прозрачные крылышки. Оно настолько сливалось с листвой, что я не замечал
его, пока оно не взлетело. Другое существо, прятавшееся за листьями,
подняло мокрую морду и оскалило зубы. Как и насекомое, оно было хорошо
замаскировано, его темная, покрытая неровными наростами шкура копировала
грубую кору, покрывавшую сучья дерева. Судя по клыкам, это было плотоядное
животное, величиной примерно с Валькирию, с длинными конечностями,
заканчивающимися цепкими когтями, явно предназначенными для охоты, а не
для лазанья по веткам дерева.
наклонило вниз уродливую голову и вобрало ее в плечи, как будто собиралось
прыгнуть.
растение. Мой соперник был невелик, но не стоило его недооценивать. Как
мне не хватало лазера. По корабельным законам все оружие во время полета
хранится под замком. Кроме того, вольные торговцы, как правило, имеют при
себе только станнеры, выстрелом из которого можно оглушить, но не убить. А
у меня не было даже станнера.
убежит.
создаваемые песчаными волшебниками с Хаймандиана. Я заметил лишь тень,
мелькнувшую на фоне коры за растением, и больше ничего не говорило о том,
что его уже нет.
желтый сок, сочившийся из них, пачкал подошвы ботинок, листья чернели и
тут же начинали гнить, распадаясь на части. Еще несколько прозрачных
тварей взлетели и с плеском опустились вниз за моей спиной. Своим
появлением я разрушил мир, в котором они обитали.
поверхности и наконец перебрался через нее. Лицо под шлемом было покрыто
потом, дыхание стало прерывистым. Запасы воздуха подходили к концу,
придется снять шлем, даже если это будет стоить мне жизни.
что в результате этого эксперимента останусь без легких. Но, хотя воздух и
был насыщен ядовитыми испарениями, он понравился мне больше, чем тот,
которым мне пришлось дышать в спасательной шлюпке.
резкие крики, раздававшиеся в отдалении глухие удары, казалось, кто-то
время от времени бил в огромный барабан. Слышался шелест и потрескивание.
Я чувствовал сильный запах гари, хотя и не замечал среди живущих на дереве
существ никакого движения, которое дало бы возможность предположить, что
эти обитатели покрытых листьями высот спасаются от огня.
распадались на гниющие куски, внутренние лепестки или листья, в которых
собиралась вода, раскрылись, и с ветки хлынули бурные потоки, унося с
собой извивающихся и отчаянно барахтающихся животных. Растение продолжало
умирать и гнить, наконец от него осталось лишь черное пятно, издававшее
такой тошнотворный запах, что я поскорее двинулся дальше.
очень осторожно, чтобы не угодить в ловушку. Я потел от удушливой жары.
Скафандр все больше мешал мне. Кроме того, мучил голод, и, вспоминая
пившее из лужи существо, я размышлял о том, удастся ли мне поймать
какое-нибудь животное.
что он имеет в виду. Придержав ящик, я открыл дверцу. Он пулей вылетел
наружу и в нерешительности замер на ветке, покачивая головой из стороны в
сторону.
съедобное от несъедобного. Больше всего я опасался того, что на незнакомой
планете практически вся пища может оказаться несъедобной для пришельцев.
Мы совершили удачную посадку, но теперь, возможно, умрем с голоду среди
полного изобилия пригодной для аборигенов пищи.
ткнул носом в какое-то растение. Это был отросток одной из змеевидных
лиан. Он походил на черешок, с которого свисали узкие сплющенные стручки.
Они тряслись и дрожали, и, казалось, жили своей собственной непонятной
жизнью. Я не понимал, почему Иит выбрал для еды именно их. Они выглядели
менее привлекательными, чем гроздь овальных ягод, спелых и сочных, которые
свешивались с другого стебелька неподалеку от нас.
стручки. Он очистил их от шелухи и достал несколько мелких, даже слишком
мелких фиолетовых зернышек, и съел их без всякого удовольствия, словно
выполняя свой долг.
деловито доел вылущенные из стручка горошины, затем повернулся ко мне.
спутника, не обязательно годится в пищу для меня. Но выбора не было.
Неподалеку росла еще одна гроздь трепещущих стручков.
на поясе скафандра, отстегнул перчатки и, оставив их болтаться вокруг
запястий, стал собирать урожай.
кожи ярко выделялись на фоне космического загара. В результате кочевого
образа жизни моя кожа стала темнее, чем у тех, кто постоянно жил на одной
планете, хотя оставалась более светлой, чем у астронавтов. Я не видел
своего лица, но не сомневался в том, что оно было обезображено
покрывавшими его пятнами. Пока эти пятна не исчезнут, а хорошо, если они
вообще когда-нибудь исчезнут, все люди будут от меня шарахаться. Мне,
возможно, даже повезло, что мы приземлились не в порту, там бы на меня
только глянули и сразу посадили бы в карантин на неопределенный срок.
крупнее, чем зерна пшеницы. Я поднес их к носу (запах, если они вообще его
имели, терялся среди других ароматов), заставил себя положить несколько
штук в рот и разжевать.
с трудом проглотил. Сделав первый шаг, я уже не видел смысла
останавливаться на полпути. Я оборвал все стручки, до которых мне удалось
дотянуться, разжевал их и проглотил, а также дал Ииту те две грозди, на
которые он мне указал.
корабле канистры. Я успел прихватить ее с собой, и она болталась у меня на
поясе. Это избавило нас от страшной сухости во рту.
дальше, останавливаясь, чтобы оглядеться и прислушаться, затем возвращаясь
ко мне. Он родился совсем недавно, но вел себя так уверенно, словно был
уже взрослым.
положился на его инстинкт при выборе пищи. Но карабкаться по веткам в
скафандре было очень неудобно, я боялся споткнуться о переплетения лиан.
собой. Вскоре я добрался до того места, где лианы брали начало, до
гигантского ствола дерева. Каким же огромным он был. Мне кажется, если бы
он был полым, внутри вполне мог разместиться дом средних для Ангкора
размеров, высоту его мне было даже не вообразить. Я попытался представить,
как далека от нас поверхность этого заглушаемого растительностью мира. А
вдруг вся планета покрыта подобными деревьями?
скользкие и ненадежные, все же служили мне опорой. На поясе висел моток
троса с крючком на конце, предполагалось, что с его помощью можно
закрепиться на поверхности корабля во время ремонтных работ. На "Вестрисе"
я не сумел обнаружить его, теперь же воспользовался им. Зацепив крюк за
лианы, я спускался на длину троса, затем выдергивал крюк и цеплял его
снова. Я продвигался вниз с большим трудом и вскоре едва не падал от
усталости. Удушливая жара усугубляла трудности.
первая. Я залез на нее, довольный тем, что благополучно преодолел хоть это
небольшое расстояние. Густая листва практически не пропускала света, и
здесь было темно, как в пещере. Я подумал, что на земле, под скрывающим
небо лесным шатром, царит вечная ночь. Даже сюда свет, очевидно, проникал
через проем, оставленный спасательной шлюпкой.
повсюду виднелись грубые, покрытые шипами наросты, из которых свешивались
вниз длинные тонкие, как нити, усики. На них выступали капельки живицы или
похожего на нее вещества. Эти капельки слабо мерцали. Я решил, что это
приманка, привлекающая жертву либо с помощью свечения, либо благодаря
своему запаху. В них завязло несколько насекомых, временами они
предпринимали отчаянные попытки высвободиться, изо всех сил раскачивая
похожие на ниточки усики.
медлительностью. Ему не мешал скафандр, и один он уже давно добрался бы до
земли. Теперь же требовал, чтобы я шел дальше. Но если он и боялся чего-то
в этом древесном мире, то не стал делиться со мной своими опасениями. И
вел себя по отношению ко мне, как взрослый, вынужденный иметь дело с
ребенком, о котором надо заботиться и чье присутствие затрудняет и
усложняет выполнение неотложной задачи.
такой легкостью, что я не мог ему не позавидовать, мне приходилось ползти,
закреплять крюк, цепляться за него, высвобождать его, снова закреплять и