существовало до христиан. Они просто заимствовали его, дали ему новое
значение. То же самое с адом. Что значит hulda? - На этот раз он произнес
норвежское слово.
небо. В него можно вложить любое значение.
грехи после смерти. Некоторые из нас его видели.
говорить дальше. Когда он снова нарушил молчание, послышалось полупение,
звучное и медленное; Шеф вспомнил, как пели монахи в соборе Эли на
всенощной накануне Рождества.
христиане, понимает, что такое грех, а что нет.
предназначено все узнать. - Они прихлебывали теплый, приправленный травами
эль в свете умирающего дня, лагерь вокруг затихал, и Торвин, гладя
пальцами свой амулет, заговорил: - Вот как это было.
назад. В то время великий ярл фризийцев - это народ, живущий на
противоположном от Англии берегу Северного моря, - был язычником. Но ему
рассказывали о миссионерах из Франкленда и из Англии. К тому же его народ
и недавно ставших христианами англичан связывало старое родство. И потому
он решил принять крещение.
воздухе, в большом баке, который миссионеры соорудили, чтобы всем было
видно. После того как окунется в купель и будет крещен ярл Радбод, за ним
должны были последовать вельможи его двора, а вслед за тем все жители
ярлдома, все фризийцы. Ярлдом, а не королевство, потому что фризийцы
слишком независимы, чтобы у них был король.
алого бархата, поверх которой набросили белую крещенскую одежду, и сделал
первый шаг по ступени вниз. Нога его уже была в воде. Но тут он повернулся
и спросил главу миссионеров, франка, которого франки называли Вульфхрамн -
Волфрейвен, Волк-ворон, - спросил, правда ли, что когда он, Радбод, примет
крещение, все его предки, которые сейчас в аду со всеми остальными
проклятыми, будут освобождены и станут дожидаться своих потомков на небе.
получить спасение. Нет спасения, помимо церкви. - И подчеркивая сказанное,
повторил по-латыни: - Nulla salvatio extra ecclesiam. И нет освобождения
для тех, кто в аду. De infernis nulla est redemptio.
крещении. У них даже не было возможности отказаться от него. Почему они
должны вечно мучиться из-за того, что даже не знали?
пожал плечами. И тогда Радбод отошел от крещенского бассейна и поклялся,
что никогда не станет христианином. Он сказал, что если ему дано выбирать,
он предпочитает вечно томиться в аду со своими невинными предками, чем
отправиться на небо, к святым и епископам, у которых нет чувства
справедливости. И по всему ярлдому он начал преследовать христиан, вызвав
ярость франкского короля.
предусмотрительным человеком. Он предвидел, что если будут только одни
христианские жрецы, с их книгами и писаниями, то когда-нибудь все примут
христианство. И в этом сила и в то же самое время грех христиан. Они не
допускают, что у других тоже может быть хоть малая доля истины. Они не
будут договариваться. Они не остановятся на полпути. И потому, чтобы
нанести им поражение или хотя бы удержать их на расстоянии, Радбод
объявил, что на севере должны быть собственные жрецы и собственные
рассказы о том, что есть истина. Так был основан Путь.
казалось, не собирается дальше говорить.
того времени, как Путь пришел в земли севера. Первая обязанность - учить
поклоняться старым богам асам: Тору и Отину, Фрею и Уллю, Тюру и Ньорту,
Хеймдаллю и Бальдеру. Те, кто верит в этих богов, носят такие амулеты, как
у меня; это знак того бога, которому они поклоняются больше всего: меч -
знак Тюра, лук - Улля, рог - Хеймдалля. А молот, какой я ношу, знак Тора.
Многие носят такой знак.
кузнецким делом. Ибо нам не позволено жить, как жрецы бога Христа, которые
сами не работают, но берут десятину и приношения у работающих, обогащаются
и обогащают свои церкви, пока земля не начинает стонать от их требований.
будущем, о том, что станет с этим миром - не со следующим. Видишь ли,
христианские жрецы считают, что этот мир - лишь остановка на пути в
вечность и что истинная цель христианина - пройти эту остановку с
наименьшим вредом для своей души. Они не верят, что этот мир имеет
собственную ценность. Их он не интересует. Они не хотят больше узнать о
нем.
такая грандиозная, что человек не в состоянии осмыслить. Но она состоится
в этом мире, и наш долг сделать так, чтобы наша сторона, сторона богов и
людей, становилась все сильнее.
прежних умениях, но делать их глубже и лучше. Мы всегда должны думать о
том, как сделать по-другому, по-новому. И самые почитаемые среди нас те,
кто может придумать мастерство или умение совершенно новое, такое, о
котором никто не слышал и не думал. Я далек от высот таких людей. Но со
времени ярла Радбода на севере узнали много нового.
даже в землях черных людей говорят о Пути и о том, что случилось на севере
с "огнепоклонниками", как они нас называют. И к нам присылают посыльных,
чтобы они смотрели и учились.
только они знают истину. Только они знают, что такое спасение и грех.
чему я тебя не учил. Да, сделать из человека хеймнара, живого мертвеца,
грешно, что бы он ни совершил. Это дело Локи - бога, в честь которого мы
разжигаем костер рядом с серебряным копьем Отина. Но мало кто из нас носит
знак Отина и никто - знак Локи.
он и не сам это сделал. Есть много способов победить христиан, но способ
Айвара Рагнарсона глупый. Он ни к чему не приведет. Но ты сам видел, что я
не люблю последователей и приближенных Айвара. А теперь ложись спать. - С
этими словами Торвин опорожнил кружку и пошел под навес, а Шеф задумчиво
последовал за ним.
Хунд почти сразу переселился в палатку лекаря Ингульфа, тоже жреца Пути,
но преданного Идунн - богине врачевания. Их палатка недалеко. Но с тех пор
они почти не виделись. Шеф занимался обычными делами помощника кузнеца и
обычно находился у святилища самого Тора - горна. Рядом - спальная
палатка, за ней глубокая выгребная яма, все это окружено нитями и ягодами
рябины.
Тора, если тебя убьют, мститель за всех убитых отомстит за тебя. Снаружи,
- он пожал плечами, - Мюртач будет счастлив увидеть тебя. - И Шеф
оставался внутри.
рядом с Шефом. На этот раз Шеф был один. Торвин ушел, была его очередь
печь хлеб в общественной печи. Он оставил Шефа размалывать зерна ржи в
ручной мельнице.
Мы должны выглядеть как обычно. Здесь всегда все друг за другом наблюдают.
Послушай. Плохая новость такова: она принадлежит Айвару Рагнарсону, тому,
кого называют Бескостным. Но ей не причинили вреда. Она жива и здорова. Я
знаю это, потому что Ингульф как лекарь бывает всюду. И часто берет меня с
собой. Несколько дней назад его вызвали к Бескостному. Мне не разрешили
войти - там сильная стража, - но пока я ждал снаружи, я ее увидел. Ошибки
нет. Она прошла в пяти ярдах от меня, хотя меня не видела.