Над этим двухцветным необыкновенно унылым пейзажем плыли тучи с лиловыми
кромками.
таким требовательным. Речь идет не о том, чего хочется, а о том, что
возможно.
морщинами лица.
узнаем, пожалуй, ничего, но, может быть, о нас...
мог только ждать. Я подошел к окну и смотрел на кроваво-черный океан,
почти не видя его. Мне пришло в голову, что я мог бы закрыться в
какой-нибудь из ракет, но я не думал об этом серьезно, это было чересчур
глупо - раньше или позже мне бы ведь пришлось выйти. Я сел у окна и вынул
книжку, которую дал мне Снаут. Света было еще достаточно, страница
порозовела, комната пылала багрянцем.
статьи и работы неоспоримой ценности. Каждой науке всегда сопутствует
какая-нибудь псевдонаука, ее дикое преломление в интеллектах определенного
типа; астрономия имеет своего карикатуриста в астрологии, химия имела его
когда-то в алхимии, понятно, что рождение соляристики сопровождалось
настоящим взрывом мыслей-чудовищ.
нужно сказать честно, что в предисловии он отмежевывался от этого
паноптикума. Просто он не без оснований считал, что такой сборник может
быть ценным документом эпохи как для историка, так и для психолога науки.
нескольких частей. Первую составляла копия его бортового журнала, весьма
лаконичного.
времени экспедиции записи были короткими и негативными.
Это повторилось несколько раз.
Океан пуст".
прояснениями. Спускаюсь на 200".
Поднимаюсь на 400".
воронкообразные отверстия, сквозь которые проглядывает поверхность океана.
Пытаюсь войти в одну из этих воронок".
Окружен стеной тумана. Высота 100. Спускаюсь на 20".
страницы так называемого рапорта составляла выдержка из его истории
болезни, а точнее говоря, это был текст показаний, продиктованных Бертоном
и прерывавшихся вопросами членов комиссии.
удерживать высоту, так как в этом круглом, свободном от тумана
пространстве дул прерывистый ветер. Я вынужден был все внимание
сосредоточить на управлении и поэтому некоторое время, минут 10-15, не
выглядывал из кабины. Из-за этого я, против своего желания, вошел в туман,
меня бросил туда сильный порыв ветра. Это был не обычный туман, а как бы
взвесь, по-моему, коллоидная, - она затянула все стекла. Очистить их было
очень трудно, взвесь оказалась очень липкой. Тем временем у меня процентов
на тридцать упали обороты из-за сопротивления, которое оказывал винту этот
туман, и я начал терять высоту. Я спустился очень низко и, боясь
зацепиться за волны, дал полный газ. Машина держала высоту, но вверх не
шла. У меня было еще четыре патрона ракетных ускорителей. Я не использовал
их, решив, что положение может ухудшиться и тогда они мне понадобятся. При
полных оборотах началась очень сильная вибрация; я понял, что винт
облеплен этой странной взвесью; на приборах грузоподъемности по-прежнему
были нули, и я ничего не мог с этим поделать. Солнца я не видел с того
момента, когда вошел а туман, но в его направлении туман светился красным.
Я все еще кружил, надеясь, что в конце концов сумею найти одно из этих
свободных от тумана мест, и действительно мне это удалось через
какие-нибудь полчаса. Я выскочил в открытое пространство, почти точно
круглое, диаметром несколько сот метров. Его границы образовывал
стремительно клубящийся туман, как бы поднимаемый мощными конвекционными
потоками. Поэтому я старался держаться как можно ближе к середине "дыры" -
там воздух был наиболее спокойным. В это время я заметил перемену в
состоянии поверхности океана. Волны почти полностью исчезли, а
поверхностный слой этой жидкости - того, из чего состоит океан, - стал
полупрозрачным с замутнениями, которые постепенно исчезали, так что через
некоторое время все полностью очистилось и я мог сквозь слой толщиной,
наверное, в несколько километров смотреть вглубь. Там громоздился желтый
ил, который тонкими полосами поднимался вверх и, всплывая на поверхность,
стеклянно блестел, начинал бурлить и пениться, а потом твердел; тогда он
был похож на очень густой пригоревший сахарный сироп. Этот ил, или слизь,
собирался в большие комки, вырастал над поверхностью, образовывал бугры,
похожие на цветную капусту, и постепенно формировал разнообразные фигуры.
Меня начало затягивать к стене тумана, и поэтому мне пришлось несколько
минут рулями и оборотами бороться с этим движением, а когда я снова мог
смотреть, внизу под собой увидел что-то, что напоминало сад. Да, сад. Я
видел карликовые деревья, и живые изгороди, и дорожки, не настоящие, - все
это было из той же самой субстанции, которая целиком уже затвердела, как
желтоватый гипс. Так это выглядело. Поверхность сильно блестела. Я
опустился низко, как только смог, чтобы все как следует рассмотреть.
листья?
сада. Ну да. Модель. Так это выглядело. Модель, но, пожалуй, в натуральную
величину. Потом все начало трескаться и ломаться, из расщелин, которые
были совершенно черными, волнами выдавливался на поверхность густой ил и
застывал, часть стекала, а часть оставалась, и все начало бурлить еще
сильнее, покрылось пеной, и ничего, кроме нее, я уже не видел.
Одновременно туман начал стискивать меня со всех сторон, поэтому я
увеличил обороты и поднялся на триста метров.
ничто другое?
например, что в одном месте стояли в ряд какие-то квадратные коробки.
Поздней мне пришло в голову, что это могла быть пасека.
видел?
другие вещи.
рассмотреть. У меня было впечатление, что под некоторыми кустами лежали
какие-то орудия. Они были продолговатой формы, с выступающими зубьями, как
бы гипсовые отливки небольших садовых машин. Но в этом я полностью не
уверен. А в том - да.
галлюцинации я не думал, так как чувствовал себя совсем хорошо, а также
потому, что никогда в жизни ничего подобного не видел. Когда я поднялся до
трехсот метров, туман подо мной был испещрен дырками, совсем как сыр. Одни
из этих дыр были пусты, и я видел в них, как волнуется океан, а в других
что-то клубилось. Я спустился в одно из таких отверстий и на высоте сорока
метров увидел что под поверхностью океана - но совсем неглубоко - лежит
стена, как бы стена огромного здания: она четко просвечивала сквозь волны
и имела ряды регулярно расположенных прямоугольных отверстий, похожих на
окна. Мне даже показалось, что в некоторых окнах что-то движется. Но в
этом я не совсем уверен. Затем стена начала медленно подниматься и
выступать из океана. По ней целыми водопадами стекал ил и какие-то
слизистые образования, такие сгущения с прожилками. Вдруг она развалилась
на две части и ушла в глубину так быстро, что мгновенно исчезла. Я снова
поднял машину и летел над самым туманом почти касаясь его шасси. Потом
увидел следующую воронку. Она была, наверное, в несколько раз больше
первой Уже издалека я заметил плавающий предмет. Он был светлым, почти
белым, и мне показалось, что это скафандр Фехнера, тем более что формой он
напоминал человека. Я очень резко развернул машину - боялся, что могу
пролететь это место и уже не найду его. В это время фигура слегка
приподнялась, словно она плавала или же стояла по пояс в волне. Я спешил и
спустился так низко, что почувствовал удар шасси обо что-то мягкое,
возможно, о гребень волны - здесь она была порядочной. Этот человек, да,
это был человек, не имел на себе скафандра. Несмотря на это он двигался.
Гюго Виктор
Володихин Дмитрий
Акунин Борис
Херберт Фрэнк
Майер Стефани
Шилова Юлия