Парадиз, Эдем, прекрасный мир, населенный духами и другими загадочными, но
добрыми существами. Никто не знает, где он находится, но туда нельзя долететь
на космическом корабле или шагнуть через Пандус; туда попадают лишь одной
дорогой - сквозь врата смерти, когда человек сбрасывает земные узы и свою
телесную оболочку.
познания в божественных предметах, несмотря на все труды тетушки Флори,
оставляли желать лучшего. Чия его не поняла. Вернее, ей было ясно, что он
пытается ее утешить, но мысль о загробном существовании никак не укладывалась в
ее хорошенькой головке. Тайят являлись рационалистами и твердо знали, что за
порогом Погребальных Пещер их ждут тлен, пустота и вечное забвение. В отличие
от людей Земли, они не строили иллюзий и не предавались несбыточным мечтам и
ценили вещи реальные, ясные и зримые - жизнь, победу, любовь. Их Рай, их
божественный Парадиз находился тут, на мирных зеленых склонах Тисуйю. И Чия
была готова это доказать - не словами, которым она не слишком доверяла, а
совсем иначе. Гораздо убедительней думал Дик, целуя ее твердые маленькие груди.
Крепкорукому. После того, как были спеты Приветственные Песни и Чоч рассказал о
славных своих победах над воинами Извилистого Оврага и Гремящей Расселины, о
резне, учиненной среди Звенящих Вод, с коими Тени Ветра враждовали уже шесть
поколений, о том, сколько бойцов прибавилось в его лагере, какими искусствами
они владеют и от каких Наставников пришли, - после всего этого их беседа
повернула в иное русло. Оба тай, старый и молодой, сидели на циновках в пещере
с высоким сводом; на стенах ее тускло поблескивали клинки и боевые топоры,
мерцали острия пик и дротиков, неясными тенями маячили щиты, луки со спущенной
тетивой, связки стрел и метательных ножей. В углу, прислоненный к стойке для
тяжелых секир томо и копий цухи-до, находился самый большой из щитов -
овальный, в рост человека, с тремя стальными остроконечными рогами. На этих
рогах висел Шнур Доблести хозяина - внушительное ожерелье, где косточки фаланг
и диски, выпиленные из черепов и ребер, соседствовали со звериными клыками.
Шнур был длинным, и если б Чочинга набросил его на шею, он спустился бы до
самых колен. У Чоча еще не было такого огромного почетного ожерелья, но все шло
к тому, что он не отстанет от отца.
промолвил Чочинга, поглаживая змеиную голову, что мерно раскачивалась у его
груди. Питон считался полноправным членом их семейного совета - ведь он был
тарще всех в роду Чочинги, и воины трех поколений танце-али с ним, оттачивая
свое боевое мастерство. Век его был лог как струи водопада, что сбегали с
горных вершин к есному озеру. Скоро Дик Две Руки спустится в лес, - повторил
Чочинга. - Ты, Чоч, будешь его Наставником. Ты будешь следить за ним и учить
его, пока он не возьмет первую кровь.
удовольствием - с ними мог потягаться не всякий зрелый воин, и они быстро брали
первую кровь и первую жизнь. Правда, у этого Дика, сына Саймона с Правобережья,
было лишь две руки, но Чоч полагал, что он себя в обиду не даст.
копьем, рубить секирой, метать ножи и стрелы и погружаться в транс цехара, он
может провисеть на дереве, пока Небесный Свет, поднявшись над горами, не
спустится в лесную чащу, он знает все Тринадцать Ритуалов и пути всех кланов -
Смятого Листа и Звенящих Вод, Четырех Звезд и Холодных Капель, Горького Камня и
Быстроногих. И он, конечно, знает наш путь - путь Теней Ветра. Я поучал его:
стань словно эхо тишины, стань мраком во мраке, стань травой среди трав, птицей
среди птиц, змеей среди змей. И он стал таким. Хорошо! Я доволен.
Звенящих Вод были совсем еще свежими - как и фаланги пальцев, добытых в
схватках с кланами Расщелины и Оврага. - Если ты не ошибся, отец, - а я не
помню, чтоб ты ошибался хоть однажды, - этот ко-тохара станет великим воином,
из тех, кому светят Четыре звезды и кто умирает на рассвете.
в наших лесах!
Звенящих Вод - тех, что убили Чу, моего умма и твоего отца. Но он - наш! Он -
тай, хоть прожил в Чимаре втрое меньше Саймона. А Саймон так и не сроднился с
нами.
приличное время, решился нарушить тишину.
каждому родичу Прощальный Дар, уйду в Погребальные Пещеры, а ты поселишься
здесь и будешь новым Наставником. Наставник же должен понимать людей и знать,
как из помыслов и побуждений рождаются поступки. Вот брат мой Саймон Золотой
Голос,.. Что сказать о нем - сильный человек, забравший жизнь у многих, - не
сохранят его Четыре камня и Четыре звезды! Но пришел он к нам в зрелых годах, а
потому остался человеком с Правобережья остался им, и будет им, и умрет им! Он
понял, зачем мы спускаемся в лес и убиваем, - понял, но не принял этого. И
потому, свершив положенное, остался в Чимаре и спрятал свой Шнур Доблести под
циновкой.
должным усердием и почтением.
сказать о нем? Он не взял еще крови и жизни ни у кого, кроме хищного зверя...
Но он пришел к нам юным, как бутон цветка, и распустился тот цветок в моих
ладонях. И хоть он уйдет от нас, он - тай! Он тай, и будет им, и умрет им! Ибо
понятно ему многое, о чем не ведает брат мой Саймон, его отец.
силу, изведать вкус победы и стать воином. Просто воином, сын мой, - великим он
будет в ином месте, коль доживет до твоих лет и сохранит свои уши и пальцы. -
Чочинга сделал паузу и покосился на Шнур Доблести, висевший на овальном щите. -
Ты, Чоч, мой сын, и ты был лучшим из моих учеников. Ты знаешь, что воин должен
биться мечом и копьем, рубить секирой, метать ножи и стрелы и погружаться в
транс цехара, должен висеть на дереве, пока Небесный Свет, поднявшись над
горами, не спустится в лесную чащу, должен ведать все Тринадцать Ритуалов и
пути всех кланов... Но ты знаешь, что это - не главное. А что - главное? Что?
Ответь, сын мой.
негромкий свист изумрудного питона.
боится крови, воин умеет убивать! Каждый тай из молодых, идущих в лес, вскоре
узнает об этом. И я говорю: пусть Две Руки научится убивать, пусть кровь не
высохнет на его клинках и пусть его Шнур Доблести свисает до колен!
бойцу, чтоб метнуть в цель четырежды четыре ножа. Затем Чоч произнес:
возвратишься из леса к женам своим и умма Чулуту, повесишь свое ожерелье на
щит, прислонишь к стене копье и сядешь здесь, на циновке Наставника. А
Наставник, как я говорил, должен понимать людей, и первым из них - себя самого.
Подумай же, сын мой, что ищем мы, к чему стремимся, путешествуя из тьмы во
тьму, из материнского лона в Пещеры Погребений? Все просто, так просто! Для
женщин дороги любовь и дети, для мужчин - почет и слава. Где ищет их молодой
воин? В лесу, и слава его - убитые враги и враги побежденные, коим даровал он
жизнь, отрезав палец или ухо. Но когда воин стар и мудр, когда потерял он счет
убитым врагам, когда ожерелье его волочится по земле, в чем его слава? В чем
гордость его и почет? В учениках, сын мой, в его учениках!
пройти другой тропой, из тех, что ведут к Искрам Небесного Света... Кто
предскажет сейчас его судьбу? Он вернется в свой мир и будет жить со своими
людьми, но будет меж них тенью ветра, разящим клинком - самой высокой травой
среди трав, самой быстрой змеей среди змей, Самой могучей птицей среди птиц. И
удивятся люди, и спросят: почему ты таков? И он ответит: потому, что старый тай
Чочинга был моим Наставником... Есть ли большая слава для меня? И больший
почет?
свел на переносье густые брови и произнес:
что должен я знать о тебе, о себе и о юном воине Две Руки?
тебя, Чоч, как твоего умма Чулута, как твоих сестер и ваших детей.
хотя и беззвучным - будто знакомый видеофильм, который смотришь в десятый или в
сотый раз, пывернув рукоятку громкости на ноль и заранее предугадывая все
реплики актеров.
спускавшуюся к медленным темным речным водам; берег реки порос корявым
кустарником хиашо, а с других сторон вздымались над поляной огромные деревья
чои, с бурыми могучими стволами, которые и трем воинам не обхватить. Еще выше,