начищенная кольчуга позвякивала при каждом шаге, белый пояс рыцаря четко
выделялся на темно-синем фоне мантии Ордена, надетой поверх доспехов. Старый
воин нес меч Синила, вокруг драгоценных ножен был свернут парадный пояс,
тоже сверкавший дорогими камнями.
часовню, поклонился перед алтарем, затем, преклонив колено, передал меч в
протянутые руки Алистера. Алистер поклонился с мечом, положил его на алтарь,
зажег от лампады тонкую восковую свечку, а от нее зажег свечи на алтаре.
Затем опустился на колени на ступеньках алтаря и склонил седую голову в
молитве.
часовню так же стремительно, как и вошел в нее. Когда рыцарь скрылся за
дверью, Синил остро ощутил горечь утраты. Он знал, что больше никогда не
увидит Джебедия.
Эвайн раскладывала на столе ритуальные предметы: кадильницу, тонкий
серебряный кинжал, который Синил, кажется, видел несколько раз у нее на
поясе. Пламя свечи отражалось в лезвии яркими бликами.
пола, лежали лекарская сумка Риса, две серьги из скрученной золотой
проволоки, не подходящие в пару, и три небольших листа пергамента.
воля, обращенная к наследникам. Слов было немного. Кроме самой жизни, ему
нечего было оставить сыновьям. И все же, кровь от крови его и плоть от плоти
его, они получат в наследство и нечто большее.
обнаружив в стене проем, которого не было секунду назад. Риса и Йорама
осветило сияние бледного огненного с зеленым отливом шара, который медленно
плыл над головой Риса. Они прошли в часовню, и Йорам мягко опустил на ковер
маленький, завернутый в меха комочек.
покрывало, в которое был закутан ребенок, и отдал Йораму. Тот снова исчез в
стене, однако на этот раз проем не закрылся за ним. Рис возложил руки на лоб
Элроя и закрыл глаза, а Эвайн достала из-под стола лекарскую сумку.
ходу застежку, удерживавшую в ухе серьгу с огромным рубином, он неотрывно
следил, как Целитель натирает мочку правого уха наследника чем-то с резким
запахом. Он чихнул, опускаясь на колени рядом с сыном. Король, как
зачарованный, смотрел на блестящую иглу, пронзившую бледную мочку уха.
Никакой реакции на происходящее не отразилось на лице мальчика. Целитель
вынул иглу и вытер выступившие капельки крови. Затем Рис протянул руку за
камнем.
его Глазом цыгана. Он был отсечен от камня, упавшего с небес в день
Рождества. Как говорила легенда, волхвы-мудрецы с востока, которые знали,
что это камень царей, принесли его младенцу Иисусу.
с ним все эти годы. Это был один из ключей к могуществу, которым дерини
наделили его той ночью много лет назад. Глядя на то, как Рис надевает серьгу
сыну, Синил верил, что камень будет защищать мальчика так же, как защищал
его.
Джавана, игла снова сверкнула в свете принесенной Эвайн свечи. Король с
трудом поднялся на ноги, но когда он подошел, Рис уже вставил скрученную
золотую проволоку, которая станет оправой Глаза цыгана, если Элрой умрет, не
оставив наследников.
едва слышным шорохом закрылся. Когда священник положил младшего принца подле
его брата Джавана, Рис склонился над своим тезкой, а Йорам знаком попросил
короля присоединиться к нему. Вздохнув, Синил медленно пересек комнату и
вместе со священником подошел к столу.
рядом с Элроем.--Пока мы не начали, у вас есть просьбы?
человек и к тому же работал с нами прежде; нам понравилось. Он знает, что
надо делать, и примирился со своим участием больше, чем кажется на первый
взгляд. Все будет хорошо.
плечо.--Алистер,--позвал он, немного повысив голос,--не подойдешь ли к нам?
пальцами скользнули по бедрам, прикрытым сутаной. Епископ встал и повернулся
к нему, его лицо в глубоких морщинах было умиротворенно, на нем не было
беспокойства.
чтобы взять с алтаря меч.--Ты спокоен, Синил?
себе вновь появившееся дурное предчувствие.--Да, я спокоен,--выдохнул он.
колени рядом с Элроем. Синил видел, как Рис закрыл глаза и глубоко вдохнул,
концентрируясь, потом Рис положил руку на лоб Элроя и стал чего-то выжидать.
В этот же момент Йорам глубоко вдохнул и погрузился в транс, Синил знал, что
они устанавливают связь, которая позволит держать Элроя под контролем все
время, что уйдет на их манипуляции. Подожженный Эвайн древесный уголь тлел в
кадильнице за их спинами, а сама Эвайн шла со своей свечкой к той, что
стояла у ступеней алтаря, прикрытая янтарным стеклом. Когда под абажуром
зажегся огонек, она обратилась с молитвой к Архангелу Рафаилу--охранителю
восточной четверти.
на юг к свече Архангела Михаила под стеклянным колпаком рубинового цвета.
Видимо, Алистер был рад, что обряд наконец-то начинается. Пламя вспыхнуло
над свечой; сначала почти белое, оно менялось от золотистого до цвета
старого вина. Эвайн уже зажигала свечу Архангела Гавриила, и стекло абажура
превращало огонь в лазурный свет.
на незнакомую обстановку, которую не вспомнит утром и вообще не вспомнит до
тех пор, пока не придет пора передавать дар своему сыну. Широко раскрытые
глаза заволокла легкая пелена. Сейчас бодрствовал только очень глубокий
уровень сознания. Мальчик не ведал страха и не мог принимать решения, как во
всякое другое время. Когда он сел с помощью Йорама и Риса, Синил понял, что
Элрой знает о его присутствии. Но когда мальчика поставили у стола, он понял
и то, что отцу в мыслях сына отведено совсем немного места.
Ариэля--Темного Архангела. Она оставалась у северной свечи до тех пор, пока
Рис не проверил контроль Йорама за его подопечным и не перешел к двум другим
мальчикам. Когда он вышел за ворота, прежде слегка коснувшись губами ее губ,
Эвайн пошла на восток, Круг замкнулся.
пошел по определившемуся сестрой кругу, читая псалом пастуха, Эхо его слов
отражалось от границы круга, и дымок ладана стлался по ней, делая видимой.
Как и в тот единственный раз, когда Синил видел их работу, сейчас ему
показалось, что в этот миг границы круга стали слабо поблескивать.
почувствовал, он был уверен в этом, как между ними возникло нечто. Это
чувство сохранилось, когда Йорам завершил круг и вернулся в центр, чтобы
окурить благовониями стоящих в круге: самого Синила, хотя он и не был
Целителем, стоявшего в восточной части, Эвайн, так же, как и много лет
назад, стоящую на западе, неумолимого Алистера--на севере, там, где когда-то
стоял Камбер. Элроя тоже окурили благовониями. Синилу было очень интересно
узнать, чувствует ли мальчик хоть что-нибудь из того, что чувствовал он сам
в ту ночь много лет назад.
окурил его самого. Когда Алистер с привычной ловкостью помахивал кадилом,
Йорам стоял, склонив голову, а потом с поклоном принял кадильницу и поставил
на стол.
выдвинув его из украшенных драгоценными камнями ножен, и рукоятью вперед
протянул Синилу, преклонив голову.
сомкнулись на знакомой рукояти, он ровным уверенным движением обнажил
клинок. Прошлой ночью они с Алистером освятили его, и их слова добавились к
словам благословения, произнесенного в день коронации Синила. Когда он
поднял меч к глазам и величаво двинулся к восточной свече, ему почудилось:
воздух сгустился и колеблется от каждого шага. Теперь не осталось и тени
сомнения--меч стал средоточием волшебства.
меч, приветствуя приход того, кому была зажжена лампада на алтаре.
Неизъяснимый свет разлился по его телу, наполняя мозг. Синил на одном
дыхании прочел короткую молитву, чтобы придать себе решимости. В минуту
потрясения он выронил меч, и тот вонзился в пол рядом с восточной свечой.
Выдернув застрявшее оружие, король начал обход магического круга в третий и
последний раз.
тайников сердца. Те, к кому он обращался, поймут его намерения. Синил с
удивлением чувствовал, как уверенно и крепко сжимает меч его рука, каким
твердым и решительным стал его голос.