воспринимались как чужаки; их потомки в глазах бронзовокожих калитанцев были
законными наследниками древних правящих фамилий. И капля туземной крови,
которая текла в жилах Найлы, являлась для нее предметом гордости, знаком
родства с исконными обитателями Калитана.
гордились пра-пра-прабабушкой из племен чероки, семинолов или пауни. Правда,
англосаксы сперва почти под корень выбили эти народы -- что впоследствии
придало их потомкам в десятом колене, практически белым, особый
аристократический лоск в салонах Филадельфии и Бостона. Хаттара, жители
югозападного княжества Перешейка, не были столь жестокими; возможно, они
просто оказались умнее.
наружную дверь кают-компании -- так он именовал просторный салон в кормовой
надстройке. Сейчас это весьма примечательное произведение искусства было
прямо перед его глазами. Змей-Солнце, Йдан, калитанская ипостась светлого
Айдена, гордо вздымал свой оперенный лучами капюшон над диском-щитом,
который был ни чем иным, как картой восточного полушария планеты. Да,
капитанской знати было известно о том, что их мир имеет форту шара. Правда,
их жрецы полагали, что сфера эта балансирует в вековечном и неизменном
пространстве небес на кончике хвоста великого Йдана. И если грехи людские
переполнят чашу терпения божества, то одним небрежным движением оно сбросит
планету -- со всеми ее континентами и морями, океанами, горными хребтами,
империями и княжествами -- прямо в огненную пропасть, простиравшуюся внизу.
Впрочем, данное обстоятельство не мешало калитанцам, и белым, и темнокожим,
грешить. Они воевали и убивали -- правда, в меру, без излишней жестокости,
-- изменяли, обманывали, прелюбодействовали и предавались пороку пьянства.
Но более всего они торговали.
Архонтов. Большой плодородный остров, втрое превосходивший по площади Крит и
похожий на него формой, занимал исключительно выгодное положение в западной
части Калитанского моря -- гигантского залива Южнокинтанского океана. На
бронзовом щите, которым небрежно балансировал Йдан, остров был помечен
продолговатым темно-зеленым изумрудом. В семистах милях от него, строго на
запад, лежало побережье эдората Ксам; в тысяче миль к северо-западу --
княжество Хаттар, древняя прародина калитанской элиты; до прочих Стран
Перешейка и Кинтана было от полутора до двух тысяч миль. Быстроходные суда
островитян при попутном ветре покрывали такое расстояние за пять-шесть дней,
связывая все страны, лежавшие на западе, севере и востоке, надежной сетью
транспортных морских линий.
югу от Калитана начиналась зона саргассов, непроходимых водорослей,
служивших как бы продолжением Великого Болота в океане. Двойным кольцом
тысячемильной ширины саргассы и бездонные топи охватывали планету по
экватору; и между этими непроходимыми барьерами струился Зеленый Поток.
Калитанцы, народ мореходов, знали о нем и страшились больше, чем всемирного
падения в огненную бездну под хвостом Йдана.
опыте убедились, что саргассы не являются столь уж непроходимым
препятствием. В полосе водорослей существовали разрывы, извилистые, как
скандинавские фьорды; в них текли "реки" -- то медленные, то быстрые,
соединяющие южную часть Калитанского моря с Зеленым Потоком; и эти течения,
зарождавшиеся где-то на границе исполинской багрово-зеленой массы саргассов,
иногда уносили суда неосторожных мореходов к экватору.
постоянно меняющихся шхер меж берегов странной растительности, вздымавшейся
из океанских глубин; ветры и течения, штормы и извержения подводных вулканов
то открывали один проход, то закрывали другой. И никто не мог грести против
течения, преодолевая сотни и тысячи миль, или плыть, пользуясь ветром и
парусом, в безбрежности саргассова материка. Этот барьер был преодолим
только в одну сторону -- в сторону вечности, в беспрерывную карусель
Великого Потока, протянувшего жадные щупальца сквозь поля водорослей на
север и на юг, выхватывающего с этой границы своих владений зазевавшихся
мореходов. И корабль Найлы являлся их последней жертвой.
оказалась весьма тривиальной. "Катрейя" принадлежала ее отцу, киссану
Ниласту -- сей звучный титул странник перевел на английский так: "президент
грузопассажирской морской компании". Судя по виду и убранству корабля,
компания была не из мелких, что гарантировало Ниласту почетный пост архонта.
В последние годы, уже вступив в преклонный возраст, он больше увлекался
политикой, чем торговлей. Тогда-то по его заказу и построили "Катрейю" --
превосходный корабль из драгоценного дерева тум, исключительно твердого,
способного противостоять солнцу, ветрам и волнам.
гравюр, хотя, несомненно, отличалась от этих земных судов многими деталями,
незаметными его неопытному взгляду. Он смутно припоминал, что каравеллы как
будто бы несли три мачты, тогда как у "Катрейи" их было только две.
Специалист скорее назвал бы ее примитивным бригом, но Блейд в данном случае
подчинился чисто эмоциональному впечатлению: ему судно Найлы казалось
похожим на каравеллу -- и точка.
кораблем, предназначенным для плавания в южных водах, ибо дерево тум
обладало еще одним замечательным свойством -- сохранять прохладу во
внутренних помещениях судна. Ниласт, однако, не собирался пускаться на
старости лет в рискованные экспедиции; его драгоценная каравелла являлась
"престижным имуществом", точно так же громогласно свидетельствуя о богатстве
своего хозяина и теша его гордость, как роскошная яхта какого-нибудь
американского нефтяного короля. Он часто устраивал приемы для избранных на
борту судна, а поскольку в правящем Совете Архонтов Калитана ему выпала
честь вести дела с зарубежными странами, то гостями обычно являлись
ксамитские или кинтанские дипломаты. И все они, рано или поздно, оказывались
у ног прелестной Найлы, аткиссаны Ниласт.
с горячей кровью, царили довольно свободные, и никто -- ни сам старый
Ниласт, ни будущий супруг ат-киссаны -- не счел бы себя оскорбленным, если б
она вволю порезвилась до замужества. Однако Найла, в которой практическая
сметка дочери купеческого рода сочеталась с изрядной долей романтизма, пока
что не нашла своего принца.
гигантских нелетающих птиц, водившихся на Хотрале, довольно крупном острове
к югу от Калитана. Главным героем этой затеи был посол Рукбата, весьма
могущественного кинтанского государства, человек средних лет, чрезвычайно
падкий на женские прелести. В его распоряжении предоставили кают-компанию
"Катрейи", и Найла позаботилась о том, чтобы люк, ведущий из нее в нижние
коридоры, был надежно перекрыт. Она питала большие подозрения, что сановный
гость желает поохотиться прежде всего на нее, а уж потом -- на птичек с
клювами длиной в локоть и чудовищными когтистыми лапами.
военных судна -- и благополучно добрались до Хотрала. Остров был низменный,
покрытый травой, почти безлесный, чрезвычайно жаркий и по этой причине
необитаемый; птицы носились по нему, как угорелые. Слуги разбили шатры.
Гость с Ниластом и офицерами с военных кораблей отправился в степь на охоту
в сопровождении полусотни лучников и матросов с копьями; Найла же размышляла
о том, как половчее улизнуть с предстоящего вечером банкета.
довольные. На этот раз обошлось почти без жертв -- на носилках тащили только
одного лучника со сломанной ударом клюва лопаткой. Затем, как водится,
последовал пир с обильными возлияниями и бесконечными историями о том, каким
гигантским клювом и огромными когтями мог бы завладеть каждый из участников
забавы, если бы ветер не отклонил его стрелу на палец от шеи голенастой
добычи. Рукбатский посол все подливал и подливал Найле, от жареных на костре
птичьих туш размером с доброго барана поднимался восхитительный парок, и
девушка незаметно захмелела. Однако в момент просветления она заметила, что
гость совсем не так пьян, как представляется, видимо, этой ночью он жаждал
продолжить охоту в ее постели.
предлогом женщин, отпросившись на минутку в "дамскую комнату". Она
действительно побрела к берегу, где в укромном месте, за копной срезанной
утром травы, был выделен для нее уголок. Затем она направилась прямо на
"Катрейю", сбросила сходни и выбрала якорь. Каравеллу, как и оба военных
корабля, никто не охранял; трудно было представить себе более безопасное
место, чем пустынный Хотрал. Предполагалось, что все устроятся ночевать на
берегу, и Найла могла прозакладывать голову, что эти все -- и солдаты, и
моряки, и слуги -- уже перепились. А раз так, подумала она, бедной девушке
нужно самой побеспокоиться о своей безопасности.
пару сотен локтей от берега, ей не составит труда опять бросить якорь. Это
расстояние гарантировало полный покой на сегодняшнюю ночь; а если утром в
бухте обнаружат захлебнувшегося рукбатца, то какое ей, в сущности, дело?
Каждый должен сам соразмерять свои желания со своими возможностями.
возможности самой Найлы пребывали в тот момент в резкой дисгармонии. Она
умела обращаться и с веслами, и с парусом, и с якорем, но судно плыло
медленно, плавно покачиваясь на океанской зыби, и девушка уснула. От Хотрала
до границы пояса саргассов было миль пятьдесят, и в эту ночь одно из щупалец
Зеленого Потока поймало новую жертву.
похожей, думал он, прислушиваясь к звонкому голоску Найлы. Ну, ничего;
дознаваться до правды было его специальностью, и рано или поздно все
выяснится. Для начала будет испробован самый простой метод -- он попросит
Найлу почаще повторять свой рассказ и проанализирует различные версии. Не то
Нортон Андрэ
Громыко Ольга
Прозоров Александр
Панов Вадим
Шилова Юлия
Березин Федор