ожидает. У профессора нет ни малейших сомнений, что его прах будет
покоиться в Вестминстерском аббатстве. Саммерли кисло улыбнулся и сказал:
шпильки, и поэтому он только усмехнулся в бороду и проговорил
снисходительным тоном, словно обращаясь к ребенку:
светил науки, но приглядеться к ним- они настоящие дети: один сухонький,
брюзгливый, другой тучный, властный. Ум, воля, душа - чем больше узнаешь
жизнь, тем яснее видишь, как часто одно не соответствует другому!
и эту дату можно считать началом нашей замечательной экспедиции. Все
снаряжение прекрасно поместилось в двух челнах, а мы сами разбились на две
группы, по шести человек в каждой, причем в интересах общего спокойствия
профессоров рассадили по разным челнам. Я сел с Челленджером, который
пребывал в состоянии безмолвного экстаза и всем своим видом излучал
благостность. Но мне уже приходилось наблюдать его в другом настроении, и
я готов был каждую минуту услышать гром среди ясного неба. С этим
человеком никогда нельзя чувствовать себя спокойным, но зато в его
обществе и не соскучишься, ибо он все время заставляет тебя трепетать в
ожидании внезапной вспышки его бурного темперамента.
темная, но такая прозрачная, что сквозь нее виднелось дно. Такова половина
всех притоков Амазонки, в других же вода мутно-белого цвета - все зависит
от местности, по которой они протекают: там, где есть растительный
перегной, вода в реках прозрачная, а в глинистой почве она замутнена.
Пороги нам встретились дважды, и оба раза мы делали обход на полмили,
перетаскивая все свое имущество на руках. Лес по обоим берегам был вековой
давности, а через такой легче пробираться, чем сквозь густую поросль
кустарника, поэтому наша поклажа не причиняла нам особых неудобств. Мне
никогда не забыть ощущения торжественной тайны, которое я испытал в этих
лесах. Коренной горожанин не может даже представить себе таких могучих
деревьев, почти на недосягаемой для взора высоте сплетающих готические
стрелы ветвей в сплошной зеленый шатер, сквозь который лишь кое-где,
пронизывая на миг золотом эту торжественную тьму, пробивается солнечный
луч. Густой мягкий ковер прошлогодней листвы приглушал наши шаги. Мы шли,
охваченные таким благоговением, которое испытываешь разве только под
сумрачными сводами Вестминстерского аббатства, и даже профессор Челленджер
понизил свой зычный бас до шепота. Будь я здесь один, мне так бы никогда и
не узнать названий этих гигантских деревьев, но наши ученые то и дело
показывали нам кедры, огромные капоки, секвойи и множество других пород,
благодаря обилию которых этот континент стал для человека главным
поставщиком тех даров природы, что относятся к растительному миру, тогда
как его животный мир крайне беден.
лишайники, а когда случайный луч солнца падал на золотую алламанду,
пунцовые звезды жаксонии или густо-синие гроздья ипомеи, казалось, что так
бывает только в сказке. Все живое в этих дремучих лесах тянется вверх, к
свету, ибо без него - смерть. Каждый побег, даже самый слабенький,
пробивается все выше и выше, заплетаясь вокруг своих более сильных и более
рослых собратьев. Ползучие растения достигают здесь чудовищных размеров, а
те, которым будто и не положено виться, волей-неволей постигают это
искусство, лишь бы вырваться из густого мрака. Я видел, например, как
обыкновенная крапива, жасмин и даже пальма яситара оплетали стволы кедров,
пробираясь к самым их вершинам.
ни писка, но где-то высоко у нас над головой шло непрестанное движение.
Там в лучах солнца ютился целый мир змей, обезьян, птиц и ленивцев,
которые, вероятно, с изумлением взирали на крохотные человеческие фигурки,
пробирающиеся внизу, на самом дне этой наполненной таинственным сумраком
бездны.
обезьян-ревунов и пронзительным щебетом длиннохвостых попугаев, но в
знойные часы мы слышали лишь жужжание насекомых, напоминающее отдаленный
шум прибоя, и больше ничего... Ничто не нарушало торжественного величия
этой колоннады стволов, уходящих вершинами во тьму, которая нависала над
нами. Только раз в густой тени под деревьями неуклюже проковылял какой-то
косолапый зверь - не то муравьед, не то медведь. Это был единственный
признак того, что в лесах Амазонки живое передвигается и по земле.
присутствии человека в этих таинственных дебрях - человека, который
держался не так далеко от нас. На третий день мы услышали какой-то
странный ритмический гул, то затихавший, то снова сотрясавший воздух
своими торжественными раскатами, и так все утро. Когда этот гул впервые
донесся до нас, челны шли на расстоянии нескольких ярдов один от другого.
Индейцы замерли, точно превратившись в бронзовые статуи, на их лицах был
написан ужас.
Мне уже приходилось слышать их.
злой народ. Они следят за нами. Индейцы убьют нас, если смогут.
вглядываясь в темную, неподвижную чащу.
переговариваются между собой. Индейцы убьют нас, если смогут.
восемнадцатого августа, - гул по меньшей мере шести-семи барабанов окружал
нас со всех сторон. Они то учащали ритм, то замедляли. Вот где-то на
востоке послышалась четкая, отрывистая дробь... Пауза... Густой гул
откуда-то с севера. Этот непрестанный рокот звучал почти как вопрос и
ответ. В нем было что-то грозное, невероятно действующее на нервы. Он
сливался в слова - те самые, которые не переставал твердить наш метис:
"Если сможем, убьем. Если сможем, убьем.. В безмолвном лесу не было ни
малейшего движения. Темная завеса зелени дышала покоем и миром, присущим
только природе, но из-за нее безостановочно неслась одна и та же весть,
которую слал нам собрат-человек. "Если сможем, убьем., - говорили те, кто
был на востоке. "Если сможем, убьем., - отвечали им с севера.
их голосах, отражалась ужасом на лицах наших цветных спутников. Даже
смелый, хвастливый метис, видимо, трусил. Зато в тот же день у меня был
случай убедиться, что Саммерли и Челленджер обладают высшим мужеством -
мужеством просвещенного ума. С такой же отвагой держался Дарвин среди
гаучосов Аргентины и Уоллес - среди малайских охотников за черепами. Так
уж положено милостивой природой: человек не может думать о двух вещах
сразу, и там, где говорит научная любознательность, соображениям личного
порядка места не остается.
кустика на берегу и то и дело принимались яростно спорить, не обращая
внимания на таинственный грозный гул. Саммерли по-прежнему огрызался на
Челленджера, который по своему обыкновению гудел басом, и ни тот, ни
другой не считали нужным хотя бы одним словом обмолвиться об индейских
барабанах, будто все это происходило в курительной комнате клуба
Королевского общества на Сент-Джеймс-стрит. Они только раз удостоили
индейцев своим вниманием.
Челленджер, ткнув большим пальцем в сторону леса, откуда неслись
барабанные раскаты.
племена, они принадлежат к монгольской расе, а язык у них
полисинтетический.
Челленджер. - Насколько мне известно, других языков на этом континенте не
существует. У меня записано более сотни разных наречий. Но что касается
монгольской расы, то в этом я сомневаюсь.
сравнительной анатомией, чтобы признать эту теорию правильной, - ядовито
заметил Саммерли.
соломенной шляпы и борода - вот все, что предстало нашим взорам.
может. Но исчерпывающие знания заставляют приходить к иным выводам.
шепотом проносилось эхо: "Убьем, убьем... Если сможем, убьем..
тяжелые камни, и подготовились к возможному нападению. Однако ночь прошла
спокойно, и с рассветом мы двинулись дальше под затихавшую вдали
барабанную дробь. Около трех часов дня нам преградили путь высокие пороги,
тянувшиеся мили на полторы, те самые, на которых профессор Челленджер
потерпел крушение в свою первую экспедицию.
и слабое подтверждение достоверности рассказов Челленджера.
снаряжение, а мы, четверо белых, с винтовками в руках шли цепочкой,
прикрывая их от той опасности, которая могла нагрянуть из лесу. К вечеру
наша партия благополучно миновала пороги, поднялась миль на десять вверх
по реке и остановилась на ночлег. По моим примерным расчетам, к этому
времени Амазонка была уже по меньшей мере на сотни миль позади нас.
Прозоров Александр
Самойлова Елена
Каменистый Артем
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия