завоевания жестокой горы? Кроме всего прочего, я люблю тебя - если я
правильно понимаю, как смертные употребляют это слово.
замечательная, самая замечательная из всех девушек, что я знал - и я люблю
тебя, а это слово я не бросаю по пустякам, - однако от этого мое желание
покорить Звездную Пристань только разгорается. Можешь ли ты понять это?
что захочешь. Я тебя предупредила. Я могла бы сказать и больше, привести
доводы против, спорить с тобой и дальше, но я знаю, что и после всего
этого мне не удастся преодолеть твое упрямство - а время бежит. Мы должны
оседлать наших лошадок и догнать луну. Поцелуй меня еще раз. Медленно. Вот
так...
разглядывал растянувшуюся Крешкру; ее хрупкие яблочно-зеленые плечи и
спокойное спящее лицо тонули во множестве подушек.
потер им тонкую правую щиколотку Крешкры - так осторожно, что медленный
подъем и падение ее узкой грудной клетки не изменили своего ритма. Вскоре
он стер всю зеленоватую мазь с участка величиной в половину своей ладони и
уставился на дело рук своих во все глаза. Он был уверен в том, что на этот
раз увидит тело или, по меньшей мере, зеленое притирание с обратной
стороны ноги; но нет, все, что Мышелов увидел сквозь вытертый им маленький
неправильный треугольник, - это косматое покрывало кровати, отражающее
льющийся сверху янтарный свет. Это была невероятно захватывающая и немного
пугающая тайна.
низком столике, окруженная фантастическими бутылочками из тончайшего
стекла и, положив белый косматый подбородок на скрещенные лапы,
разглядывала лежащих на ложе людей. Мышелову показалось, что кошка глядит
на него с неодобрением, так что он торопливо размазал притирание
равномерно по всей ноге Крешкры, пока проделанный им глазок не был снова
покрыт зеленой краской.
на Мышелова прищуренными глазами из-под длинных, густых ресниц.
или казался, сонным - видима только внешняя сторона любого грима или
притирания, нанесенного на тело. Это тайна, недоступная нашим провидцам.
провозгласил Мышелов, легко поглаживая зеленые пальчики ее ног. - А я -
самый везучий из всех людей. Только вот боюсь, что это все сон, и я
проснусь на холодных карнизах Звездной Пристани. Как вышло, что я здесь?
бесплодными. Хирриви и я - единственные оставшиеся принцессы. Наш брат
Фарумфар горячо желал быть нашим консортом - он хвастается, что все еще
мужчина, - это с ним ты дрался - но наш отец Умфорафор сказал: "Нам нужна
новая кровь - кровь героев". Так что нашим двоюродным братьям и Фарумфару
- к крайнему неудовольствию последнего - пришлось летать там и сям и
оставлять эти маленькие рифмованные приманки, написанные на пергаменте из
козьей шкуры, в опасных, пустынных местах, которые могли бы привлечь
героев.
раздраженный тем, что она нечаянно угадала его детское прозвище. - И кроме
того, разве такой ребенок не будет полупрозрачным, туманным, смесью
видимого и невидимого?
рождаться только невидимыми - потому что невидимость доминирует над
видимостью - и в то же время во всем другом будут обладать преимуществами,
даруемыми примесью горячей крови героев.
немного разочарованный Мышелов.
если бы ему могло прийти в голову, что ты здесь, а Фарумфар просто сошел
бы с ума. Нет, ты понравился мне - так же как Хирриви понравился твой
приятель - когда я впервые увидела тебя в Холодной Пустоши; и для тебя это
было большой удачей, потому что если бы вы дошли до вершины Звездной
Пристани, то мой отец получил бы ваше семя совершенно иным образом.
Кстати, это напомнило мне: Мышонок, ты должен пообещать мне, что на
рассвете спустишься со Звездной Пристани.
что Фафхрд заупрямится. И кроме того, у нас есть еще одно небольшое
дельце, которое касается мешка с бриллиантами, если это то, что
подразумевается под "кошелем, полным звезд" - о, я знаю, что это безделица
по сравнению с объятиями восхитительной девушки... и все же...
- Как могу я оставить тебя на рассвете? Всего одна ночь...
выгибаясь всем телом, - разве ты не знаешь, что каждая ночь - это
вечность? Неужели ни одна девушка не научила еще тебя этому, Мышонок? Ты
меня удивляешь. Подумай, у нас осталась еще половина вечности - и это тоже
вечность, как твой учитель геометрии, будь он старцем с седой бородой или
девой с нежной грудью, должен был бы рассказать тебе.
Крешкра, - но не думай об этом. Сегодня мы обладаем вечностью, это так, но
только в том случае, если сами сумеем сделать ее вечностью. Иди ближе ко
мне...
лучшие участки кончаются чересчур быстро.
Заставь их продолжаться бесконечно, Мышонок.
серыми, раскачивались в порывах ледяного ветра из открытой двери. На его
одежде и вещах, разбросанных по полу, собрался снег, и снег лежал сугробом
высотой в несколько дюймов у порога, из-за которого исходило и
единственное освещение - свинцово-серый свет дня.
мрачным серым зрелищем и победила его.
кровать и натянул на себя заледеневшую, твердую, как доска, одежду.
внизу, в камине. Каким-то образом Фафхрд не думал об этом всю ночь, даже
когда он говорил Хирриви о Мышелове.
глаза какое-то движение у себя за спиной. Это закрылась массивная дверь.
ухватился за шершавый каменный столб, к которому прошлой ночью собирался
привязать веревку, и крепко обхватил его. Да помогут боги сидящему внизу
Мышелову! Кто-то, пыхтя, проскользил под напором ветра и снега по уступу,
и уцепился за столб внизу.
следа. Ветер снова нанес сугробы. Крепко держась одной рукой за столб и
мешок, он ощупал другой рукой шершавую стену. Кончики пальцев, как и
глаза, не смогли обнаружить ни малейшей трещины.
Лично меня вышвырнули Ледяные Гномы, к твоему сведению.
сказал Мышелов. - Крешкра заверила меня, что ты в безопасности и даже
более того. Хирриви сказала бы тебе то же самое обо мне, если бы ты ее
спросил. Но, конечно же, ты этого не сделал.
чтобы разогнать холод, но еще и просто от хорошего настроения.
кошек, только людей. Однако я кое о чем подумал... Тебе не кажется, что
Хрисса изначально принадлежала Крешкре и что Крешкра предвидела и
задумала...
видеть почти на лигу над собой - до самой Шапки над заснеженными уступами
Лика - и под собой, туда, где исчезала вдали Лестница.
Пристани и их собственной участью: двух полузамерзших песчинок, ненадежно
висящих посреди замерзшего вертикального мира, лишь отдаленно связанного с
Невоном.