Чтение 16–й страницы книги ~Ледяной телескоп~

- Не все. И Альфу можешь доверять, но... Но! - поднес он к своим губам
палец.

- Так вы не за них?.. Не с ними?

- "Не за них..." - этак успокоительно хмыкнул он, отступил и, едва
видимый за золотым - в солнечном луче - столбом пыли, сел перед
пространным полумраком.

- Значит, - осторожно поинтересовался я, - среди ребят из "алфавита"
раскол?

- Совсем нет! Не "раскол" из-за какого-нибудь мелочного несогласия... А
трудное возвращение некоторых из нас к истинным человеческим ценностям.
Да, вот так-то! Ты понимаешь?.. В самом Станиславе-Зеро очень уж сильна
была двойственность. И очень жаль, что плоскун - это вечно скептическое
ничтожество - получился таким выразительным. Так вот, мы с Альфом решили
помочь Станиславу-Зеро. Я избавлю его от шефа и от гомеопата. Жду, когда
Зеро появится здесь.

- Появился один Зет.

- Я знаю. Странно, что все еще нет Станислава-Зеро и гомеопата.

- Когда Зеро прибудет, я найду, что ему сказать, - убежденно заверил я
Гамма. - Слишком смело? Но я возьму на себя роль опережающего! Без всякого
телескопа. Уверен, мне удастся переубедить его. А через него Эпсилона и,
может, Зета. Чтоб сорвать вывоз сокровищ! А если не удастся, я вступлю с
ними в открытую борьбу. Вот увидишь. Гамм! Ты, конечно, поможешь мне? И
Альф. Может быть, и Бет... Я сломаю модель самолета. Или разобью зеркало
масс-голографа. И они не улетят.

- Максим, это, конечно, смелый шаг. Но делать этого пока что не
следует. Подождем появления Зеро. Когда он будет здесь, ему от разговора
со мной не отвертеться. Как опережающий, я это сделаю лучше тебя. Я
вытравлю из него плоскуна, если он в нем снова окреп. А тогда он заставит
Эпсилона и Зета сделать кое-что полезное для нас! Если же это - будем
готовы ко всему - не удастся, обрушим на них другую силу. Есть у меня,
Максим, еще один план. И разреши мне пока что о нем не распространяться...
Пытался я их образумить с этим их бессмысленным вывозом сокровищ.
Осторожно так пытался. Не поняли. Увидел во мне откровенного врага. И
Георгий столкнул меня за борт лодки. Незаметно для Альфа и Бета. Хорошо,
что недалеко от берега... А что касается Станислава-Зеро, то еще в гроте
опережающий очень доходчиво объяснил ему, что божок плутовства и обмана
лишь гасит в человеке полузабытый душевный огонь! Следовательно, сам
Станислав-Зеро уже многое понимает. Ведь это же его опережающий говорил
ему!.. Я, Максим, например, точно знаю, что на всякой могиле, где будет
покоиться романтика плутовства, вырастет только одна травка - полынь
забвения. Ну да ладно!.. А тебе я помогу. Это точно. Если, конечно, сам не
сумеешь от них уйти... Очень-то не рискуй. А теперь надо заняться делом.
Твой автомобиль может еще пригодиться. Будем работать и негромко
разговаривать. Мне есть что тебе рассказать. Послушай, вот смех!.. Как
поначалу бросились мы изготавливать глыбы драгоценных камней!.. Ха-ха! Как
все размечтались!..

Не один час провозились мы с Гаммом, пытаясь до внешнего отверстия
докатить мой автомобиль. Под собственной тяжестью оседали и то в одном, то
в другом месте частями обрушивались остатки глиняного сооружения. Перед
вечером в передней части с грохотом обвалилась крыша. И мы с Гаммом вовсе
не опасались, что нас здесь придавит навсегда, если рухнет все это, в
тридцать метров, рыхлое строение. Странно: ни тени страха у меня не было,
чувство осторожности не то что притупилось, а и вовсе исчезло.

Бет притащился сюда еще в первой половине дня, следом за мной. Минут
через двадцать после драки. И сразу как взобрался на неподалеку неподвижно
лежавшее тело моего двойника, так весь день там, на солнцепеке, проторчал:
караулил, чтоб я не убежал. Походит, походит по руке, потом сядет на плечо
и сидит, сидит, с безразличным видом наблюдая, как разваливается,
осыпается автомобиль.

10

Вечером пришел Альф и позвал Бета, а мне посоветовал от глиняного
автомобиля убираться подальше...

Когда мы шли к берегу, я тихо, так, чтоб не слышал Бет, спросил у
Альфа:

- Вы нашли тело Гамма?

- О Гамме не беспокойся, - шепнул он мне на ухо. - Он оттуда уйдет...

- Когда они будут копировать самолет, - сказал я, - надо сломать
модель...

- Кто это сделает? - спросил Альф.

- Я сделаю.

- Глупости. За это они просто убьют тебя. Не торопись. Гамм кое-что
придумал. Кое-что, Максим, зависит и от тебя. Если ты не захочешь, то
самолет не улетит. Понимаешь: если очень не захочешь!

- А это не примитивный обман?

- Ты видел Гамма, - спокойно продолжал Альф. - Говорил с ним. Если ты и
теперь считаешь, что он плоскун, то поступай как знаешь. Гамм - это
человек! Настоящий опережающий. И Бет уже почти склонился на нашу сторону.
И Эпсилон мечется, да времени у нас нет. Шеф его завертел. А Зет - что сам
нумизмат. С ним придется повозиться... Ну приотстань теперь...

Мне сразу же приказали отойти подальше в сторону, метров на шестьдесят.

Беглецы уже заканчивали устанавливать зеркало, линзу и призму - весь
масс-голограф. Оптическая ось множителя была направлена на развалины
автомобиля. К нейтринно-вакуумной линзе был подключен кабель, шедший от
лодки, где находилась энергетическая установка. Между линзой и зеркалом на
невысокой треноге Бет и нумизмат установили действующую модель самолета,
которую они собирались увеличить. Как только модель застрекотала, сразу же
в лодке пронзительно засвистела турбина. Мало-помалу глиняный автомобиль
стал разрушаться. Я побежал к угольно-темному Кобальскому, стоявшему около
темно-красного прямоугольника, - зеркало словно плавилось и едва заметно
дымило по краям. "Дядя" догнал и сбил меня с ног.

Я поднялся и крикнул:

- Что вы делаете? Ведь в глиняном мой настоящий автомобиль!

- Мне очень жаль, - лениво хмыкнул Кобальский, - но от него там уже
ничего не осталось.

- Так почему же вы вчера не дали мне вытащить его оттуда?

- Чтоб ты, Максим, не удрал на нем. Это было бы совсем некстати, -
осклабился Кобальский, и я увидел, как из его напрягшихся морщин
посыпалась, дымками полетела глиняная пыль.

Нумизмат, выжидательно выпятив челюсть, играя желваками, внимательно
глядел туда, где только что были развалины циклопического автомобиля.
Рядом с ним стоял и что-то ему говорил "дядя".

Минут через двадцать на месте возникшего холма, сдувая пропеллерами
тучи пыли, показался гигантский двухмоторный самолет. Длинный Бет,
очевидно исполнявший в этой компании обязанности второго пилота, побежал к
новому летательному аппарату.

Вскоре огромный самолет, непривычно тихо гудя моторами, переваливаясь с
боку на бок, отполз в сторону.

Таким же образом, как и самолет, компания быстро соорудила мощный
передвижной кран, чтоб погрузить телескоп.

- Зет и Альф, - приказал нумизмат, - лодку затопите. Бет займется
погрузкой телескопа...

И тут наше внимание привлек рокот где-то недалеко летящего самолета.

Все остановились, замолчав, подняли лица.

Самолет летел с юго-востока, не очень высоко. Пролетел недалеко от нас,
сделал круг. На другом круге, почти беззвучно, проплыл над нами и удалился
в сторону моря, на юго-запад.

- Вот и дождались захода солнца, - нарушил Эпсилон тягостное молчание.
- Дождались заката...

- Только без паники! - твердо сказал нумизмат.

- Самолету просто негде здесь приземлиться, - громко, тем же тоном
обреченного продолжал Эпсилон. - Как раз в свое время здесь будут
вертолеты. Нам крышка...

- Да не паникерствуйте же, Эпсилон! - мягко пристыдил его нумизмат. -
Всегда в таком деле больше всего вредит паника. Всем сохранять
спокойствие! Это приказ. Как я сказал, полетим только после захода солнца.
Все за работу!.. Максим, - с деланной улыбкой обратился он ко мне, -
помогите, пожалуйста, затопить лодку.

Что было делать? Станислав-Зеро не появился. Гамм ждал его напрасно.
Заверял меня Гамм, что в крайнем случае он обрушит на беглецов "другую
силу"... Но уже непохоже было, что он сможет что-нибудь сделать. Я
действительно верил ему и не обвинял его.

Понятно, стоянку злоумышленников засекли. Ну а вдруг им удастся
улететь?.. Телескоп еще ладно... Но чтоб они увезли масс-голограф... Я был
настроен решительно против этого. Быстро подошел к стоявшему за зеркалом
Кобальскому и сказал:

- Вы негодяй, Кобальский! Хоть вы и приготовлены из каолина и
поваренной соли... Из всего белого!

Я каблуком с такой силой ударил по зеркалу, что фотограф за
расколовшейся натрое плоскостью согнулся вдвое и завертелся на одном
месте.

- Связать его, Альф!.. - фальцетом закричал он.

На меня навалились, словно на тигра. Больше всех усердствовал "дядя".
Бесчеловечно заламывая мне руки, он бурно сопел и все повторял:

- Ну и глуп племянник!.. Ох и дубина!..

Со связанными руками я лежал на самом краю берега, затылком в воде.
Изредка ленивая волна накатывала на лицо. Приподнимая голову, я едва