насчет топоров запала, видимо, в голову Идрайна, и в ближайшие
дни он все чаще приставал с этой идеей к своему господину. Вот и
сегодня:
время... Перебьем всех, а первым - этого Гирдеро... Не нравится
мне он. Что-то замышляет...
косые взгляды зингарца, а как-то ночью Зийна поведала ему, что
Гирдеро притащил из корабельной кладовки две пары кандалов с
цепями толщиной в три пальца. Вероятно, затем, чтоб были под
рукой, когда понадобятся... "Не прав ли Идрайн, предлагая
перерезать экипаж "Морского Грома"?" - мелькнуло у киммерийца в
голове. Он мысленно взвесил оба плана: принять открытый бой или
тайно покинуть корабль на одной из лодок, прихватив с собой
Зийну, а взамен оставив Гирдеро серокожего голема. Первое
представлялось ему более славным, второе - более разумным.
выбрал второй вариант. Не потому, что его беспокоила схватка с
командой "Морского Грома", но скорее из-за Идрайна. Ему хотелось
распрощаться с этим настырным спутником, и побыстрее! Что же
касается схваток и драк, то он полагал, что в пиктских чащобах и
ванахеймской тундре, да и в самом замке Небсехта их будет
предостаточно.
ухмыльнулся, представив, как лезвие пронзает грудь колдуна.
Ядовитая Нергалья кровь! За то, что маг сотворил с "Тигрицей", он
вырвет ему печень! А затем...
бы перебить команду и завладеть кораблем. "Перебьешь, серая
шкура, - подумал киммериец, - перебьешь, когда меня не будет на
борту". Он поднялся, в раздражении пнул ногой лодку и властным
жестом прервал Идрайна.
том, что станешь делать, превратившись в человека.
всегда, в панцире и шлеме с перьями, в высоких сапогах и
роскошных бархатных штанах. Любовь к пышному убранству была
национальной чертой зингарцев, отчасти компенсировавшей их
мрачность, так несвойственную жителям юга. Зингарцы, особенно
благородной крови, не походили на веселых аргосцев с их трескучей
быстрой речью и на говорливых шемитов, удачливых купцов и
искусных ремесленников. Отличались они и от обитателей Стигии,
чья угрюмость объяснялась темным культом Сета, Змея Вечной Ночи,
а также отягощенностью колдовскими знаниями. Что касается
зингарцев, то они были людьми горделивыми, часто - коварными и
себе на уме.
горизонт, перебросился парой фраз с кормчим; потом глаза его
отыскали Конана, все еще торчавшего у лодки. Едва заметно кивнув,
Гирдеро подозвал киммерийца к себе.
пиктов, - сказал капитан. - От него повернем на юг, к Барахам и
устью Черной реки. Тебе случалось бывать на Барахских островах?
зингарец прямо-таки прожигает его подозрительным взглядом.
плечами:
купцы из Зингары, Аргоса и Шема торгуют с Барахами? Клянусь
светлым оком Митры, - он протянул руку к солнцу, - не все
островитяне пираты и разбойники. Там много рыбаков, есть
козопасы, гончары и корабельные мастера.
насупившись, заявил Гирдеро и смолк. Если у зингарца и были какие
подозрения о связях Конана с пиратами, пока он предпочитал
оставить их при себе.
поднялись из вод морских холмы страны пиктов, заросшие сосновыми
лесами. Побережье тянулось далеко на север, до Киммерии и самого
Ванахейма, и, как помнил Конан, ближе к полярным краям сосновые
боры и дубовые рощи сменялись осинниками и непроходимыми
зарослями елей. Были там и болота с ржавой водой, и вересковые
поляны, и травянистые луга; на юге же властвовали джунгли,
населенные всякими хищными тварями, львами и черными пантерами,
огромными змеями и чудовищными бесхвостыми обезьянами. Все это
обширное пространство, омываемое Западным океаном, называлось
Пустошью Пиктов. Но Пустошь вовсе не была пустой и получила такое
название лишь потому, что в пиктских землях не имелось ни
городов, ни крепостей, а только лесные селения, соединенные
тайными тропами. Пиктам хватало и этого; они не сеяли, не жали, а
жили охотой и разбоем.
спустился в крохотный чуланчик, где, привалившись спиной к
переборке, дремал Идрайн. Корабль затихал; гребцы устроились на
своих скамьях, воины - в гамаках, и вскоре гул голосов сменился
дружным храпом, лишь где-то вверху поскрипывали мачты да хлопали
паруса. Ночь, к счастью, выдалась безлунная, вполне подходящая
для задуманного киммерийцем дела. Больше тянуть он не мог, ибо на
следующее утро "Морской Гром" оказался бы уже вблизи зингарских
берегов.
его не было ни оконца, ни светильника. Но отсутствие света не
являлось помехой; инстинктивное чувство времени никогда не
покидало Конана, и он неплохо видел в темноте. Задуманное им
надлежало выполнить перед самым солнечным восходом, когда сон
особенно крепок, а глаза вахтенных и стражей начинают слипаться
от усталости.
чтобы не затекли мышцы; рука его скользила то к защитному обручу
на голове, то к рукояти запрятанного в голенище кинжала. Из угла,
где скорчился голем, не доносилось ни звука; казалось, там нет
никого, лишь одна тьма, пустота и холод.
к Идрайну, он потряс гиганта за плечо и тихо, одними губами,
шепнул:
лоханки.
берегу! С рассветом окажемся на твердой земле.
ты - на корму... Да, еще одно: малышка Зийна удерет вместе с
нами.
- Я сказал, так тому и быть.
бесшумно, как лесной хищник, со стороны же Идрайна вообще не
доносилось ни звука. Он был огромным и тяжелым, но перемещался с
ловкостью пантеры; доски не скрипели под его ногами, не шуршала
одежда, не было слышно и дыхания. "Одним словом, нелюдь", -
подумал Конан.
каюты, и голем, кивнув, скользнул в темноту. Конан двинулся на
нос судна, где трое матросов ночной вахты спали под лодкой.
Вытащив кинжал, он быстро прикончил их. Заколдованный клинок
резал человеческую плоть, не встречая сопротивления; киммерийцу
казалось, что лезвие входит в воду или в жидкое масло. Никто из
зингарцев не вскрикнул и не пошевелился, когда души их отлетали
на Серые Равнины, и Конан, довольно хмыкнув, направился дальше.
увлекавшим корабль к югу. Эти не спали, а развлекались игрой в
кости при тусклом свете фонаря. К счастью, оба были слишком
увлечены своим занятием, и Конан, возникнув из темноты, воткнул
клинок под лопатку ближайшего игрока, одновременно зажав ему рот
левой рукой. Приятель убитого не успел сообразить, что случилось;
его выпученные глаза встретились с холодным взглядом синих
зрачков, и в следующий момент он слабо захрипел, ничком
повалившись на палубу.
звенеть, пересыпал в один из них серебро. Пригодится! Дорога к
Ванахейму не близкая...
на передней мачте, в корзине, сидел впередсмотрящий, и прежде
Конану не удавалось придумать, как до него добраться. Теперь эта
Сертаков Виталий
Жюль Верн
Афанасьев Роман
Доценко Виктор
Грабб Джеф
Суворов Виктор