Чтение 16–й страницы книги ~Стальное сердце~

Глаза подсказывали ему, что это небольшого роста сухощавый мужчина средних лет в тяжелых мощных очках и с намечающейся лысиной. Но пси не фиксировало ничего. Только пустоту. Жесткие и хрустящие на ощупь гофрированные лучи сканера Проекта, бьющие с окраины леса, проходили сквозь нее навылет. Собственный экран Тима обманывал сканер, подавая в голову оператора искаженную картинку. Это была непростая работа, и на то, чтобы она происходила автоматически, тратилось много энергии. Так что за себя Тим был спокоен - он-то на этом свете присутствовал. А вот незнакомца - просто не было.

Идеально экранированный человек.

Парламентер, мягко улыбаясь, присел на скамейку. Тим несколько раз глубоко вздохнул, осторожно подошел и уселся справа.

Как и все предыдущие сотрудники Проекта, этот тип был, на взгляд Тима, совершенно не запоминающейся личностью. Самой яркой чертой его внешности казались очки. Маленький такой невзрачный очкарик. Весьма уверенный в себе.

- Я давно хотел на вас посмотреть, Тимофей, - сообщил Очкарик, по-прежнему улыбаясь.

- Польщен вниманием, - скривился Тим. - Только очень уж оно у вас, э-э... навязчивое.

- Разве? - удивился Очкарик. - Не знаю. Одно время мне казалось, что вы, Тимофей, сами форсируете события. Стремитесь к плотному контакту, так сказать. Иногда даже излишне агрессивно стремитесь, я бы так выразился. А потом вы вроде бы передумали...

- Так получилось, - объяснил Тим вполне искренне. - Со мной никто не хотел поговорить напрямую, без ненужных демонстраций силы. А я привык к открытому разговору. Мне...

- А знать свое место вы не привыкли? - перебил его Очкарик. В голосе его прорезался металл, и Тим понял - уже много лет этот человек отдает приказы и "застраивает" подчиненных. Тим пренебрежительно хмыкнул. Подобные интонации могли бы произвести впечатление на запуганного Проектом экстрасенса. Но младший сержант запаса Костенко привык "забивать на службу" и начальственного тона не боялся.

- Свое место я определяю сам, - ответил он надменно. - Вот, кажется, я этого и добился. Ко мне на встречу пришел человек, у которого одной только охраны больше двадцати единиц.

Очкарик поежился, и Тим понял, что попал в точку.

- Если вы неправильно себя поведете, они все умрут, - сказал он. - Так что вы, милостивый государь, ведите себя правильно.

- Не надо меня пугать, Тимофей, - попросил, именно попросил Очкарик. Он уже взял себя в руки. Видимо, ему придавало уверенности то, что Тим его не "унюхал".

- А вы меня зачем пугаете?

- Допустим, я вас недооценил.

Тим вычислил еще одного "спортсмена", нагло ткнул пальцем в его сторону и небрежно спросил:

- Хотите небольшой забавный фокус?

- Не стоит, Тимофей. Право, не стоит.

- Как хотите, - Тим послал оперативнику шарик. - Правильно, не стоит. В отличие от вас я не упиваюсь своей властью над людьми. Я никогда не был и не буду слабаком, не то что ваши операторы. И садистом не буду. Просто я еще молод и иногда веду себя как мальчишка. Но это пройдет.

- Приятно это сознавать, - усмехнулся Очкарик- - Ну что, Тимофей, ближе к делу? Итак, молодой человек... Мне поручено сообщить вам, что вы достойно прошли вступительный тест и приняты в нашу организацию на правах кандидата. Руководство выражает надежду, что ваши способности позволят вам в короткий срок продвинуться по службе и занять пост, соответствующий вашим талантам.

Тим пренебрежительно хмыкнул. Очкарик вздохнул.

- Я также должен принести вам извинения за форму вступительного тестирования, - заявил он. - Надеюсь, вы понимаете, что это было необходимо. К нам нелегко поступить на службу. Для этого мало быть просто талантливым. Нужно еще быть очень сильным и, между прочим, независимым. Обладать высочайшими моральными качествами. Которые вы нам и продемонстрировали. Можете гордиться этим, Тимофей. И я лично очень рад за вас. Поздравляю, - Очкарик сунул Тиму руку, и тот машинально ее принял.

- В чем же будут заключаться мои служебные обязанности? - холодно поинтересовался Тим, выдергивая ладонь из цепкого холодного пожатия.

- Контроль, - коротко и емко ответил Очкарик.

- Над кем?

- Ну, сначала у вас будет три-четыре несложных объекта. Чтобы привыкнуть к аппаратуре. А там поглядим. Наши аналитики считают, что у вас блестящие перспективы. Но начинать все равно придется с самого низа лестницы. Надеюсь, это вы тоже понимаете.

- Над кем контроль? - повторил Тим.

- Над уродами и мерзавцами, друг мой. Над теми, кто представляет угрозу обществу, но не может быть локализован обычными методами. Иностранные разведчики, предатели Родины, лидеры преступных группировок, просто сумасшедшие с опасными идеями. Вы же понимаете, что есть множество страшных людей, которые творят ужасные вещи, но их нереально поймать за руку и отправить за решетку. А мы можем это сделать. Кого-то мы просто держим, не позволяя его безумию или преступным наклонностям принять угрожающие формы. А другим, наоборот, даем импульсы к незначительным преступлениям, чтобы только было, за что арестовать. И на следствии уже заставляем сознаться во всем. Это тонкая, избирательная работа, Тимофей. Конечно, вашими подопечными будут зачастую очень неприятные люди. Как правило, все они в той или иной степени сумасшедшие. Ведь в основе любого преступления - недостаточная адаптивность к обществу, не так ли? - Очкарик глянул на Тима хитрым глазом, увеличенным мощными линзами. Тим вяло кивнул. - Тимофей, неужели вы не хотите сделать наш мир чище?

- Что, "уничтожим всех уродов", да?

- В том-то и дело, Тимофей, что не "уничтожим". Признаться, в нашей организации были некогда по этому поводу разногласия. Руководители старой формации слишком привыкли сажать и расстреливать. Ну, вы понимаете... Но в последние годы, слава богу, возобладал разумный подход. А с приходом таких мастеров, как вы, Тимофей, он получит надежную опору. Я клянусь, - Очкарик прижал руку к сердцу, - что вам никого не придется уничтожать. Вы будете лечить, чинить поврежденные души, править их, если хотите. Это же ваше истинное предназначение, Тимофей. Вы именно целитель. И мы предоставим вам уникальные возможности для того, чтобы ваш талант засверкал всеми гранями. Со временем вы даже станете знамениты, я думаю. Вас узнает мир.

- Значит, не расстреливать... - протянул Тим.

- Не расстреливать, Тимофей. Ни в коем случае. Если бы расстреливать, я бы здесь с вами не сидел. Я просто не работал бы в этой структуре. Я презираю насилие не меньше вас. А видел я его и даже испытал на себе, поверьте, гораздо больше вашего.

- Что ты знаешь о насилии, ты, маленькое чмо, - пробормотал Тим печально. Он не хотел так говорить, но у него вырвалось.

- Ну знаете... - надулся Очкарик. Лицо его покраснело.

- Кто отвечал за Детей? - спросил Тим, поворачиваясь к Очкарику.

- Что? - удивился тот.

- Около десяти лет назад была проведена масштабная операция по глубокой коррекции личности, - до Тима вдруг дошло, что об этом Очкарик может и не знать. - Объектами было выбрано несколько тысяч подростков. Кто это сделал?

- Ой... - выдохнул Очкарик и скривился так, будто хлебнул бензина. Тим потер ладонью грудь. Дырка в ней все отчетливее давала о себе знать. Тим почувствовал, что злится и не может с этим совладать.

- Так что ты знаешь о насилии, маленькое чмо? - спросил он.

Очкарик сунул палец за воротник рубашки и помотал головой.

- Я не думал, что вы в курсе, - пробормотал он сдавленным голосом. - И... Понимаете, Тимофей, я даже не знаю, как вам объяснить. Наша организация не может нести за это ответственности.

- А кто же тогда?..

- КГБ, - сказал Очкарик просто. - Тимофей, вас ввели в заблуждение. Я понимаю теперь, насколько ужасным выглядел наш Проект в ваших глазах. Но поверьте, что мы здесь ни при чем. Мы сами были в шоке, в полнейшем шоке...

"Проект, - подумал Тим. - Он так и сказал - "проект". Все сходится. Это они". А вслух спросил:

- А разве вы - не "шестерка" КГБ?

- Ой, ну что вы... - Очкарик брезгливо отмахнулся. - С КГБ у нас ничего общего. "Шестерка" как раз курировала все старые разработки, и "Программу Детей" в том числе. Теперь они, слава богу, ничего подобного не могут. Мы отобрали у них все технологии. И я вам гарантирую, что никаких фашистских экспериментов в этой стране больше не будет никогда.

- Мы просто эту страну немножко почистим, - предположил Тим.

- Да, - кивнул Очкарик. - Именно так.

- Всех бандитов посадим, всех шпионов выдворим, всем диссидентам заткнем рты... - продолжал Тим.

- Вы утрируете, - насторожился Очкарик. - Диссиденты нас не интересуют. А вот что касается экстремистов... Вы еще не владеете информацией, Тимофей. Во-первых, есть группировки, которые готовятся спровоцировать массовые волнения. Во-вторых, есть террористы, да-да, самые настоящие террористы. И в-третьих, есть просто сумасшедшие. Вы никогда не задумывались, какой процент так называемых "неформалов", всех этих политически активных, приписан к психиатрическим клиникам? Семьдесят процентов, Тимофей! Семь-де-сят!

- А откуда вы берете оперативную информацию? - спросил Тим.

- Нам ее поставляет МВД. И еще у нас есть доступ к гэбэшным данным. Правда, они сами об этом не подозревают... Поймите, Тим, Проект - уникальная спецслужба с очень большими полномочиями.

- Понятно, - кивнул Тим. - А чем в вашей структуре занят Институт?

- С нами сотрудничают десятки институтов, - гордо сказал Очкарик.

- Я имею в виду Институт нейрохирургии.

- А-а... - Очкарик пренебрежительно улыбнулся. - Вы про группу Самохина? Это наша медицинская база.

- То есть приглашение от Самохина - это было приглашение от вас?

- Разумеется, - кивнул Очкарик. - И вы напрасно ему не поверили.

- Да? - Тим решил сыграть в открытую. - А по-моему, у вас в Проекте нарушены горизонтальные связи. Или вредители завелись.

- Не понимаю, - сказал Очкарик очень тихо.

- Кто-то очень не хотел, чтобы я приехал в Институт, - объяснил Тим. - Кому-то понравилось стрелять по мне каждую ночь из психотронной пушки.

- Объясните, - попросил Очкарик.

- Мне от имени Самохина передали, что идти в Институт я не должен. Потом была попытка организовать психотронную атаку. Потом какая-то дурацкая комедия с обыском в моей квартире и подставными лицами в милицейской форме. А позже я обнаружил, что у меня во дворе стоит боевая психотронная установка, которая в состоянии расстрелять целый город. Разумеется, я ударился в бега.

- Ничего не понимаю, - сказал Очкарик слабым голосом. Тиму очень хотелось ему поверить, но он не смог. Кроме того, ему в принципе было все равно, врет собеседник или нет. Даже представляй Очкарик какую-то отдельную структуру Проекта, все равно она служила цели, которую Тим считал преступной.

- Кто-то решил, что я не до конца согнут, - прошипел Тим. - Кому-то очень хотелось поставить меня на четвереньки. И уже не уговаривать - как вы, - а приказывать.

- Это не мы. Совершенно точно не мы.

- Конкурирующая фирма? - сладенько промурлыкал Тим. Очкарик задумчиво пожевал нижнюю губу.

- У всех проблемы, - сообщил Тим, доставая сигареты. - Даже у всемогущего Проекта.

- Угу, - кивнул Очкарик. - Тимофей, честное слово, я разберусь. И знаете, вам лучше будет прямо сейчас поехать со мной. Раз дело принимает такой оборот, для вас самое безопасное место - у нас в штабе. Поживете несколько дней, а мы пока все выясним.

- А я думаю, что для меня самое безопасное место - как можно дальше от вас, - ответил Тим и начал потихоньку "разогревать" шарики, готовя их к бою. Очкарика он по-прежнему мог видеть только глазами, но зато в кустах проявился очередной "спортсмен".

- Вы даже не представляете себе, насколько ошибаетесь, - сообщил Очкарик.

- И еще вы не знаете, как высоко вас ценит наша организация.

- Проект, - поправил его Тим.

- Да, обычно мы так себя называем, - согласился Очкарик. - И это вы знаете, Тимофей. Потрясен вашей осведомленностью. Я и раньше думал, что вы очень способный человек, но, повторяю, я вас недооценивал.

- Я очень способный, - кивнул Тим.

- И вы очень дороги Проекту, - заметил Очкарик. - Проклятье, Тимофей! Вам грозит опасность, и я просто должен вам помочь! У меня на этот счет есть совершенно однозначная инструкция!

- Привезти меня силой? - участливо спросил Тим.

- Ох... - Очкарик немного распустил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. - Я не могу вами рисковать, Тимофей. Не имею права. Я-то решил, что вы сами передумали идти на контакт. Но если вас кто-то старается похитить... Это очень плохо, Тимофей. Вы даже представить себе не можете, как плохо.

- Плохо дело, - философски произнес Тим. - Для меня это норма жизни. Я урод, мутант, и вообще..

- Не прибедняйтесь, Тимофей. Вы выдающийся сенс и очень сильный и умный человек. А еще вы очень жесткий. Поверьте, я знаю. Проект унаследовал от КГБ файлы, личные дела. Вы столько всего пережили, Тимофей... В какой-то степени я тоже чувствую вину за то, что с вами стало. Многие в Проекте страдают комплексом вины перед Детьми. За то, что не смогли предотвратить этот ужас.

- Между прочим, что стало с остальными? - спросил Тим. - С теми, кто выжил, разумеется.

- Да ничего, - вздохнул Очкарик. - Надломленные, опустившиеся люди. Вам не чета. Вы такой один, Тимофей. Единственный. Неповторимый. Тонкая душа и стальное сердце.

"О боже! - ужаснулся Тим. - Опять это прозвище... Зачем?"

- Поедемте со мной, - вернулся к делу Очкарик.

- Расслабьтесь, - посоветовал Тим, снова закуривая.

- Теперь вам нельзя оставаться без поддержки, Тимофей. Мы будем защищать вас, даже если вы не видите такой необходимости.

- Я. С вами. Никуда. Не поеду, - произнес Тим.

- Почему, Тимофей? - спросил Очкарик вкрадчиво. - Может, я что-то упустил? Вы поймите, локальный контроль - это только первый этап. Уже через год вы будете руководить группой операторов, а еще через какое-то время, может быть, станете в Проекте одним из первых лиц. Вы только представьте себе, какое огромное количество людей вы сможете вылечить! Сколько добра пролить на нашу многострадальную родину! Вы установите здесь царство света, Тимофей. Не таково ли ваше предназначение в этом мире?

- А сколько мне сребреников за это положено? - спросил Тим презрительно.

- У вас будет все, - мгновенно среагировал Очкарик, делая вид, что ирония Тима его не касается. - Вы сможете познать, увидеть, пережить все, что только в состоянии вообразить себе. Вы ведь больше всего на свете цените ощущения и переживания, сенсорный опыт в широком смысле этого слова. Чувственную сторону жизни. Мы это понимаем. И у вас, Тимофей, будет нечто большее, чем просто деньги. Вы сможете вложить эти деньги в свое развитие.

- Красиво, - хмыкнул Тим. Он понял, что беседу пора заканчивать, пока его не разозлили до предела. Слишком уж Очкарик много знал о том, что Тиму в жизни надо. А еще Тима беспокоило, что в него опять пытаются заложить формулу Стальное Сердце. Он не без основания предполагал, что Проект надеется как-то запрограммировать его поведение, и это словосочетание играет в программировании важную роль.

- Конечно, в первое время, пока вы еще кандидат, - не унимался Очкарик, - вознаграждение будет скромнее. Для начала - хорошая квартира, машина, загородный дом, некоторая сумма подъемных. Между прочим, все имущество останется у вас, независимо от того, решите ли вы связать свою жизнь с Проектом или нет.

- Из Проекта не уходят, - произнес Тим, с сожалением во взоре разглядывая волейболистов. Шарики возбужденно приплясывали вокруг своих будущих жертв. Жалости к оперативникам Тим не испытывал ни малейшей. Эти люди сами выбрали судьбу пушечного мяса. Разумеется, каждый из них надеялся дожить до пенсии, но принципиальную возможность своей гибели со счетов не сбрасывал. Поэтому то, что большинство из них действительно сегодня умрет, а остальные станут калеками, Тима не волновало. Его заботил он сам, Тимофей Костенко, которого Проект снова заставлял почувствовать себя убийцей.

"Стальное Сердце, - пробормотал Тим про себя. - Что это значит? Почему именно эти слова, какая психотехника за ними прячется? И почему мне действительно так нравится это словосочетание? Потому что когда-то я его выдумал сам? Или оно так и тянулось за мной по жизни, впечатанное Проектом в детский податливый разум?" Тим вздохнул и бросил сигарету под ноги. Там уже было полно окурков. И нужно было как-то выкручиваться из ситуации. В том, что Очкарик по-хорошему от него не отлипнет, Тим не сомневался - ...и это исключение будет оформлено в договоре, - бубнил Очкарик где-то под левым ухом. - Вы можете ни о чем не беспокоиться, Тимофей.

- А я и не беспокоюсь, - заверил его Тим. - Меня интересует, какие у вас еще найдутся методы убеждения. Потому что я все сказал. Никуда я с вами не поеду. Так что давайте тащите из рукава туза.

- О господи... - простонал Очкарик. - Ольга предупреждала, что вы крепкий орешек, но такого я не ожидал...

Тим умудрился не дрогнуть. Только чуть растянул губы в улыбке. Еще раз проверил контакт с шариками и стал ждать развития событий. Очкарик сделал внешне тривиальный ход, но Тим не считал врага идиотом, и ему было даже интересно, как именно он эту карту разыграет.

- К сожалению, она действительно привязалась к вам, Тимофей, - вздохнул Очкарик. - Признайтесь, вы что-то с ней сделали?

Тим молчал и ждал. Только улыбка стала немного шире.

- Она была чудесный работник, - печально сообщил Очкарик. - Но вы что-то ей внушили, и вчера она отказалась выполнять приказы. Нам пришлось очень сильно на нее нажать, чтобы она выполнила то, что от нее просят. И вообще, как нам с ней теперь быть, Тимофей? У нее же смещена кодировка. Как вы этого добились, ума не приложу...

Стараясь ни о чем не думать, Тим улыбался Очкарику. Только сейчас он понял, что враг разбирается в его душевных движениях гораздо лучше, чем он сам. Шантаж с похищением Ольги в лучшем случае дал бы Проекту иллюзию власти над Тимом. А Проект иллюзий не хотел и не строил. Нет, Проект действительно понимал Тима и намерен был сделать из него добровольного союзника. Очень скользкий, но совершенно верный ход - привязать Тима через боль.

- А какая женщина... - тоскливо промямлил Очкарик. - Знаете, Тимофей, я ее для вас просто от сердца оторвал...

"Спокойно! - приказал себе Тим. - Только спокойно!" По телу бегали мурашки - предвестники истерики. Очкарик попал в точку. В самое больное место. Идея противника действительно была недурна и именно сейчас могла сработать. Потому что против своей воли Тим уже достиг понимания того, что за всю свою жизнь не совершил ни одного по-настоящему самостоятельного поступка. Всегда его направлял Проект.

С момента, когда Проект вычислил, что Тимофей Костенко растет экстрасенсом и неформальным лидером, все в его жизни происходило от имени Проекта и по воле Проекта. Вся жизнь Тима была - один сплошной бесконечный Проект, который крутил им, как хотел, переставляя по доске, словно пешку. Всегда Проект был внутри его самого.

И когда зачислил его в Программу Детей.

И когда вызвал в нем мутацию, подстегнувшую его дар сенса.

И когда травил его сверстниками.

И когда злобными репликами отца и матери развивал в нем комплекс неполноценности.

Все это время Проект заставлял Тима осознать свое кардинальное отличие от обычных, "нормальных" людей. Приучал отделять себя от человечества и презирать его. А потом и просто ненавидеть.

Он готовил из Тима существо с потенциалом "черного" биоэнергетика. Сенса, который поначалу будет лечить, но однажды почувствует тягу к убийству.

Проект создал ему тепличные условия в "Центре Новой Медицины". Не поставил в один ряд с другими сенсами, по-прежнему культивируя в Тиме сознание исключительности.

Чуточку больное сознание. Больное. Всегда через ненависть, унижение, боль. Боль.

"Проклятье! Как просто!" Но именно так все и было. Проект упорно делал из Тима садомазохиста.

И когда пришло время, свел с проклятым безумцем Рябцевым.

Не мешал набрать информацию.

И в точно рассчитанный момент принялся бить и ломать, готовя себе в рабы.

Научил убивать. Показал, что такое быть убийцей.

Показал, как интересно властвовать над людьми.

И снова бил, бил, бил. Все время боль и гнусность.

Через боль Проект учил Тима, что значит быть жестоким. Бесчеловечным. Вершителем судеб. Именно так. Бил и учил.

А теперь вдруг стал добр и ласков.

Потому что увидел: раб осознал, что он раб.

"Все правильно, - подумал Тим сквозь застилающую сознание пелену. - И сейчас будет последний удар. Мне объяснят, что самое лучшее в моей жизни - любовь - тоже пришло от Проекта. И тогда я сломаюсь и нырну в приготовленный мне коридор. Через боль я стану верным. Объект "Стальное Сердце" осознает, что его сердце действительно стальное. Я поверю в то, что я жесток, что я - бездушная железяка. И соглашусь под эгидой Проекта исцелять людей. А через какое-то время - и истязать".

- ...и эту родинку чудесную, - ныл Очкарик. - Как она дивно просвечивала у нее через эту шерстку золотистую... Вы же последнюю радость отняли у меня, Тимофей. А теперь она больше ничего не сможет! И даже уговаривать ее толку никакого!

"Как хорошо, что я все-таки начал анализ, - думал Тим. - Вдруг я действительно сломался бы? Принял ложь Очкарика на веру, заревел бы и забился в истерике... Они же меня довели. Обложили со всех сторон. И вот теперь - ставят точку. Неплохие у них психологи. Только вот ни черта они во мне не поняли. Потому что Стальное Сердце - это совсем не то, что они себе навоображали. Да, может, я и бесчеловечный тип. Может, я и правда всегда таким был. Но только мой комплекс неполноценности еще не приобрел желанной для Проекта окраски. Я не вижу спасения от Проекта в том, чтобы с восторгом отдаться ему. Мне совершенно не хочется избавиться от боли через боль".

- А теперь она уже, - Очкарик посмотрел на часы, - в Шереметьеве.

Вот тут Тим насторожился. Задумчивость сняло как рукой. Он сел прямо и глянул поверх головы Очкарика, который все еще жаловался на то, что Тим испортил его игрушку.

Если Ольгу действительно вытащили с дачи, планы Тима ломались кардинально. Это следовало проверить. Тим вычислил направление, "щелкнул" до упора и начал медленно перебирать частоты в поисках нужной волны. Сейчас, плотно заряженный энергией, он вполне мог "унюхать", что происходит с его женщиной. Расстояние здесь роли не играло. Важна была мощность сигнала, исходящего от абонента. А сигнал от Ольги всегда был не ахти... Тим напрягся, "принюхиваясь".

И боковым зрением увидел, как Очкарик взялся правой рукой за левое запястье. И левая рука пошла с колен вверх. Тим среагировал мгновенно.

- Х-ха! - выдохнул он.

Пять шариков врезались в защиту Очкарика и отскочили, как резиновые.

Хлоп! Два десятка шариков в разных концах леса ударили свои жертвы в энергетические узлы.

Жжжах! Из рукава Очкарика вырвалась фиолетовая молния и шарахнула Тима в переносицу.

На мгновение он ослеп и оглох во всех смыслах.

А когда очнулся, то ничего не понял.

От удара он не полетел навзничь, наоборот, подался вперед, к Очкарику.

Но он больше ничего не видел!!!

В лесу стоял жуткий крик. Волейболисты на площадке умирали в страшных корчах. Народ, еще секунду назад праздно шатавшийся вокруг, теперь ломился врассыпную через кусты, натыкаясь на все новые и новые тела, отчего тише вокруг не становилось.

Очкарик с перекошенным лицом что-то тянул из-за пазухи.

Тим по-прежнему ничего не видел. То есть глаза работали прекрасно. Но он совершенно потерял свое пси. Он ничего не мог "унюхать" вокруг. На секунду ему показалось, что он умирает, так это было непривычно - остаться без пси-видения. Он не смотрел на мир одними глазами уже много месяцев.

Слава богу, у Очкарика что-то там застряло.

Орово вокруг поутихло - разбежались перепуганные местные. "Спортсмены" на площадке и в кустах лежали и не шевелились. Тим догадался, что он жив, только слегка покалечен, и воспрял духом.

Он нанес Очкарику сильнейший удар в лицо раскрытой ладонью. Целился в нос, но попал в челюсть. Потеряв пси, Тим лишился и четкости в координации движений. Но тем не менее Очкарик улетел со скамейки и потерял очки.

Пошатываясь, Тим встал. Ему пришлось ухватиться за скамейку, но стоящего на коленях Очкарика он все-таки достал. Направленный в живот носок ботинка врезался Очкарику в грудь. Раздался громкий хруст, и Очкарик завалился на спину. Тим не стал досадовать, что опять промазал. Он догадался, что под его башмаком развалилась "коробочка".

Возможно, когда-то Очкарик и был серьезным бойцом - во всяком случае, удар он держал героически. Но деморализован он оказался целиком и полностью. Так как вместо того чтобы взять полуживого Тима голыми руками, перевернулся на четвереньки и с низкого старта рванул в сторону центральной аллеи, которая вывела бы его прямо к машинам на проспекте.

- Стоять! - крикнул Тим убегающей зигзагом спине. Безрезультатно. Упускать Очкарика не хотелось, но и гнаться за ним едва стоящий на ногах Тим не мог. Пребывая в легкой растерянности, он мстительно наступил на лежащие в пыли очки и раздавил их. И тут же сообразил, что делать. Спотыкаясь и матерясь, он бросился к волейбольной площадке. Точнее, к баулам и сумкам, вокруг которых навалом грудились трупы.

Выскочив через несколько секунд на асфальтированную центральную аллею, Тим запнулся и чуть было не полетел носом, но оружие не выпустил. В руках у него был позаимствованный у "спортсменов" короткий пистолет-пулемет с глушителем.

Далеко впереди Очкарик сослепу нарезал виражи, как заправский горнолыжник. Тим тоже плохо видел, да еще и нетвердо стоял на ногах. Совместный тремор стрелка и мишени привел к тому, что хотя Тим и залепил в Очкарика с двух рук всю обойму, но только слегка постриг зеленые насаждения.

Несколько секунд ушло на возню с незнакомой системой выброса магазина. Передернув затвор, Тим обнаружил мишень уже на пределе видимости. Очкарик был почти на границе леса.

- Блядь! - сказал Тим с выражением.