Чтение 16–й страницы книги ~Скифы пируют на закате~

- С чего бы нас - да к ногтю? Платим кому положено, в политику не лезем,
компромат на генералов и президента не собираем, бандитов не трогаем. Сам
подумай, кому мы нужны со своими зелеными человечками да байками о йети?

- Значит, никаких неприятных звонков, ни угроз, ни писем, ни
предупреждений?

- Нет. Ни сном ни духом, Петр Ильич!

Похоже, говорит правду, отметил куратор. Не звонили и не писали, это
точно, не станет Догал врать... И резона втихую избавиться от Синельникова
у него нет. Три года Синельников помогал, чем мог, а в дела агентства не
мешался... не лез, так сказать, в конторские книги...

Догал вновь заговорил, и теперь лицо его, плававшее на крохотном
экранчике, казалось встревоженным.

- Слушай, Петр Ильич, говори, что случилось, или кончай морочить голову.
Меня работа ждет.

- Подождет. Можешь вообще ее спустить в унитаз и заняться новой статейкой.
Весьма, весьма любопытной! Сенсация, можно сказать. Материал я тебе
предоставлю.

- Это о чем же?

- О нападении команды двеллеров на журналиста Синельникова, спецкора
агентства "Пентаграмма". Брови у Догала полезли вверх.

- Ты серьезно?

- Вполне.

- Не пил?

- Ни капли.

- Не разыгрываешь?

- Какие уж тут розыгрыши! - Куратор, скривившись, потер плечо.

- Ну и дела!.. - Веки его собеседника опустились, словно Догал хотел
скрыть лихорадочный блеск зрачков. - И когда же это произошло?

- Часа полтора назад, рядом с моим подъездом. Трое пришельцев с бластерами
и оловянными пуговицами вместо глаз. Не то живые, не то роботы, Бог их
знает... Поверишь ли, едва отбился...

На губах Догала заиграла ироническая улыбка.

- Смеешься, Петр Ильич! Ну-ка говори, что тут правда, а что сказка с
намеками?

- То, что отбился, - правда. Одного покалечил... здорово покалечил, Марк,
почти до смерти, но он молчал, только ребра трещали. И правда то, что было
их трое. Очень странные типы... Без бластеров, разумеется, зато с
разрядниками... или с чем-то похожим на разрядники... Только у наших
милицейских короткие палки с набалдашником, а у этих зомби были хлысты...
или стеки, дьявол их разберет!

Внезапно черты Догала на экране дрогнули и расплылись, лицо вытянулось
вширь, превратившись в белую полоску, которая тут же свернулась в
крохотное яркое пятнышко и исчезла. Куратор прикусил губу; в самый
последний момент ему почудилось, что в глазах партнера мелькнул ужас.
Неприкрытый ужас, превративший его усатую пухлощекую физиономию в маску
приговоренного к смерти, узревшего топор палача. Впрочем, это могло
оказаться лишь иллюзией.

- Извини, Петр Ильич... - Голос Догала тоже звучал странно, словно бы он
никак не мог отдышаться. - Мой "ви-ти" что-то забарахлил... Так что ты
говоришь? Зомби с хлыстами? А почему, собственно, зомби?

- Сказано тебе, глаза оловянные, - буркнул куратор. - Атак бандиты как
бандиты. И рожи бандитские, и замашки... Говорили, что, мол, пишем много.
Не догадываешься, к' какой из наших сказок намек?

- Пожалуй, нет, - протянул Догал с какой-то неуверенностью в голосе. -
Подумать надо, Петр Ильич... Загадочная история... Не экстрасенсы ли к
тебе ту команду подослали? Ты, часом, в своих писаниях никого не задел?
Ну, что он жулик да паразит, жиреющий на хворях и бедах народных? Не было
такого?

- Не было, - произнес куратор. - Я экстрасенсов уважаю, Марк. Сам только у
них и лечусь.

- Ха, лечишься! Не помню, когда ты болел... - Потом, осторожно: - Заявлять
будешь?

Сдвинув брови, куратор покосился на темный экран своего "ви-ти". Чего-то
Марк не договаривает... о чем-то другом хотелось ему спросить... И аппарат
испортился так не вовремя... Или в самый нужный момент?

Жаль, подумал он, что в мире нет настоящих телепатов; хотелось бы
послушать, что творится сейчас у Догала в голове.

- Никаких заявлений. - Голос его, как всегда, звучал спокойно. - Никаких
заявлений, Марк. Расскажи я эту историю в подробностях, меня примут за
сумасшедшего. И потом, я же прикончил одного из этих типов... вернее,
думаю, что прикончил. Человеку с раздавленной грудной клеткой выжить
трудновато.

- Человеку - трудновато, - согласился Догал, затем после недолгой паузы
произнес: - А эти подробности... они что же, такие интригующие?

- Весьма.

Трубка донесла тяжелый вздох. Похоже, Догал волновался.

- Ты в самом деле заметил что-нибудь необычное? Кроме этих хлыстов и
оловянных глаз? Ну, в их поведении, в словах? Может быть, запах?..

Он резко оборвал фразу.

Запах, подумал куратор, массируя плечо. Случайно это вылетело у Марка или
партнер Синельникова о чем-то знает? О чем-то хочет узнать? Например, о
запахе...

Подождем, решил он, подождем, проверим, посмотрим. Пусть Догал спрашивает
- вопросы иногда говорят больше ответов. А сейчас пора закругляться с
разговорами: бетламин бетламином, но пара часов сна не помешает, особенно
перед грядущей встречей с "финансистом". Тот еще тип! С капризами!

Насупившись при этой мысли, он буркнул в трубку:

- Про запах ничего сказать не могу, я к ним не принюхивался. Некогда было,
Марк. Понимаешь?

- Понимаю. - Голос Догала казался напряженным. - Ты вот что, Петр Ильич,
поостерегись, - неуверенно протянул он, - поостерегись, говорю тебе. Не
пиши с месяц ничего, не марай бумагу, не дразни гусей... Мало ли...
История-то для тебя может оказаться с продолжением.

- Как бы продолжение и по тебе не въехало, - сказал куратор и повесил
трубку.

Глава 7

Земля, Петербург, 23 июля 2005 года

Первый клиент Кириллу запомнился надолго - как и первое самостоятельное
странствие. Слишком многое обрел он в нем и слишком многое потерял; не все
подарки Мира Снов были безопасными, как монетка, цветок или ссадины на
кулаках. Ну, как говаривал майор Звягин, знать бы, откуда пуля прилетит...

В неожиданности, однако, тоже была своя прелесть. Не для всех, конечно, -
для тех, кто испытывал тягу к рискованным авантюрам, кого манили миражи
необычайного, призраки невиданного, отблеск тайны. Таковых, кроме Кирилла,
в ближайшие дни нашлось еще четверо: Снайпер, мрачный неразговорчивый
кавказец Самум, Селенит и Стилет, великолепный каратист и фехтовальщик.
Снайпер, майор ВДВ в отставке, квадратный, как шкаф, и Самум пришли по
объявлению, Стилета же Пал Нилыч выудил в какой-то спортивной школе, где
тот трудился на ниве восточных единоборств. Что же касается Селенита, то
его привел Снайпер - они были сослуживцами и давними приятелями.

Новые инструкторы выглядели людьми солидными, в возрасте - под сорок или
за сорок, что не могло не вызвать удивления. Как полагал Кирилл, опасности
и романтика больше привлекают молодых, и ему казалось вполне естественным,
что трое старожилов,"Сентябрь, Сингапур и Самурай, были его ровесниками.
Почти ровесниками - Сингапур, пожалуй, уже добрался до тридцати. Этот
красивый темноволосый парень, напоминавший молодого Шона Коннори из
фильмов о Джеймсе Бонде, нравился Кириллу; веселый, удачливый и
находчивый, он, похоже, числился у шефа на особом счету.

Но Сентябрь с Самураем тоже были отличными ребятами, без всяких следов
чванства или оскорбительной небрежности, которую нередко проявляют к
новичкам. Правда, им случалось поглядывать на нового коллегу с каким-то
загадочным выражением, будто бы знали они нечто такое, о чем он не
подозревал, но взгляды эти Кирилла не задевали. В конце концов, он
обретался в фирме без году неделя, и трудно было' рассчитывать, что все ее
секреты откроются ему в первые же дни. Он этого и не хотел: таинственное и
недосказанное завораживало его.

Но насчет сорокалетних крепышей он все же поинтересовался у Сарагосы. Шеф,
насмешливо прищурясь, оглядел Кирилла с ног до головы, помянув чечако,
полагающих, что сила и ловкость заменяют опыт и мозги. Затем он сказал:

- Припоминаешь, как было у римлян? Как они строили легион к бою?

- В три линии. - Кирилл пожал плечами. - Ну и что?

- А то, что старый конь борозды не испортит. Молодежь стояла впереди, за
ней - мужики постарше, а в последнем ряду - ветераны. Те, кто'решал исход
битвы.

- Вы говорите о гастатах, принципах и триариях, шеф. Но роль ветеранов
была не так уж велика. Считалось, что эти люди отвоевали свое, потому их и
берегли, как последний резерв. У римлян ходила поговорка: дело дошло до
триариев - значит, дело плохо. Так что битвы все же выигрывали молодые!

- Ну-ну, историк, - пробормотал Сарагоса, - ты, выходит, не только про
скифов изучал, э? - Не дождавшись ответа, он усмехнулся. - Может, ты и
прав, но я все-таки предпочитаю триариев. Тех, что сначала думают, а потом
стреляют.

Бог ведает, кто слышал этот разговор, но с тех пор четверку новобранцев
стали называть триариями. Стилет, Снайпер и Селенит относились к сей
кличке со сдержанным юмором, Самум же по большей части отмалчивался; из