Чтение 16–й страницы книги ~Человек в Высоком Замке~

Он заглянул в лицо мистера Бейнеса, ожидая реакции.

Тщательно подбирая слова, Бейнес ответил:

- Я слабо разбираюсь в вопросах религии. Она вне поля моей
деятельности. Я предпочитаю обсуждать такие вопросы, в которых хоть
немного разбираюсь.

На самом же деле у него не было полной уверенности, что ему понятно,
о чем говорит мистер Тагоми. "Должно быть, я устал, - подумал мистер
Бейнес. - Все, с чем я столкнулся, приобретает какой-то нереальный
оттенок. Все будто валяют дурака. Что это за книга пятитысячелетней
давности? Эти часы Микки-Мауса, сам мистер Тагоми, хрупкая чашка в руке
мистера Тагоми..." Со стены на мистера Бейнеса уставилась огромная голова
буйвола, грозная и уродливая.

- Что это за голова? - неожиданно спросил он.

- Это, - сказал мистер Тагоми, не что иное, как создание, которое
поддерживало жизнь туземного населения в былые дни.

- Понятно.

- Может быть показать вам искусство забивания буйволов?

Мистер Тагоми поставил чашку на столик и поднялся. Здесь, дома,
вечером, он был одет в шелковый халат, комнатные туфли и белый шарф.

- Вот я на железной лошадке.

Он слегка присел.

- На коленях у меня верный винчестер образца 1866 года из моей
коллекции.

Он вопросительно взглянул на мистера Бейнеса.

- Вас, видимо, утомило путешествие, сэр?

- Боюсь, что да, - ответил Бейнес. - Все это как-то ошеломляет.
Заботы о делах...

"И другие", - подумал он. У него болела голова. Узнать бы, можно
здесь, на Тихоокеанском побережье, достать хорошие анальгетики,
выпускаемые ИГ Фарбен? Он привык глотать их, когда болел затылок.

- Все мы должны во что-нибудь верить, - сказал мистер Тагоми. - Нам
не дано знать все ответы. И вперед мы тоже заглянуть не в силах. Остается
только полагаться на себя.

Мистер Бейнес кивнул.

- У моей жены, возможно, что-нибудь найдется от головной боли, -
сказал мистер Тагоми.

Он заметил, что поднял очки и трет лоб.

- Боль причиняют глазные мышцы. Извините меня.

Поклонившись, он вышел из комнаты.

"Что мне сейчас нужно - так это сон, - подумал мистер Бейнес. - Одна
спокойная ночь. Или дело в том, что я не в состоянии смело смотреть в лицо
возникшей ситуации, уклоняюсь от острых углов?"

Когда мистер Тагоми вернулся, неся стакан воды и что-то вроде пилюли,
мистер Бейнес сказал:

- Мне действительно следует попрощаться и отправиться к себе в
гостиницу, но вначале я хотел бы кое-что выяснить. Мы, конечно, можем
поговорить о делах и завтра, если вас это устроит. Вам сказали о третьей
стороне, которая должна присоединиться к нашим переговорам?

Лицо мистера Тагоми на мгновение выразило удивление. Затем удивление
исчезло и лицо его вновь стало спокойным.

- Мне ничего об этом не сказали. Однако это, конечно, интересно.

- С Родных Островов.

- О, - вымолвил мистер Тагоми.

На сей раз на его лице никакого удивления не отразилось,
самообладание его было абсолютным.

- Пожилой бизнесмен, удалившийся от дел, - сказал мистер Бейнес. - Он
плывет морем. На сегодняшний день он, вероятно, уже недели две в пути. У
него предубеждение против воздушных путешествий.

- Человек с причудами, - заметил мистер Тагоми.

Круг его интересов позволяет ему быть хорошо осведомленным о
состоянии рынков на Родных Островах. Он сможет дать вам ценную информацию,
а в Сан-Франциско он едет все равно для лечения. Все это не так уж важно,
но придаст большую точность нашим переговорам.

- Да, - сказал мистер Тагоми. - Он поможет избежать ошибки, связанной
с рынком родины. Я не был там больше двух лет.

- Вы хотели дать мне эту пилюлю?

Мистер Тагоми удивленно опустил глаза и увидел, что он до сих пор
держит в руках пилюлю и стакан воды.

- Простите меня. Это очень сильное средство, называется заракаин и
производится фармацевтической фирмой в провинции Китая.

Разжимая ладонь, он добавил:

- К нему не привыкаешь.

- Солидная реклама, - сказал мистер Бейнес.

Он приготовился взять пилюлю.

- Он появится, вероятно, непосредственно в вашем Торговом
Представительстве. Я запишу его фамилию, чтобы ваши люди его не завернули.
Встречаться с ним я не встречался, но слышал, что он слегка глуховат и
чудаковат. Хотелось бы быть уверенным, что он не разозлится.

Казалось, что мистер Тагоми понимает, о чем идет речь.

- Ему нравятся рододендроны. Счастье его будет полным, если вы
сможете подсунуть кого-нибудь, кто смог бы поговорить с ним об этом в
течении хотя бы получаса, пока мы будем договариваться о встрече. Да,
фамилия. Сейчас я запишу.

Приняв пилюлю, он достал ручку и записал.

- Мистер Синиро Ятабе, - прочел мистер Тагоми на листке бумаги.

Он аккуратно вложил его в записную книжку.

- Еще один момент.

Мистер Тагоми медленно поднял чашку за край и изобразил на своем лице
внимание.

- Несколько деликатный. Этот джентльмен в стесненном положении. У
него почти ничего нет. Некоторые рискованные предприятия в конце его
карьеры не привели к успеху. Понимаете?

- И теперь у него нет состояния, - продолжил мистер Тагоми, -
возможно он вообще живет на пенсию.

- Вот именно. А пенсия чрезвычайно небогатая. Поэтому ему приходится
время от времени ее чем-то подкреплять.

- В нарушение некоторых постановлений, - добавил мистер Тагоми, -
правительства Метрополии и его раздутого бюрократического аппарата. я
понял ситуацию. Пожилой джентльмен получает вознаграждение за
консультацию, произведенную у нас, не сообщая об этом в свой пенсионный
отдел. Следовательно, мы должны держать его посещение в тайне. Им известно
только то, что оно проходит курс лечения.

- Вы искушены в делах житейских, - пробормотал Бейнес.

Он потер лоб. Пилюля подействовала, что ли? Его стало клонить ко сну.

- Будучи родом из Скандинавии, вы, несомненно, имеете тесный контакт
с процветающей Европой. К слову; вы вылетели из Темпельхофа. Там тоже
такое отношение? Вот вы нейтрал. Что вы об этом думаете?

- Я не понимаю, о каком отношении идет речь, - сказал мистер Бейнес.

- К старикам, больным, ущербным, умалишенным, лишним людям разного
рода. "Какая польза от новорожденного ребенка?" - спросил один из
известных англосаксонских философов. Я зафиксировал в памяти высказывание
и много раз задумывался над ним. Сэр, от него нет никакой пользы. В общем
смысле.

Мистер Бернес что-то пробормотал, что можно было бы расценить, как
проявление уклончивой вежливости.

- Разве не правда, - сказал мистер Тагоми, - что ни один человек не
должен быть орудием в руках другого?

Он подался вперед.

- Пожалуйста, выскажите свое нейтральное мнение уроженца Скандинавии.

- Не знаю, - произнес мистер Бейнес.

- Во время войны, - сказал мистер Тагоми, - я занимал небольшую
должность в провинции Китая, в Шанхае. Там, в районе Гонкью было поселение
евреев, интернированных императором и его правительством на неопределенный
срок. Их жизнь поддерживалась международным Красным Крестом. Советник
консульства нацистов в Шанхае требовал, чтобы мы вырезали евреев. Я
запомнил ответ моего начальника. Вот он: "Это не соответствует арийским
представлениям о человечности". Требование было отвергнуто, как
варварское. Это произвело на меня большое впечатление.

- Понимаю, - пробормотал мистер Бейнес. Он спрашивал себя, куда этот
человек пытается его загнать. Он насторожился: все его чувства
обострились.

- Евреи, - сказал мистер Тагоми, - всегда трактовались нацистами, как
азиаты, не принадлежащие к белой расе. Сэр, смысл этих утверждений никогда
не терялся из виду высокопоставленных лиц в Японии, даже у членов военного
кабинета. Я никогда не обсуждал этого вопроса с гражданами Рейха, с
которыми встречался.

Мистер Бейнес прервал его:

- Что ж, я не немец, и поэтому вряд ли могу говорить за Германию.

Он встал и направился к двери.

- Завтра мы возобновим этот разговор. Извините меня, пожалуйста. Мне
сейчас трудно соображать.

На самом деле мысли стали сейчас совершенно ясными. "Нужно убираться
отсюда, - подумал он. - Этот человек слишком далеко меня затянул".

- Простите глупость фанатизма, - сказал мистер Тагоми.

Он тоже направился к двери.

- Философские затруднения ослепили меня так, что я перестал замечать,
что происходит с ближним. Сюда.

Он позвал кого-то по-японски, и дверь отворилась. Появился молодой
японец, слегка поклонился и воззрился на мистера Бейнеса.

"Мой водитель, - подумал мистер Бейнес. - Вероятно, мои донкихотские