там уж и разобраться со всем, что еще произошло в нашем купе.
с ним произошло? Ведь никогда он таким не был. Ведь он никогда так со мной
не разговаривал.
Разойдитесь, пожалуйста! Я сейчас начну в окна выбрасывать тех, кто не
разойдется. Вы русский язык понимаете? Вас вот, например, в какое окно? С
северной или с южной стороны? С северной? Правильно. Там прохладнее. Так,
так. Пожалуйста, за ремень, за пояс, чтобы мне удобнее было. Падали
когда-нибудь из вагона на ходу? Нет. Сейчас упадете. Что? Не хотите? Так,
так. Вы? Что? И вам тоже не хочется? Тогда разойдитесь, пропустите. Вон
там гражданин желает выпасть из окна. Я сейчас. Я помогу. Я вышвырну, если
есть желающие. Ну и хорошо, ну и прекрасно! Ведь понимаете же, понимаете!
Ну и молодцы! Вас? Нет желания. Благодарю вас! И вас благодарю! Вот и
хорошо. И хорошо... и хорошо. Честное слово, позову, если понадобитесь.
Пассажиры разошлись по своим купе, правда, нехотя, но все же разошлись. Да
и ничего интересного не оказалось. Так, от жары с одним стало плохо, с ума
сошел человек, но не буянит. И не будет буянить, потому что с ним жена,
врач и еще четверо здоровых мужчин. Да и ссадят его на ближайшей станции,
потому что сумасшедших в фирменных поездах не возят.
вот на эту полку. Ложитесь. Успокойтесь, Семен, успокойтесь. От жары это
все.
точку опоры.
и прочее и прочее. Прошу очистить и так далее.
реликвия, и хорошо.
переспросил еще раз: - Никто?
довезти. И пропади все пропадом!
неподдельная радость. - Господи! Никому!
19
ногу. - Нет, позвольте. Как это никому? Общественное достояние! Всем это,
понимаете, всем!
человек стоял перед нами и защищал что-то глубоко личное, свое,
единственное, без чего и прожить-то нельзя, из-за чего можно не ехать в
Усть-Манск к своей маме, из-за чего он и Тосю-то, жену свою, забыл.
зад, начал медленно сползать с полки. И вот он уже стоял на полу пока что
в одних носках, но это, видимо, его сейчас нисколечко не огорчало и не
волновало. И брюки и рубашка нигде не теснили его, а, напротив, имели вид
униженный и оскорбленный. Все на нем топорщилось и вылезало друг из друга.
- Вас плохо воспитали, мой друг! У нас все для человека. У нас человек
человеку друг, товарищ и брат. Во вверенном мне управлении торговли
промышленными товарами широкого потребления такого работника не потерпели
бы. Вы бы ведь налево стали подрабатывать? А? Что-то плохо слышу.
уясни себе, что этого хватит на всех. И зачем волноваться, делать другим
неприятности, рвать, кричать? А что надо? А надо установить очередь,
список. Вот у вас, друг мой, и ручка, и лист чистой бумаги.
Чистый лист, на котором и надо составить список. Так и быть. Вы первый.
Только не наделайте глупостей! Не тащите все, что попадет под руку. С
выбором, с выбором. И вообще, может, только на разведку.
Семен.
Михайлович. - Тогда первый я. А?
некогда. В разведку, в бой!
отправим Зинаиду Павловну, нашу несравненную, пекущуюся о нас и
заботящуюся.
ничего не надо.
Зинаида Павловна! Друг мой! Да у вас еще именно все в будущем! - запел
Валерий Михайлович. - Да вы...
руках, - окончание рассказика.
Работа редактора не по мне. Так уж получилось. Мы теперь в управлении
торговли трудимся.
Чтобы человеком вы себя чувствовали, а не вешалкой для костюмов. -
Писатель Федор еще иногда покачивался, но уже гораздо меньше и осмысленнее
и очень часто даже в такт толчкам вагона.
самовнушение. Сосите свою водочку и не лезьте в дела, в которых ни черта
не смыслите!
хотел. А если не нужна вам эта помощь, так откажитесь вежливо. Ведь
человек перед вами!
помощь неудавшегося писателя Федора, и пусть он катится, вежливо говорю, к
черту!
сейчас снова начнется шум. Но писатель только сказал:
прощает!
желание - прочтете. Тут немного. Совсем немного.
самому закрытию! Когда уже ничего и не останется!
свое купе.
место, отвернувшись к окну.
Михайлович. - Хотите на третью?
пренебрегать хорошими возможностями.
чемодан?
не знал, нужно ли ей это. Я имел в виду Ивана. Вот уж с тем-то ей бы
никогда не стало страшно.
точка. Да вы и сами не захотите, когда узнаете.
20