вы не знаете эту девушку. Пристрастность вас ослепила. Ева так же
совершенна, как те шедевры, что окружают меня. Ее красота сочетается с
интеллектом. У нее есть смелость и индивидуальность. А если какие-то
другие качества, которые желательны в моем сыне, в ней отсутствуют, я
сумею их дать. Он будет - мой сын. Его воспитание будет в моих руках. Он
будет таков, каким я его сделаю.
истинный сын, Джеймс Киркхем!
называемой... любви. Какая-то эмоция... да, но только такая, какие
вызывают во мне подлинно прекрасные вещи. В сущности это исключительно
вопрос селективного отбора: у меня эта мысль давно, но в предыдущих
отобранных образцах мне... не везло.
они прекратили существовать.
Отчетливая раскосость глаз увеличилась, скулы стали еще больше выдаваться.
Я задумчиво кивнул.
эпизоде с Картрайтом.
будет сыном! Сыном, я говорю!
прозвучавшая в его голосе, и высокомерие, с каким он говорил, вновь
разожгли мой тлевший гнев. Спас меня Консардайн. Я слышал, как открылась
дверь, и угрожающий взгляд на мгновение оторвался от меня. У меня
появилась возможность прийти в себя.
эта нетерпеливость не была поддельной. Я сознавал поднимающееся во мне
возбуждение, безрассудный подъем.
выражения, лицо стало мраморным, глаза сверкали. - Еще несколько минут - и
я могу быть вашим слугой, а мир - вашей игрушкой. Кто знает! Кто знает!
четыре из семи отпечатков. В любой момент вы можете остановиться и ждать
последствий. Один след Сатаны - и вы обязаны выполнить одну... службу; два
- вы принадлежите ему в течение года; три - вы его навсегда. В этом случае
у вас больше шансов нет, Киркхем. Наступите на четыре счастливых - и вы
сидите над миром, как он вам обещал. Оглянетесь назад во время подъема, и
вам придется начинать все сначала. Все понятно?
Из него мы попали в лифт. Он пошел вниз. Скользнула в сторону панель.
Вслед за Консардайном я вступил в увитый паутиной храм.
скрывал амфитеатр. Оттуда доносился неясный шорох и бормотание. Как ни
глупо, но мне хотелось, чтобы Ева выбрала место получше. Я понял, что
дрожу. Выругавшись про себя, я овладел своим телом, надеясь, что дрожь
никто не заметил.
тут же успокоился, самообладание полностью вернулось ко мне. Он опять
сидел в черном плаще, как и накануне. За ним сверкали изумрудные глаза его
двойника. Вместо четырнадцати бледнолицых людей в белом и с петлями в
руках теперь на полпути к вершине лестницы стояли только двое. И не было
еще кое-кого. Отсутствовал чернолицый дьявол-палач!
наступлю на три его отпечатка, я не буду убит? Или что мне по крайней мере
не нужно бояться смерти, пока я не завершил назначенное мне задание?
чтобы убеждать меня в отсрочке приговора. Наверно, уменьшив охрану и убрав
своего палача, он хотел внушить мне именно такую мысль. Заставить пройти
все четыре ступени, веря, что если я проиграю, приговор будет отсрочен и я
каким-нибудь образом сумею вырваться.
вдруг прийти ему в голову, что забавно было бы призвать адского слугу с
петлей из женских волос и отдать меня ему - подобно Картрайту?
нечем было руководствоваться. И тут, гораздо ярче, чем тогда, когда я
смотрел на беднягу, которого тащили на пытку, понял я адскую
изобретательность этой игры. Ибо теперь я должен был играть в нее.
за тем на золотой трон. На нем горели корона и скипетр. Их драгоценные
огни манили и звали меня. Снова я почувствовал прилив возбуждения,
напряжен был каждый нерв.
контрольного механизма и увидел, как семь отпечатков детской ноги
засверкали еще ярче.
ждут своего покорителя, избранного счастливца! Вы ли он? Поднимитесь - и
узнаете.
первый след. Я знал, что за мной его символ загорелся на шаре...
следующего отпечатка. Но остановился не для того, чтобы взвесить
вероятность хорошего и плохого результата. На самом деле меня охватила
лихорадка азарта, и я почти забыл свое решение в первый раз ограничиться
только двумя следами.
успокоиться. Здравый смысл, борясь с возбуждением, заставил меня
пропустить след и медленно подняться к очередному.
Сердце билось, как барабан, пальцы похолодели, голова была охвачена сухим
электрическим жаром. Маленькие огненные отпечатки танцевали и дрожали в
своем нетерпении вести меня дальше.
- самого себя, торжествующего, увенчанного короной, со скипетром в руке,
за моей спиной Сатана, а весь мир у моих ног!
желания оставляют за собой нечто материальное, оно остается, живет где-то,
откуда его можно вызвать, разбудить, пустить рыскать по свету, и когда
появляется кто-нибудь, одержимый такими же желаниями, они почти
материализуются, занимают предназначенное им место. Во всяком случае как
будто призраки желаний всех, кто поднимался по этим ступеням до меня,
устремились ко мне, призывая к осуществлению, заставляя идти вперед.
идти дальше. В конце концов те два отпечатка, на которые я наступил, могли
быть и счастливыми. В худшем случае, если учитывать наиболее вероятное,
счет наш равный. Но если так, то нет особого риска в том, чтобы наступить
еще на один след.
поднимался передо мной и проиграл, отогнал голодные призраки желаний.
детских ног, а - все семь - следы копыт!
голову, глядя на меня, и с сильным шоком я понял, что он всей силой своей
воли заставляет меня подниматься выше. И сразу после этого восприятия
пришло и другое. Как будто рука коснулась моего плеча, подталкивая вперед,
и тут же, как будто чьи-то губы прошептали это мне прямо в уши,
послышалась противоположная команда, приказ:
И вдруг мозг мой прояснился, лихорадка прекратилась, очарование сияющих
следов и страсть к короне и скипетру прошли. Я снова повернул лицо, мокрое
от пота, к Сатане.
взгляда чувствовался гнев от неосуществленной цели и какое-то злобное
удивление. Он заговорил.
Трубников Александр
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Роллинс Джеймс
Свержин Владимир
Шилова Юлия