открывал дверь кабинета Коуна.
на кресло. Он только что получил нагоняй от шефа за визит к Эльвире.
Господин Мелтон был недоволен тем, что Коун бесцеремонно вмешивается в
частную жизнь людей, не имеющих никакого отношения к делу о наркотиках.
Шеф недвусмысленно дал понять инспектору, что профессор Кирпи глубоко
оскорблен столь бестактным вторжением полиции в дом уважаемой женщины.
Профессор Кирпи сказал господину Мелтону, что он поражен, огорчен и
удручен. Коуну не удалось оправдаться перед шефом, хотя он вполне логично
обосновал повод, побудивший его навестить хозяйку салона амулетов. Шеф
сказал, что можно было получить информацию о шахе другим путем. Весть о
бесследном исчезновении Кнута Диксона на шефа не произвела впечатления.
Это дело семейное, сказал он. Полиции туда соваться незачем. Если госпожа
Гирнсбей пожелает учинить розыск Кнута, то к ее услугам десятки частных
детективов.
вечерних газет и стал их просматривать. Топтавшееся на месте следствие
давало мало пищи журналистам. Газеты на разные лады трепали имя Ахмеда Бен
Аюза. "Трибуна" разглагольствовала о моральном облике шаха, намекала на
тайные пороки, которыми тот якобы страдал. Ссылаясь на хорошо
осведомленные источники, газета описывала некую юную развратницу, из-за
которой шах якобы потерял и престол и уважение подданных. "Экспресс" -
самая левая газета в стране - объясняла дело проще.
Народно-освободительное движение в стране раскачало трон, и шах на нем не
удержался. От закономерного конца в тюрьме его спасло то, что в тот
момент, когда шах удирал из дворца, на аэродроме задержался самолет
чьей-то авиационной компании. На этом самолете шах вместе со своими
чемоданами благополучно добрался до границы и пересек ее. А затем
поселился в "Орионе" и занялся торговлей наркотиками.
будто бы семьдесят тигров. Из них пять людоедов. Это, конечно, далеко не
тот результат, который имеется у Джима Корбетта. Но и это кое-что значит.
И уж совсем ни к селу ни к городу газета толковала про то, что шах видит
ночью лучше, чем днем. В засады он ходил всегда один и без фонаря. И он
никогда не стрелял дважды.
христианско-католической партии, возникшей из осколков развалившихся
союзов "христианских демократов" и "прогрессивных католиков". Дитя,
родившееся после слияния этих групп, оказалось на редкость строптивого и
буйного нрава. "Геральд", выражавший кредо новой партии, часто качало и
заносило. Резюмируя на этот раз свой рассказ о шахе, газета писала:
то, что сегодня благо, завтра станет злом. А зло направлено на благо. Шах
совершил тяжкий грех. Но кто посмеет сказать, что за ним не придет
искупление?"
корреспонденции. - Если бы она обладала способностью экстраполировать
известные ей факты, то любой, даже самый тупой следователь давно бы понял,
что его дурачат, водят за нос".
умалчивала. Коун отшвырнул ее на диван. И в это время в дверь постучал
Фримен. Он заметил, что инспектор расстроен.
папаши Фила? Он здорово хлопочет о процветании полиции.
локоть друга, так сказать.
сообщать публике о том, что шах видит в темноте? Или о юной развратнице с
"оригинальными сексуальными наклонностями"? Какое отношение этот бред
имеет к делу Бредли? Куда вы уводите общественное мнение? Честное слово,
это надо уметь.
Но я не намерен пикироваться на темы морали. Да и вы, Коун, не с луны
свалились. Или вам эта история так ударила по мозгам, что вы стали видеть
вещи в красном свете? Вы уже второй раз спрашиваете меня о символе веры.
Помните нашу беседу о ночном горшке Папы Римского?
друг друга. Просто иногда в голову приходят странные мысли. Одному с ними
трудно. Я тут случайно познакомился с одной женщиной. Вы бы, наверное,
назвали ее дурочкой. Она даже не подозревает, что рядом с ней существует
такое дерьмо, как Кнут Диксон. Или эта колдунья, торгующая птичьими
какашками. То есть знает, конечно. Но живет отдельно от них, своей жизнью.
Мне эта жизнь понравилась, Фримен. Словно я вдруг увидел эталон
нормального человека. Может быть, это наивно. Но я как-то вдруг понял
нечто ускользавшее раньше. Я стал смотреть на мир другими глазами. Вы
спросите, что же я понял? Это трудно объяснить. Просто я отчетливее начал
различать кое-какие детали.
нравственности.
поезда на полном ходу? Нет? В момент прыжка в ушах много шума: стучат
колеса, свистит ветер. Потом - полная потеря ощущения своего тела. И
наконец - тишина. Ты как будто выплываешь из нее, слышишь далекий стук
колес, затем возвращается сознание, начинаешь ощущать себя и окружающее.
Поезд уже ушел. Ты встаешь, отряхиваешься. Где-то лает собака. Все, что
неслось мимо, стоит на месте. Оно, собственно, и не двигалась никуда. Но
ты еще ошеломлен, ты ничего не понимаешь. И все это приходит и уходит в
одно мгновенье. Сделав несколько шагов от насыпи, ты забываешь о своих
ощущениях. Так вот, Фримен, я сейчас как будто выпрыгнул из поезда. Шум в
ушах еще не прошел. А я уже слышу, как вдали лает собака.
рассуждениями, что я даже забыл, зачем пришел. Коун, ведь я вам принес
такую информацию... Пальчики оближете...
был всецело под влиянием своих мыслей. Фримену пришлось повторить. И тогда
Коун словно очнулся.
ресторанчик. Там умеют делать бифштексы.
насчет виски?
швырнуть ее под поезд. Только сами держитесь аккуратнее.
"оригинальные наклонности". Кстати, вы сами-то знаете, в чем они
заключаются?
эталон нормального человека. Еще неизвестно, где этот эталон. Может быть,
он оказался в поезде? А, Коун?
частных детективов. За эту информацию вы мне оплатите ужин.
назад ко мне явился один молодой человек. Сперва я подумал, что его кто-то
подослал. Цель была непонятна. Он назвался земляком Бредли и стал
допытываться, не дружил ли я с покойником. Я, конечно, предложил ему
убраться восвояси. Тогда он поломался немного и сказал, что служит
лифтером в "Орионе".
дежурил в ту ночь, когда ушел Бредли. И Бредли дал ему... Что? Угадайте,
Коун!
Парень узнал об убийстве поздно. В полицию идти не захотел. Нашел сестру
Бредли. Она ему назвала мое имя. И вот...
бумаги. Фримен подхватил его, развернул.
ветер. Ей было холодно и грустно. Рассказ Билли о том, как он ходил к
Фримену, она выслушала равнодушно. Она не понимала, зачем это нужно