Чтение 16–й страницы книги ~Пульсирующий камень~

из-за...

-- Из-за землетрясения в Тиатаке, помните, полковник? Взять интервью у
людей, которых спасет от смерти инженер Финкль!

Спленнервиль пожал плечами:

-- Глупости! История с угоном самолета в тысячу раз интереснее любого
землетрясения! Черт возьми, Мартин! -- воскликнул он. -- Ведь журналист
впервые оказывается на борту похищенного самолета. Ты мог бы, написать
роман, а тут что?..

Я развел руками:

-- Согласен. Но дело в том, полковник, что мне не удалось
сосредоточиться на угоне самолета. Думаю, это событие незначительное...

-- Незначительное? Как так? И ты не смог сосредоточиться на...

-- Именно так. И знаете почему? Хотите, скажу? -- Он промолчал, и я
продолжал: -- Из-за прибора Финкля. Тут это не написано, но в какой-то
момент, когда инженер направил его на камень, возле которого мы сидели, он
начал сигналить, сообщая о наличии... -- я помедлил, -- сердца.

Он выдержал мой взгляд.

-- Да... -- сказал он, -- Дег говорил мне об этом. Неполадка какая-то,
наверное. Может, прибор не столь совершенен, как утверждал, несчастный
Финкль. Эти изобретатели...

-- Прибор был более чем великолепен. Ни о каких неполадках не могло
быть и речи.

-- Не могло быть и речи? А в чем же тогда дело? Какой-нибудь странный
феномен, который ты...

-- Нет.

Глаза его сверкнули. Он прошептал:

-- К чему ты клонишь?

Я постарался продлить паузу по меньшей мере секунд на двадцать,
отсчитывая тиканье напольных часов. Потом сказал:

-- В этом камне билось сердце. В нем находился человек. Не спрашивайте
меня, полковник, почему, как и с каких пор... На эти вопросы я не могу
ответить. Но он там был. Тем более, -- заключил я, -- что я его видел.

Спленнервиль хотел было что-то высказать, но промолчал. Его глаза
теперь не были такими холодными, как всегда.

Я продолжал:

-- Когда взрыв уничтожил Джея, Эванса и прекрасную Сильвию и превратил
в лохмотья миллион долларов, он расколол и камень. Тот разломился надвое,
будто кокосовый орех. Я бросился вперед, знаете, как это бывает при разрыве
бомбы на передовой? Меня окутало облаком пепла и...

Я умолк. Зазвонили колокольчики тревоги. Я молчал, жалея, что рассказал
об этом. Я обещал самому себе, что буду молчать. Но теперь, уже было поздно,
и полковник напряженно смотрел на меня.

-- Ну и что?

Действительно, поздно. Пришлось ответить:

-- Я видел его, полковник.

-- Я видел его, полковник. Не просите у меня точного описания, потому
что я не смогу вам дать его. Я смотрел на него несколько секунд, а потом он
превратился в прах. Как, почему? Не спрашивайте и об этом. Вам не доводилось
слышать, что от воздействия воздуха превращаются в прах вещи, которые веками
находились в замкнутом сосуде? Верно, но мертвые материи, -- ответил я
самому себе, -- а не живые. А, человек, заточенный в камне, был живым. Еще
за несколько секунд до взрыва его сердце билось, а значит, текла кровь в
артериях и работал мозг, как у любого живого человека... Если, -- сказал я
самому себе, -- если это был ЧЕЛОВЕК.

Спленнервиль посмотрел на меня. Я продолжал размышлять так, словно был
один:

-- Потому что, может быть, у него был только облик человека, а на самом
деле он явился из какого-то другого мира, существующего по ту сторону нашего
разумения, где у людей нет ни крови, ни легких, ни плоти, как у нас... Из
антимира, который при всей своей фантастичности все же может где-то
существовать. Оказался на земле. Как? Я думал об этом, полковник, думал...
На звездолете, прилетевшем на Землю из какой-нибудь другой галактики... еще
тогда, когда люди походили на обезьян и питались сырым мясом. А может, и
позднее... Почему бы и нет? Во времена ацтеков, например. Не имеет значения,
когда. Разве это невозможно? Ведь утверждают некоторые ученые, будто в
старинных скульптурах ацтеков доколумбовского периода изображены существа,
явившиеся из космоса, вы же знаете -- в комбинезонах и космических
скафандрах. Люди эти прилетели и улетели, оставив кое-какие следы... как
напоминание...

Спленнервиль помрачнел.

-- Какие следы? -- тихо спросил он. -- Что за напоминание?

-- Эта борозда, например, что делит пополам плоскогорье, на которое мы
приземлились, от вершины до крайних камней. Когда я ее увидел, полковник, то
подумал, что ее провел плуг... Но не было еще на свете плугов, способных
распахивать горы. А может, этот след оставила нижняя часть звездолета...
из-за ошибки при маневре, из-за неполадки аппарата корабль протащился по
плоскогорью... Или ударился о скалу. Все это проверено.

-- Все это... что?.

-- Ну да. Это не обычная гора, полковник. Горы -- они ведь живые...
Снег, ветер, вода, стекающая по ним, разрушают их, изменяют, дробят камни...
Наконец, там всегда есть хоть какая-нибудь растительность, пусть самая
скромная, что-то есть, короче... Там же ничего этого нет! Все неподвижно.
Все мертво. Набальзамировано, если вообще может быть набальзамирована гора.
Гигантское пламя, охватившее гору, как бы оплавило ее, и она остекленела.
Вам доилось когда-нибудь бывать в керамической лаборатории, например в
Италии или Греции?

Этот вопрос застал Спленнервиля врасплох. Он проговорил:

-- Ну... нет, не бывал.

-- А я был. Там девушки расписывают терракотовые тарелки. Они наносят
рисунки, которые при желании легко соскоблить ногтем, но лишь до того
момента, как посуду поместят в печь. Тут тарелки обжигаются, и от жара на
поверхности керамики возникает нечто вроде стеклянной патины, покрывающей
все изделие и рисунок, конечно, тоже: теперь скобли сколько угодно, он
словно впаян в терракоту. Все это проверено. Так вот. Подобное произошло,
видимо, и с нашей горой. Отчего же не допустить, что звездолет,
взорвавшись... оплавил... оплавил все вокруг...

-- А отчего бы не допустить какое-нибудь землетрясение или извержение
вулкана? -- резко спросил полковник.

-- О, да, конечно. В таком случае в камне мог оказаться замурованным
настоящий человек, скажем, индеец из племени инков, который в момент
извержения оказался погребенным заживо в этом камне... шутка природы. Не
может быть? Во время последней войны один английский летчик выпал из
самолета, который летел на высоте пять тысяч метров, и не разбился.
Невероятно? Чем больше старею, полковник, тем сильнее верю в сказки...

Я поднялся. Я не мог больше сидеть на месте. Странно, но Спленнервиль
тоже встал с кресла, опустив голову и сжав губы. Он спросил:

-- К чему вы клоните, Мартин?

-- Ни к чему не клоню. Может быть, этот человек был пилотом звездолета.
И ему выпало на долю оказаться заточенным заживо в камне, словно, -- я
сложил ладони, -- словно в футляре. Словно в той стальной трубе, в какую
немедленно после смерти замуровывают трупы миллионеров, завещавших сохранять
их в надежде рано или поздно вернуться к жизни... Вот так. Будь это земной
человек, он не выжил бы в таких условиях: окаменел бы, как ихтиозавр или
древнее растение. Воздух не превратил бы его в прах. Должно быть, --
заключил я, уже чувствуя предельную усталость, -- это был человек не из
нашего мира. И потому рассыпался в прах. Понимаете, полковник? Я посмотрел
ему прямо в глаза. И он тоже пристально смотрел на меня. Он протянул ко мне
руку, хотел что-то сказать, словно...

Я замолчал, так как вновь увидел того белого нагого человека.

-- Словно? -- переспросил Спленнервиль.

Я задумчиво покачал головой:

-- Словно хотел поговорить со мной, поведать что-то. Но что и на каком
языке? -- я с горечью улыбнулся. -- Горстка праха, полковник. Загадка
Вселенной. Ответ, доказательство, контрдоказательство. Горстка праха.

Прошло несколько секунд. Потом звякнул переговорник, и я заметил, что
полковник вздрогнул. Он опустил рычажок и спросил:

-- В чем дело?

-- Генерал Моррис из Пентагона, господин Спленнервиль, -- произнес
голосок Рози. Полковник прорычал:

-- Попросите его... Скажите, что я позвоню через несколько минут.
Скажите, что... словом, придумайте что-нибудь... Мартин, -- обернулся он ко
мне. -- Дег ничего подобного мне не говорил.

-- Он ничего не видел. Когда он подошел к камню, оставалась уже только
горстка праха.

-- Только прах, конечно.

-- Дег, наверное, решил, что я теряю рассудок, так мне кажется.

-- Да, -- согласился Спленнервиль, -- он сказал мне, что никогда еще не
видел тебя таким потрясенным, может быть, это была...

-- Нет, не галлюцинация, -- прервал я его. -- А если галлюцинация, то
вот это уж никак не иллюзия, полковник. -- Я достал из кармана то, что мы
нашли на плоскогорье, и положил на стол. Спленнервиль посмотрел, нахмурив
свои лохматые брови.

-- Что это?

-- Нечто, полковник.

-- Что за чертовщина?

-- То, что вы видите, не существует. Этот предмет не имеет никакого
назначения, абсолютно никакого. И это не деталь от чего-то. Это ничто. И
металл нам неизвестен. И это не какой-то особый сплав. Однако, вот он, этот
предмет, перед вами.