Чтение 16–й страницы книги ~Час рыси~

- Идем быстрее, - прошептала Илона, автоматически потянулась больной рукой к дверному замку и тихо вскрикнула от боли.

- Идите, - разрешила Рысь. - На всякий случай какое-то время погуляйте пешком. А потом постарайтесь пользоваться только общественным транспортом и не ленитесь почаще менять средства передвижения. Звонки делайте только из уличных автоматов и разговаривайте не больше минуты. Не знаю, как ты, Костя, собираешься искать адрес отца, но помощь друзей и знакомых исключена. Никаких старых контактов. Представьте, что вы первый раз очутились в незнакомом враждебном городе, и ведите себя соответственно. Ясно?

- Ясно.

- Тогда счастливо. Привет отцу от меня передай, не забудь.

Костя открыл дверь, Илона пулей вылетела на лестничную площадку. Загудел лифт, девушка громко ойкнула. Опять забыла про травму руки, нажала кнопку вызова и поплатилась за это невинное движение болевой атакой в плечо.

- Очень больно, Илона? - Костя повернулся спиной к Раисе Сергеевне и поспешил к любимой девушке, оставив дверь нараспашку. - Очень больно? Как тебе помочь? Скажи, я все сделаю...

Раиса Сергеевна закрыла дверь. Не было сил слушать далее Костины причитания. Ее сын - циничный мерзавец, но эта девица - его ахиллесова пята. Ради нее он готов на все, ей в угоду он станет еще более циничным, он и так уже предал ради нее родную мать. Сделал выбор.

Раиса Сергеевна припала щекой к холодному дерматину входной двери и разрыдалась. Она плакала беззвучно и самозабвенно. Так плачут на похоронах, понимая, что слезами горю не поможешь, что нельзя ничего изменить, никого вернуть. Слезы отчаянного бессилия - самые горькие слезы.

Раскаленной иголкой кольнуло в сердце. Рысь не сдержала стона.

Нет! Так дело не пойдет! Сентиментальной, разбитой горем мамаше не удастся спасти сыночка-мерзавца от верной гибели. Пока жив Акела, пока Евграфов винит Костю во всех смертных грехах (и заслуженно винит!), она обязана оставаться Рысью, хладнокровной боевой машиной. И она спасет сына Раисы Сергеевны во что бы то ни стало! Вопреки всему, наперекор больному, истерзанному материнскому сердцу!

Она тряхнула рыжей головой, стиснула зубы и пружинистым шагом прошла на кухню. Прежде чем сражаться с внешним врагом, необходимо отладить все механизмы боевой машины. И, самое главное, сделать так, чтобы хоть часов на восемь-двенадцать забыть о слабостях насоса для перекачки крови, именуемого сердцем.

В ящиках старинного кухонного буфета она приметила, когда искала ножи, битком набитую лекарствами коробку.

Рысь запустила пальцы в ворох разноцветных упаковок. Лекарственные средства в основном заграничные. Это плохо. Придется читать состав на обертке.

Все выпускаемые в СССР лекарственные средства имели двойное действие. Специальный отдел в Институте фармакологии в Москве, что на станции метро "Сокол", занимался комбинаторикой и двойным действием препаратов. Результаты некоторых работ не составляли особой государственной тайны. Некоторые геологи и археологи, например, блуждая по Каракумам, прекрасно знали, что, если принять, допустим, определенное средство от поноса (полтаблетки) и запить его микстурой, скажем, от кашля (чайная ложка) - повысится сопротивляемость организма к высоким температурам. Важно только не перепутать комбинацию лекарств (средств от поноса и микстур от кашля слишком много) и строго блюсти дозировку, равно как и очередность приемов.

Помимо фармакологов с Сокола, побочные эффекты безобидных таблеток и мазей изучали и ученые при погонах. Плоды их изысканий ни геологи, ни археологи уже не знали. Более того, неизвестны они были и в большинстве родов войск. В частях, где служила Рысь, занятия по фармакологии проводились регулярно. Причем Рысь зубрила не примитивные формулы - полтаблетки пургена смешать с двумя таблетками стрептоцида и т. д., - Рысь вникала в биохимию действия препаратов. В принципе, на гражданке Рысь смогла бы с успехом работать прозектором в аптеке, составлять лекарства из химических и биологических компонентов.

На приготовление средства, стимулирующего работу сердца, а заодно и функционирование всех остальных жизненно важных органов, ушло около получаса. Кое-какие лекарства пришлось растворять в воде, затем кипятить воду и дожидаться, пока кипяток остынет. Зато коктейль из доброго десятка ингредиентов подействовал практически мгновенно - на свою удачу, она отыскала среди лекарств одноразовый шприц и впрыснула стимулятор в вену. Только сейчас она вспомнила, что со вчерашнего утра не ела. И от души этому порадовалась: будоражить составленным ею стимулятором организм лучше всего на пустой желудок. Конечно, потом, через много часов, когда действие лекарств закончится, за вмешательство в естественные процессы организма придется расплачиваться. Но... кто знает, наступит ли для нее это "потом"? А удастся выжить и добраться до Полторака - он поможет. Военные медики умеют нивелировать побочные эффекты и не таких стимулирующих средств.

На лестничной площадке загудели-затрещали двери лифта. Кто-то поднялся на восьмой этаж, и этот "кто-то" не спешил звякать ключами, открывать соседние двери. Осторожно ступая по скрипучим половицам, она вышла в прихожую, подошла к двери, заглянула в глазок и увидела знакомую физиономию Ястреба. Ей показалось, что и он ее увидел, разглядел сквозь выпуклое стекло глазка женщину с пистолетом, но, конечно, то была иллюзия. Ничего он не видел и, что естественно, не слышал, хоть и прикладывался ухом к замочной скважине.

"Дилетант! - подумала Рысь, когда за Ястребом закрылись створки лифта и кабина отправилась вниз. - Поднялся бы по лестнице на цыпочках, я бы вполне могла его проморгать, а приезжать на лифте - все равно что громогласно объявлять о своем визите. Приперся один дилетант, жди остальных. Поди ж ты, учинят штурм, идиоты! Милости просим, у меня для вас в качестве угощения приготовлена полная обойма свинцовых конфеток, кушайте на здоровье!"

Ждать пришлось недолго. Вскоре послышался шум на лестнице. Гангстеры поднимались пешком. Раньше нужно было ножками топать, и топать не так, а тихонечко! Глазок некто залепил, должно быть, жевательной резинкой или пластилином. Кто? Какая разница! Она стояла в глубине прихожей, прямо напротив входной двери, изготовившись к стрельбе. Ждала. Когда лифт загудел, Рысь поняла - "мясо" выдвигалось на позиции двумя группами, дабы не "светиться" всей толпой на случай нечаянной встречи с жильцами дома. Наивная до смешного стратегия - штамп из голливудских боевиков-киносказок.

За дверью слышались шепот и возня. Звякнул дверной замок. С секунды на секунду начнется.

Она затаила дыхание, расслабила плечи, пристроила подушечку указательного пальца на самом кончике металлической загогулины спускового крючка.

Началось! Глухой хлопок, всполох пламени, и колесико дверного замочка рассыпалось на мелкие кусочки. Удар, дверь распахивается настежь. На пороге балансирует Скворцов, силится не упасть, удерживаясь на ногах.

Она ожидала увидеть Акелу, Ястреба, Кречета, какого-нибудь вовсе незнакомого здоровяка в длиннополом гангстерском пальто, кого угодно, только не Витю!

А он ее не видит и не замечает. В прихожей темно.

Она предусмотрительно закрыла двери в комнаты и в кухню.

Сказать, что она разгадала их замысел в считанные секунды, что мгновенно поняла, какую роль противник отвёл Скворцову, - значит, ничего не сказать. Она не разгадала и не поняла ход противоборствующей стороны. Она его считала, как японец иероглиф. Быстрее, чем за секунду, практически синхронно. Нельзя описать ее реакцию словечком "мгновенно", ибо оно производное от слова "мгновение"! Мгновения не прошло после появления в дверном проеме Скворцова, как Рысь нажала на курок. Сзади, за спиной Виктора, на бетонный грязный пол лестничной площадки упал раненый Ястреб. Пуля попала ему в руку - в единственную цель на теле Ястреба, доступную Рыси в обход живого щита. Попала удачно. В локоть, в кость, задела нервный узел. От болевого шока Ястреб сразу же потерял сознание.

Пока он падал, нарисовалась вторая мишень: Кречет метнулся из-за прикрытия дверного косяка под прикрытие живого щита по имени Виктор. Он двигался быстро, только пуля - быстрее. Рысь сумела поразить Кречета в корпус, попала в живот, свинец прошил плоть, едва не задев ребра. Тяжелое ранение, смертельное, но в пылу схватки почти что неощутимое. Боец обречен, но боеспособен.

Кречет выстрелил, припав грудью к спине Скворцова и подняв вооруженную руку над его плечом.

Полицейским, основным потребителям резиновых пуль, запрещено стрелять "мягкими" боеприпасами: первое - в живот, второе - в голову, третье - с близкого расстояния, ибо резиновая пуля не предназначена для убийства, но, попав в живот или в голову, выпущенная с близкого расстояния, она может стать причиной смерти.

Резиновая пуля попала в голову Рыси с расстояния меньше двух метров. Чудо, что она осталась жива, и закономерно, что она лишилась чувств, не успев осознать своего поражения.

Слишком долго жила Рысь в образе советской бухгалтерши Раисы Сергеевны. Не смогла бы Раиса Сергеевна утопить слепого котенка, не смогла и Рысь выстрелить в Скворцова, подсознание не позволило смести беглым огнем человека, безвинно попавшего в переплет по вине ее сына. И по ее вине, вине матери, проглядевшей в Костике-малыше подрастающего негодяя.

Огневой контакт на сверхмалой дистанции длился ровно четыре секунды, если принять за точку отсчета время взрыва дверного замка. Виктор ни черта не успел понять, осознать, осмыслить.

- Скворцов, жив? - Акела так же, как и Виктор, мало чего понял, но он знал: главное сейчас - как можно скорее уйти, убежать, скрыться! Не ровен час, кто-нибудь из бдительных соседей сообщит в ментуру, дескать, у нас в парадном стреляют, а то и просто выскочит на лестницу из любопытства. Ладно бы обошлась перестрелка без жертв - шума Акела не боялся, и соседей успокоить легко, да и с милицией всегда можно договориться, но под ногами лежит подстреленный Ястреб, а раненый Кречет схватился за живот.

- Скворцов! Ты живой?!

- Жив...

- Хватай Ястреба, волоки вниз в машину! В мою, на, держи... - Он выхватил из кармана ключи, сунул их в руку Виктору. - Торопись, мать твою! Быстрее!!!

Он сбросил с плеча балласт - спортивную сумку с бандитскими причиндалами, вбежал в темную прихожую, склонился над телом Рыси.

- Ешкин кот, Раиса Сергеевна! Кречет, ты как? Крепко зацепило?

- Вроде покамест на ногах стою...

- Сможешь ее до тачки оттабанить?

- Попробую...

Держась рукой за бок, Кречет вошел вслед за Акелой в прихожую. Акела тем временем уже был в комнате, большей из комнат двухкомнатной квартиры.

Только ворвавшись в комнату, Акела понял - он совершил глупость. Тут его могла ждать еще одна засада.

Он схватился за пистолетную рукоятку обеими руками, готовый ответить огнем на огонь, встал в стойку, которой научился у инструктора по стрельбе в элитном тире для "новых русских", но сообразил, что снова валяет дурака. Была б засада - его пристрелили бы сразу, на пороге. А ведь квартира-то двухкомнатная! И еще кухня есть, ванная, туалет - есть еще где спрятаться. Надо бы, по уму, в первую очередь осмотреть все быстро, но осторожно, проверить все закоулки и только тогда... Взгляд упал на "дипломат" под диваном. Готовясь к операции, Рысь позаботилась, чтобы чемоданчик с деньгами бросался в глаза, облегчала задачу, как она рассчитывала, ментам, которые прибудут на место гибели Акелы. А получилось - упростила жизнь несостоявшемуся покойнику. Все рассуждения, что и в каком порядке надо делать "по уму", улетучились из головы Акелы легким весенним ветерком. Опрокинув стул и перевернув мимоходом журнальный столик, он устремился к вожделенному "дипломату". Пал на колени подле дивана, вытащил приятно тяжеленький чемоданчик из-под его ножек, открыл. Тридцать тысяч растиражированных портретов мистера Франклина дожидались Акелу в аккуратно сложенных пачках. Они улыбались Шопову улыбкой Моны Лизы. И неуловимой улыбкой богини удачи Фортуны!

Акела захлопнул "дипломат", брякнули, закрывшись, замки. Подхватив под мышку свое сокровище, он поспешил на выход, но все-таки пересилил себя и потратил секунд сорок на беглый осмотр квартиры. Она была пуста. Акела оказался на лестничной площадке как раз в тот момент, когда Кречет волоком втаскивал в кабину лифта бесчувственную Раису Сергеевну. Он помог Кречету, подобрал и закинул на плечо валявшуюся на лестничной площадке спортивную сумку, вошел в тесную кабину и надавил пальцем кнопку первого этажа.

- Кречет, ты не поверишь, я нашел деньги!

- Ништяк, - вяло улыбнулся Кречет.

- Ты чего, Кречет? Рана болит?

- Заболела, зараза. Поначалу вообще не чувствовал, и вот вдруг резануло...

- Крови вроде немного, обойдется.

Кречет бережно провел ладонью по скромных размеров темному влажному пятну вокруг круглой дырочки в толстой ткани модного пальто. Ладонь окрасилась в бледно-розовый цвет.

- Действительно, крови немного. Чего ж так болит-то, зараза!

- Соберись, Кречет, приехали. Последний рывок!

Двери лифта с ленцой расступились. Акела присел на корточки, обхватил за поясницу поникшее тело Раисы Сергеевны.

- Пошли, Кречет, немного еще потерпи.

Женщину пришлось нести. Причем одному Акеле.

Кречету с каждой секундой становилось все хуже и хуже. Нести чье-то расслабленное тело всегда тяжело, а тут еще и вторая рука занята "дипломатом" с деньгами. И сумка болтается на плече, бьет по спине. И пистолет в кармане неприятно уперся стволом в ногу.

На выходе из подъезда перегруженный Акела и бледный, пошатывающийся Кречет столкнулись нос к носу со спешащим то ли в гости, то ли домой гражданином. Акела изловчился, ногой открыл дверь, и тут же с улицы в тепло подъезда ввалился изрядно подвыпивший гражданин.

- Дай пройти! - взревел Акела.

- Пож-жа-луйста... прроходи-те. - Гражданин вжался спиной в стенку, пьяно икнул и изрек вдогонку живописной троице: - Во нажрались реб-бята. Одного во как шатает, тетка ва-ще в хлам, а моя мне в-все: "Ты - алкоголик, беерри с людей прример!" Вот ведь приличные по одеже л-люди, а я р-рядом с ними - эт-талон т-тррезво-сти!

В общем, Акела вместе со слабеющим Кречетом и полумертвой Раисой Сергеевной добрался до своего автомобиля никем практически не замеченный. Выпивший гражданин не в счет, через пять минут он и не вспомнит о нечаянной встрече.

Со времени первого выстрела до того, как все участники перестрелки, живые и полуживые, очутились в машине, прошло всего-навсего неполных десять минут. Между тем Акеле казалось, что он успел прожить за эти жалкие четыреста восемьдесят секунд целую жизнь со своими взлетами и падениями, тревогами и загадками, удачами и неудачами, и, черт побери, несмотря ни на что - жизнь удалась!

- Живем, Кречет! Бабки в кармане, обошлись без зрителей, а что до раны твоей и Ястреба - вылечим! - Акела в водительском кресле развернулся к пассажирам на заднем сиденье. - Витя, где ключи?

- Вот... - Скворцов протянул ему ключи с изящным брелоком. Он сидел посередине кожаного диванчика, с обеих сторон его стесняли два полумертвых тела. Слева полулежал раненый Ястреб. Бледное лицо его уткнулось Виктору в колени, кровоточащая рука болталась плетью. Справа, уронив голову ему на плечо, сидела Раиса Сергеевна, застыв в том положении, в котором оказалась после того, как Акела впихнул ее в машину. Глаза закрыты, нижняя челюсть отвисла, волосы растрепаны. Она тихо стонала, будто ей снился ужасный сон.

- Кречет, чего молчишь? - Акела завел мотор, плавно двинул автомобиль с места. - Совсем худо?

Кречет устроился в кресле рядом с Акелой. Бледный, синюшный цвет лица, капельки пота на лбу, широко раскрытые глаза красноречиво свидетельствовали - он умирает.

- Кречет, скажи чего-нибудь.

- Мою долю денег передай маме моей... - прошептал Кречет. - Она живет в Черноголовке, улица Ленина, дом пять, квартира...

Он не успел назвать номер квартиры, где коротала век его матушка.

Акела прибавил скорость. Автомобиль тряхануло на очередной колдобине. Голова Кречета упала на грудь, плечи обмякли.

Продолжая одной рукой управлять машиной, Акела достал мобильник, ловко отстучал одним пальцем номер, прижал трубку к уху.

- Але, Коршун?... Встреча возле ведьминой избушки отменяется! Рули на кладбище... Капусту нашли, на хате взяли. Потом все подробно расскажу... Почему на кладбище? Кречет помер... об остальных пока не скажу... Зацепило Кречета, подозреваю, порвало пулей подвздошную вену. Так бывает, когда рвется какой-нибудь крупный сосуд внутри организма - наружу крови мало течет, и поначалу раненый боли не чувствует. А потом... До машины он сам дошел, сам в кресло сел... Мне про такие случаи в детстве один фронтовик рассказывал... Ястреб? Жив. Ему локоть раздробило, Ястреб в отключке... Ну все, пока, встретимся на кладбище.

Переговорив с Коршуном, Акела незамедлительно набрал еще один номер.

- Але, Сокол?... Да, я, Акела. Отбой воздушной тревоги! Сворачивай сети, деньги у меня!... Нет, Костю с Илоной я не видал, и они меня тоже не видели... Костя? А черт с ними! Что искали - я нашел, пора рвать когти... Ага, кроме нас, никто, ни одна живая душа про нашу удачу не знает... Что? Надо ли убраться в квартире?... Вроде мы особо не наследили. Ястреб кровью пол перед дверью заляпал, и с Кречета могло пару капель натечь. Шуму было много, а в остальном вроде все нормалек... Хотя погоди-ка, одна проблема осталась по твоему профилю! Тачку Ястреба у подъезда пришлось бросить... Нет, встретимся на кладбище, объясню... Ну а где еще встречаться-то?... Ага, он со мной, сзади сидит. Дошло?... Наконец-то!... Значится, лайбу Ястреба заберешь и гонишь на кладбище, да?... Ну смотри, тебе виднее, я бы не рисковал в квартиру соваться, а ты поступай, как считаешь нужным, в этом я тебе не советчик. Уборка - твоя проблема в нашем общем деле. Жду тебя на кладбище, пока!

Сокол и двое его подручных (Гриф и Ворон) выполняли функцию могильщиков. Они лучше других подчиненных Акелы умели незаметно вывезти мертвую человеческую плоть, результат работы киллеров, за пределы обитаемых территорий и сделать так, чтобы никто и никогда больше не нашел бренные останки источников проблем хозяина. А иногда и его сподвижников. Помимо вывоза мертвечины, ребята Сокола умели заметать следы, оставлять следователям ложные улики, морочить головы конкурентам-бандитам.

Уборка - дело опасное и сложное. Киллеру проще - выполнил заказ и ушел налегке. Уборщик похож на контрабандиста, преодолевающего бесконечно широкую контрольно-следовую полосу. Он постоянно под прицелом тысячи глаз возможных свидетелей, он, как сапер, вынужден ежесекундно рисковать и не имеет права на ошибку...

- Что такое "кладбище"? - спросил Скворцов с заднего сиденья.

- Место, где зарывают в землю покойников, - ухмыльнувшись, ответил Акела. - Кречету в морг нельзя, придется ему покоиться на безымянной поляне в ближнем Подмосковье.

- Ты знал, что он умрет?

- Знал.

- Знал и разговаривал с ним, как будто...

- А как еще с ним можно было разговаривать, а? Думаешь, лучше было бы сказать: "Твое дело хана, братишка"?

Воцарилась гробовая тишина. Ее опять нарушил Скворцов, чуть слышно спросив:

- Акела, ты меня убьешь?

- С чего ты взял?

- Я свидетель, я лишний...

- Витек, ты чего, меня за последнюю сволочь держишь? Ты же помог норку Илонину отыскать! А в норке я нашел денежки, много денежек. Ты помог Ястреба раненого до машины донести...

- А что мне оставалось делать? Орать? Звать на помощь соседей? Ты бы пришиб меня на месте!

- Точно, заори ты вдруг на лестнице, я бы тебя пришиб, но ты же не заорал, ведь так?

- Сам не пойму почему...

- Потому, Витя, что вчера ты убил человека, а сегодня участвовал в вооруженном конфликте. В ментуру тебе, Витек, ну никак нельзя! Ты небось сейчас считаешь себя обреченным, считаешь, что я приговорил тебя к смерти, да?

- Да, Акела, я...

- Молчи, не перебивай, дай закончить. Считаешь себя без пяти минут покойником. Думаешь, я этого не понимаю? Думаешь, я совсем дурак? Нет, Витька! Я все понимаю. Человеку в твоем положении терять нечего. Ты сейчас готов на любой риск, и, ей-богу, я тебя боюсь. Так что давай, Витя, разойдемся по-хорошему.

- Это как, "по-хорошему"?

- Будь другом, сослужи мне последнюю службу - наложи жгут Ястребу на плечо и перебинтуй рану. Бинт и вату я тебе дам, у меня есть под рукой отменная аптечка.

- А потом?

- Потом? Потом я дам тебе наручники, и ты наденешь их Раисе Сергеевне. Я хочу, чтобы ты сковал ей руки за спиной, пока она не пришла в себя. И еще я хочу, чтобы ты на всякий случай связал ей ноги. К примеру, тем же бинтом, что останется после перевязки Ястреба.

- Зачем?

- Смешной ты, Витя! Она ж в тебя стреляла, забыл, да? Она ж Кречета сделала и Ястребу крыло подбила! Вот только почему она стреляла и как очутилась в Илониной норе, пожалуйста, не спрашивай. Сам не пойму. Придет в себя, может, и расскажет. Я просто сгораю от любопытства, так хочется ее послушать... А ты, Витек, никогда не услышишь правды о Раисе Сергеевне. И знаешь почему?

- Почему?

- Потому что, как только ты выполнишь две мои последние просьбы, я остановлю машину и высажу тебя, понял?

- Но...

- Не веришь? Глянь-ка, Витя...

Акела подцепил одним пальцем за пластмассовую ручку "дипломат", лежащий на коленях остывающего Кречета, и перебросил его на заднее сиденье.

- Поймал? Открой крышку, глянь, что внутри. Открыл? Ну и как тебе зрелище?

Виктор никогда не видел так близко такое количество денег. Больше всего его поразил запах. Поговорку "деньги не пахнут", наверное, придумали малообеспеченные люди, каковых большинство. Деньги пахли, источали слабый терпкий запах типографской краски и бумаги.

- Прибалдел, Скворцов?

- Они настоящие?

- Более чем. Возьми пачку. Одной с тебя хватит. Не по доброте душевной даю. Хочу тебя повязать. Ты, конечно, и без денег будешь молчать как рыба о наших общих приключениях, а с деньгами - тем более. Возьмешь деньги - станешь соучастником. Бери, не бойся.

- Не проще ли меня убить?

- Проще, но тут такой пасьянс выкладывается, что я с друзьями вынужден временно сдернуть из столицы. Пересидеть волну в тихом, безопасном месте. Когда исчезают такие суммы, волна, как правило, поднимается лихая, штормит постоянно. И вот размечтался я оставить тебя, Витя, один на один с разбушевавшейся стихией. Чуешь, к чему клоню?

- Пока не очень.

- Ты, Витек, косвенно причастен к пропаже денег, тебя будут таскать в ментуру, расспрашивать, колоть. Отмазок у тебя больше, чем денег в пачке, что я тебе подарю. Закосишь под пострадавшего в элементе. Ты ж, если вдуматься, пострадавший и есть, да? А когда я вернусь в Москву, первым делом загляну к тебе в гости, и ты обо всех допросах-расспросах расскажешь. Заметано?

- Выбора у меня нет?

- Не-а! Ты, Витюша, повязан по рукам и по ногам!... Кстати, давно пора вязать Раису Сергеевну и перевязывать Ястреба. Работай, Витя, поторопись! Вскорости я намереваюсь выехать за Кольцевую и мечтаю успеть высадить тебя в границах города. Давай сюда чемодан с баксами и на-ка вот, лови аптечку...

Кое-как Виктор перебинтовал Ястреба. Не снимая с него пальто, прямо поверх простреленного рукава на кровоточащую рану положил комком много ваты и замотал ее бинтом. Попробовал сделать из бинта жгут. Получилось плохо, но ничего не поделаешь. Как получилось.

Когда он заводил Раисе Сергеевне руки за спину, застегивал наручники, она застонала громче обычного. Виктор испугался - вдруг прямо сейчас очнется! Не хотелось бы предстать перед ней в образе пособника палачей. Раиса Сергеевна обречена - он понимал это, и ему было жаль ее. Да, она в него стреляла. Но в него ли? Она поразила двух человек за его спиной и что, случайно промазала по нему? Скворцов с его математическим умом никак не мог согласиться с такой случайностью. Но если отбросить случайность, то выходило, что Раиса Сергеевна суперстрелок, героиня американского вестерна, безжалостная к вооруженным разбойникам и полная сострадания к безоружным, униженным и оскорбленным обывателям. И с этим очевидным фактом трезвый ум Скворцова был не согласен. Откуда у обычной в общем-то тетки с больным сердцем могут быть навыки стрелка-командос? Неоткуда им взяться! Их у нее не может быть! Но, черт возьми, как она оказалась в квартире ведьмы?!. Эта загадка оставалась загадкой - без вариантов и посылов на разрешение...

- Акела, я все сделал. Куда ключик от наручников девать?

- Положи в ее карман, сама она его никак уже не достанет.

Засовывая в карман брючного костюма Раисы Сергеевны ключ от наручников, Виктор уколол палец о маникюрную пилочку, ту, что досталась Рыси в наследство от Вампира.

- Ястреба перебинтовал плохо.

- Перебинтовал, как сумел.

- Ноги ей связал? Мне отсюда фигово видно...

- Связал.

- Баксы взял?

- Нет.

- Почему?

- Обойдусь.

- Гордый, да?

Виктор промолчал, не ответил.

- Гордый или трусливый? Или осторожный?... Молчишь? Ну молчи, твое право.

Акела сбросил скорость, притормозил, остановил машину, повернулся к Скворцову:

- Ну, Скворец, спасибо, что помог. Особое гран мерси, что поверил мне и не шарахнул по башке, пока мы с тобой катались в компании с одним покойником и двумя больными... Будем прощаться, держи пятуха!

Радушно улыбаясь, он протянул Виктору пятерню. Скворцов потянулся было к его открытой ладони, но рукопожатие не состоялось. Продолжая улыбаться, Акела неожиданно резко ударил его ребром ладони по шее...

Глава 8

Похоронная команда

Суббота едва перевалила за полуденный рубикон, когда машина Акелы приняла на борт приятный груз ценой в три миллиона. До места, прозванного "кладбищем", Акела добрался к началу второго. Верная "бээмвуха" остановилась на узкой лесной дорожке. Колеса едва не сорвались в пологие заснеженные канавы по сторонам заброшенного тракта. Вокруг гудел на ветру голый предвесенний лес. Белый с серебром мокрый снег прикрывал корни деревьев, с еловых лап свисали тощие сосульки. Ни намека на человеческое жилье. Глушь. Медвежий угол Подмосковья.

Акела добрался до кладбища первым. Пришлось поскучать, дожидаясь приезда Коршуна и команды Сокола. Акела с большим удовольствием скоротал бы время за беседой с Раисой Сергеевной, у него к ней накопилась масса вопросов, но женщина все еще была без сознания. Она полулежала, уронив голову на широкое плечо Скворцова. Кроме Акелы, в расстроенных, но все-таки в чувствах пребывал еще один пассажир "БМВ" - Виктор Скворцов. Он окаменел, стиснутый с одной стороны Раисой Сергеевной в беспамятстве, с другой - раненым Ястребом. Руки Скворцову Акела сковал наручниками за спиной, ноги, не жалея бинта, примотал к связанным щиколоткам Раисы Сергеевны. Дабы окончательно лишить Виктора радости свободы движений и соблазна разбушеваться, он даже пожертвовал своим брючным ремнем, соорудил из него удавку и накинул петлю на шею Скворцова, а свободный конец ремня примотал к ручке дверцы. Чтобы возможные вопли или стенания не мешали управлять автомобилем, в рот Вите Акела запихал кусок скомканной ваты. Конечно, гораздо проще и гуманнее было бы "уснувшего" вследствие удара ребром ладони по сонной артерии Витю пристрелить, зарезать или задушить, но кончать Скворцова ему было "в падлу". Не привык Акела к работе палача, пусть Сокол занимается грязным делом. В конце концов, зря, что ли, человечество пошло по пути развития, предусматривающему разделение труда и разнообразные специализации? Ну а если уж совсем честно - жаль было парня. А что? Разве не жалко охотнику попавшую в капкан дичь? Еще как жалко! Однако на то она и дичь, чтобы попадать в силки. Акела дичка заарканил, проявил завидную сноровку, а потрошить его, кишки выворачивать - увольте, подобное главарю стаи не пристало, на то он и держит при себе шакалов.

Издалека послышался размеренный шум моторов, затарахтел диссонансом в хаосе высоких нот подвывающего ветра и нестройного хора трепещущих ветвей.

Акела открыл автомобильную дверцу, высунулся на холод и ветер, оглянулся. Сокол пожаловал! Быстро управился...

По мокрым колдобинам к "БМВ" приближалась микрушка японского производства - "катафалк", как окрестил ее Сокол. Автобусик затормозил в метре от "БМВ", мотор замолк. Из "катафалка" выскочили Сокол и Гриф. Вплотную к микроавтобусу остановилась легковушка Ястреба с Вороном за рулем. Молодцы, ребята, сумели-таки отогнать автомобиль раненого коллеги от места, где тот был подстрелен. Профессионалы. Службу знают.

Акела вышел из машины, хлопнул дверцей, поспешил навстречу своим.

Рысь приоткрыла один глаз. Чуть-чуть, самую малость. Сквозь щелку между веками узрела в зеркале заднего вида, как сошлись на пятачке между багажником "БМВ" и тупым рылом микроавтобуса четверо гангстеров. Все в модных пальто по щиколотку, похожи друг на друга, словно солдаты из роты почетного караула. Солдаты вражеской армии.

Она пришла в сознание с полчаса назад - "БМВ" еще ехал по шоссе, еще не свернул на неприметную лесную дорожку. Голова у Рыси не то чтобы болела (принятый накануне стимулятор гасил боль), но как-то отяжелела, как тогда, много лет назад, после памятной схватки с чекистом. Слегка подташнивало - не иначе сотрясение, а то и хуже, ушиб мозга. Плохо. Часа четыре-пять продержится на стимуляторах, блуждающих по кровеносным сосудам, а потом ведь вполне можно и ноги протянуть.

"О чем это я? - удивилась она своим расчетам. - Какие пять часов?! Меня убьют гораздо раньше. А если догадаются, что я очухалась, еще и допрос учинят перед смертью, и, разумеется, "с пристрастием".

Полчаса назад, впервые приоткрыв глаза, она осторожно осмотрелась. Что конкретно с ней произошло, Рысь не знала. Она и не мучила себя догадками. Что-то ударило по голове, как следствие - потеря сознания. И вот руки холодит металл наручников, ноги связаны. Рядом - связанный Скворцов, в зеркальце справа от водителя, Акелы, виден раненый Ястреб, а в кресле рядом с водительским усажен труп. Рысь украдкой понаблюдала за машинами, мчавшимися по пригородному шоссе рядом, сзади, впереди их "БМВ", и пришла к заключению - Акела едет без сопровождения, спешит за город... Она закрыла глаза - и так узнала достаточно.

"В какую же дуру набитую я превратилась за годы жизни на гражданке! - обожгла сознание горькая мысль. - Пожалела Скворцова и провалила все свои планы! Добро бы еще его спасла, так нет, по моей милости ему доведется перед смертью пережить пару не самых приятных часов, а ведь я могла подарить ему легкую, мгновенную кончину. И ему лучше, и операция непременно бы удалась..."

Свою дальнейшую судьбу и судьбу Скворцова она в общих чертах представляла. Недаром в машине сидит труп, недаром за окнами мелькают деревья. Непонятно только, отчего это они с Витей до сих пор живы, но это детали, причуды Акелы, это ненадолго.