как мел. Один уголок рта дергался, словно зацепленный рыболовным крючком.
гробами. И она. Коос. Именно они. Именно они...
сапогах, пробежала дрожь. Невероятная печаль отразилась на лице.
бросило в жар от чувства вины и презрения к себе. Что он такого сделал,
чтобы его оберегали с таким рвением? Всего лишь жестоко вырвал из привычной
жизни, точно так же, как садовник вырывает с грядок сорняки.
отойти, что он в норме, но ни слова не сорвалось с губ. Этот ужасный
вибрирующий звук перенес его в далекое прошлое, в каньон к западу от
Хэмбри. Дипейп, Рейнолдс и старый хромоногий Джонас. Но более всего он
ненавидел женщину с холма, черной ненавистью, на какую только способен
очень молодой мужчина. Да, теперь ему не оставалось ничего другого, он мог
только ненавидеть. Тогда у него разбилось сердце. И теперь, по прошествии
стольких лет, ему вроде бы открылась истина: разбитые сердца склеиваются
вновь, и ничего ужаснее не может выпасть на долю человека.
страшный калека со зловещим взглядом...
которые прихрамывали, и улыбались, и видели слишком много за свою долгую
жизнь. Не важно, кто написал эти строки, главное - слова эти
соответствовали действительности. Ни Элдред Джонас, ни старая карга с холма
не служили Мартену, ни даже Уолтеру... но и они олицетворяли собой зло.
крики раненых людей и ржание лошадей... и единственный раз на его памяти
замолчал даже говорливый Катберт.
вибрирующий звук или пропал, или временно ушел за порог чувствительности
человеческого уха. Они его еще услышат. Он знал это точно. Знал и о том,
что однажды уже прошел дорогой, ведущей в ад.
что уголок рта уже не дрожит, - добрый знак.
близко от того места, где заканчивается Срединный мир, очень близко от того
места, где начинается Крайний мир. Первый этап нашего великого похода
окончен. Мы прошли его с честью. Мы запомнили лица наших отцов. Все -
испытания мы встречали плечом к плечу и не подводили друг друга. Но сейчас
мы подошли к червоточине, а потому требуется предельная осторожность.
Их стало больше с тех пор, как Темная Башня начала терять силу. Помнишь,
что мы видели под нами, когда выезжали из Лада?
трубы, мерцающие сиреневым ведьминым огнем, бесформенных птиц-мутантов с
крыльями, напоминающими большие кожаные паруса. Роланду внезапно стало
невмоготу. Ну что они сгрудились вокруг него и смотрят, как на забулдыгу,
которого сшибли с ног в пьяной драке в баре.
помог, ему подняться. Невероятным усилием воли стрелок заставил себя не
покачнуться, твердо встал на ноги.
чувствовалось, что она взволнована, и скорее всего не только совпадением
имен.
почесать Чика за ухом.
отстраниться от нас, так?
крыше этого металлического гроба.
все время боюсь, что Блейн оживет и... ну, не знаю, открутит нам головы.
парке. - добавил Джейк.
глаза округлились от изумления. Сюзанна кивнула. - Только он не был
стариком, когда я его видела. Здесь не только у географии съехала крыша.
Время тут тоже какое-то странное.
что носила мое имя.
спины этого чудища.
конечная станция, к которой подкатил Блейн, располагалась на поверхности
земли. Вдоль платформы тянулся искореженный розовый рельс. Крышу от бетона
отделяли добрых двадцать пять футов. Если и была аварийная лестница вроде
той, по которой они выбрались из салона, ее заклинило при столкновении с
упорами.
которой они пользовались, чтобы нести Сюзанну, если она не могла проехать
на инвалидном кресле. О кресле, однако, они больше могли не беспокоиться,
отметил стрелок. Оно осталось в Ладе, его пришлось бросить во время их
отчаянной попытки загрузиться в монопоезд.
звучал всегда, когда упряжь извлекалась на свет Божий. Сильнее упряжи
я ненавижу только этих хонки на Миссисипи, как-то сказала она
Эдди голосом Детты Уокер, ко не так чтобы намного, сладенький.
начал разделять и отстегивать ремни, отложив в сторону сиденье, потом
связал ремни между собой и с последним куском веревки испытанным шкотовым
узлом. Работая, он прислушивался к дребезжанию червоточины... точно так же,
как они прислушивались к Божественным барабанам... точно так же, как он и
Эдди ждали, когда чудовища-лобстеры начнут задавать свои умные вопросы
(Дад-а-чок? Дуб-а-чум?), каждую ночь выползая из волн на берег.
вертясь и уходит вертясь.
нее ногу, одной рукой схватился за веревку, на сгиб второй посадил Чика.
Зверек нервно оглядывался, скулил, вытягивал шею, лизал Джейку лицо.
опускали Джейка вдоль стены поезда. Длины веревки не хватило, чтобы
доставить Джейка на землю, но он без труда высвободил ногу и, пролетев
последние четыре фута, благополучно приземлился. Опустил Чика на платформу.
Ушастик побегал, понюхал и задрал лапку у угла станционного здания. Не
такого роскошного, как в Колыбели Лада, но той старомодной архитектуры,
которая так нравилась Роланду. Обшитое выкрашенными белой краской досками,
со свесами крыши, высокими узкими окнами, напоминающими бойницы. Над рядом
дверей, ведущих в здание, сияли золотом слова:
знакомым. Вроде бы был город Санта-Фе в феоде Меджис. И мысли его вновь
вернулись к Сюзан. Прекрасная Сюзан. стоящая у окна с незаплетенными,
падающими на спину волосами, пахнущая жасмином, розой, жимолостью и сеном,
запахами, которые оракул в горах смог воссоздать с большой натяжкой. Сюзан,
лежащая на кровати, пристально вглядывающаяся в него, потом улыбающаяся,
закидывающая руки за голову, чтобы грудь поднялась, словно ждала
прикосновений его рук.
рыбки, медведи и зайки...
червоточины, все так, причем разного вида.
Срединный мир, Роланд без труда спустил бы его с крыши один, даже без двух
пальцев на правой руке. Но Эдди уже несколько месяцев не прикасался к
наркотикам и набрал десять или пятнадцать фунтов мышц. Поэтому Роланд с
радостью принял помощь Сюзанны, и вдвоем они опустили его на платформу.
с Джейком, Эдди, Сюзанной, улыбка давалась ему легче.
Шилова Юлия
Василенко Иван
Володихин Дмитрий
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Перумов Ник