сенкобубины от свящеротивного турманска показанной вникаемости".
человеческая. Крууух! - крикнул он.
затянутыми пеленой глазами он посмотрел на Прандтля, тот бросил ему в
лицо:
Хи-хи!
лица, тонувшее в наползающем на него жире. Он рыдал, хватая ртом воздух,
слезы текли у него из глаз и исчезали в складках обвислых щек.
Осечка. Ложная ассоциация. Впрочем, почти весь текст вы уже слышали.
мундир тушей, вцепившись в стол толстыми, похожими на колбаски пальцами.
После окрика Прандтля он притих, с минуту еще повизгивал, потом стал
гладить обеими руками лицо, словно хотел таким образом унять себя.
мог вспомнить, от кого именно.
искривленными, словно он ощущал во рту какую-то легкую горечь, чуть
усмехнулись.
могли бы потом об этом пожалеть. Впрочем, и даже в этом случае...
брошенные слова затронули какую-то неимоверно важную для меня вещь.
Прандтль пожал плечами.
не слишком сложного, однако находящегося в употреблении. Впрочем, он имеет
многослойную маскировку.
недосказанного намека. Я хотел вернуться к нему, открыл уже рот, но вместо
этого высказал:
комнаты, которая, как я предполагал, там находилась, я увидел занимавший
весь проем темный щит с небольшой клавиатурой. В середине него виднелось
нечто вроде никелированной щели с высовывавшимися из нее, словно змеиный
язычок, концом бумажной ленты.
произведения, - обратился ко мне Прандтль.
лучше все же проделать этот опыт? Я слушаю.
снова приходящего на ум возгласа Отелло: "О, обожаемый задок!", но эта
цитата показалась мне слишком короткой и не соответствующей требованиям.
слов твоих не уловил, а я узнала голос: ведь ты Ромео? Правда?"
похожей на отверстие почтового ящика щели поползла, извиваясь в воздухе,
бумажная полоса. Прандтль осторожно подхватил ее и подал мне. Я держал в
руках кончик ленты и терпеливо ждал. Она медленно, сантиметр за
сантиметром, выползала из щели. Слегка натягивая ее, я чувствовал
внутреннее подрагивание механизма, который ее перемещал.
прекратилась.
текст к глазам.
неземной мэтьюзнячий выродок мэтьюз мэт".
покивал головой.
неприязненные чувства к лицу по имени Мэтьюз и зашифровал их в тексте
драмы.
совал в этот чудесный лирический диалог площадную брань по адресу
какого-то Мэтьюза?
намерений, которыми руководствовался автор.
застучал на ней уже расшифрованный текст.
лице Прандтля, который, однако, ничего не сказал.
рай эх ес ли бы", - увидел я аккуратно сгруппированные по слогам буквы.
еще более глубокого уровня психики средневекового англичанина, и ничего
более.
всего лишь футляр, прячущий внутри каких-то свиней: дай - и рай? И если вы
заложите в свою машину величайшие литературные произведения,
непревзойденные творения человеческого гения, бессмертные поэмы, саги - из
этого тоже получится бред?
- Диверсионный бред. Искусство, литература - разве вы не знаете, для чего
они предназначаются? Для отвлечения внимания.
делаете?
полотно, обтягивающее острые камни, он тихо сказал:
специалиста он сбрасывает с себя покров за покровом. Он неисчерпаем, не
имеет ни пределов, ни дна. Можно углубляться в слои все менее доступные,
все более глубокие, и этот процесс бесконечен.
расшифровку. - Ведь вы представили мне эту фразу, как окончательный
вариант.
существенный, но только этап. Подумайте, и вы придете к этому же сами.
сам. Это существенное требование, но вы, как отмеченный, один из
немногих... Вы ведь знаете, чего от вас ждут... К сожалению, я не могу
уделить вам больше времени. В будущем я сделаю для вас, что смогу.
Разумеется, в служебном порядке.
торопливо заговорил я, сбитый с толку. - Вы ведь должны были познакомить
меня с шифрами, которые понадобятся мне в связи с миссией.
Она у меня здесь, с собой, в папке - но я не могу ее вам показать сейчас.
Где моя папка?
сторону жирного офицера. Глаза у него были, как у уснувшей рыбы. Воздух
посвистывал, проходя через его полуоткрытый рот.