время. Я ждала его! Я должна была пойти по пути, который откроется! Твоя
леди собрала плоды, которые были предназначены мне! Она глупа и сама не
понимает, куда ее приведет этот путь. Но ничего хорошего ее не ждет - нет,
не ждет!
через ее гневную речь. - Она не из тех, кто может переносить трудности.
Следовательно... я должно быть не заметил следов, или...
что принадлежит мне! Я должна вернуть себе это! Я же тебе сказала, что она
не ведает, что творит, и мы можем до конца пути и не увидеть ни единого
следа на этой земле!
лицу.
- Или другие способы передвижения. Я думаю, что теперь дверь, которую она
нашла открытой, ведет туда, что находится впереди.
дальше. Гру не было видно нигде. Если он все еще сопровождал нас, то
вероятно бегал где-то далеко впереди. Однако мы не успели далеко отойти от
зеленого оазиса, как вдруг набрели на путь, который был для нас большим
облегчением в этой раскаленной пустынной долине, где солнечные лучи
обрушивались на нас сверху или, отражаясь от светлых камней, разили снизу.
то оказалось, что стены ущелья дают хорошую тень, и воздух там был
приятно-прохладительным. Дно ущелья было чистым и свободным от камней, и
оно было направлено прямо на запад. Я внимательно осмотрел его, но ни
нашел никаких признаков того, что ущелье - результат разумной
деятельности.
знала, что нужно торопиться. Я шел позади ее и внимательно следил за
стенами ущелья у нас над головами, прислушивался ко всем звукам, которые
не были звуками наших шагов.
чего никогда бы не заметил, если бы шел просто так. Это не было какое-то
видение или звук. Это было нечто внутри меня, какая-то нить мыслей,
которых я не мог осознать. Было чрезвычайно сложно описать то, что я видел
своим внутренним зрением, и, что не существовало в реальности.
путешественники, идущие в пустыне, миражи, причем в погоне за ними
путешественники сходят с пути и погибают. Но здесь было не так жарко. И
чем дальше мы шли, тем выше становились утесы, тем прохладнее становилось
внизу.
по себе? Видения, которые не рождены памятью о виденном, или памятью о
подробных рассказах. Я этого не знал. Я знал только, что в моем мозгу
рождались картины, которые пришли не из моей памяти, не из снов.
что иду не по голому камню в пустынной стране. Нет, я иду по хорошо
известному мне пути, иду с определенной целью, переде мной поставлена
задача, которую я должен выполнить, чтобы победить зло. И не каменные
утесы возвышались вокруг меня. Уголками глаз я видел, или это только
казалось мне, что вокруг стоят сверкающие здания, между которыми ходят
люди - правда я видел только их мелькающие тени. А когда я открывал глаза,
я вновь оказывался в ущелье... и... все же... видение оставалось во мне.
спрашивать я не хотел. В моем втором мире были и звуки. Не сладостные
песни зла, как той ночью, скорее это был шепот, не отдаленные крики,
побуждение к действию, а шепот, убеждающий меня совершить то, что суждено
мне.
снова оказался в ущелье. Другого мира уже не было. Солнце стояло на
западе, а ущелье расширилось и перешло в широкую зеленую долину, где,
казалось, колдовству не было места.
рогами, сверкающими так, как будто они были покрыты серебром. Олень был
больше тех, что мы видели в долинах у побережья, и шерсть их была светлее
- серебряно-серая, с темными полосками у передних ног.
траве. Но тут же из травы вылетело покрытое серебристой шерстью тело. Это
мог быть только Гру. Он обрушился на небольшого оленя и убил его одним
ударом страшной лапы.
нас.
кусок, развести костер и поджарить его. Это окрасило бы нашу скудную пищу
во время путешествия. Однако мне совсем не хотелось вступать в конфликт с
Гру относительно его добычи.
наклонилась, положила руку на голову мертвого оленя между его золотистых
рогов. Затем она громко сказала:
мы можем есть. Нельзя отказываться от того, что дано нам.
повернулась и махнула мне рукой. Я подошел и отрезал столько, сколько мы
смогли съесть за вечер, оставив остальное Гру. Я обрезал сучья под
ближайшими деревьями и сделал костер, не стараясь спрятать его, так как у
меня была уверенность, что ночь не принесет нам опасностей.
осторожно высыпала на ладонь какие-то зернышки. Она держала их очень
аккуратно, боясь выронить, а затем резким движением кинула в костер. Пламя
вспыхнуло ярко-голубым цветом и окуталось дымом. В воздухе запахло травой,
но я не был искушен в этом и не смог бы назвать, что это за запах.
движениями рук раздувать дым, и он, повинуясь ее жестам, поплыл сначала на
юг, затем на север, восток и наконец на запад. Затем она подняла сук,
очищенный от листьев, который она нашла, когда я собирал сучья для костра,
и стала водить им над дымом.
земле какие-то заметки. Она начертила круг и затем возле него зигзаги.
Получилось нечто вроде звезды. На каждый луч звезды она капнула кровью
убитого оленя и посыпала какой-то трухи, похожей на сушеные и измельченные
листья. После этого она вернулась к костру и села, подняв свой сук как
знамя - только на нем не трепыхалась ткань.
положению. Она вела себя так, что я по ее мнению был туп и необразован, и
по сравнению с ней ничто. Итак я молча принял все ее ритуальные действия,
с помощью которых она обезопасила нас, хотя я был уверен, что в этой
зеленой спокойной стране нам ничто угрожать не может. Впрочем это всего
лишь доказывает, что я был слеп и не замечал ловушек, которые окружали
нас.
смотрел на линию гор на горизонте, которые еще больше выделялись своими
зазубренными вершинами на фоне закатного неба.
выскочивший откуда-то и тоже севший у костра, как бы ища убежища возле
него.
чтобы оно поджаривалось. Капли с шипением падали в костер. В воздухе
распространился аппетитный запах, и у меня рот наполнился слюной. Я
нетерпеливо поворачивал куски, чтобы они быстрее прожарились. Все это
вернуло меня в те счастливые дни, когда мы были еще в том мире. Правда
помнил я все очень смутно, как сквозь влажный туман.
начал вертеть его, чтобы чуть-чуть остудить. Гатея взяла мясо с таким
видом, как будто оно ее вовсе не интересовало.
что ее внимание направлено на что-то более близкое. Насколько я мог
судить, в долине все было спокойно, лишь кое-где проскакивали олени. Даже
птиц не было видно в вечернем небе.
которую знает каждый, кто много времени питался лишь черствым хлебом. Гру
лежал у костра. Глаза его были полузакрыты, и он изредка облизывался, если
что-то и двигалось в долине, то Гру до этого не было никакого дела.
же заволокли черные тучи. Я решил, что надвигается буря и подумал, что
неплохо было бы где-нибудь укрыться. Хотя бы под теми деревьями, где я
собирал сучья для костра. Я уже приготовился сказать это, как вдруг
увидел, что Гатея вся напряглась. Голова Гру тоже поднялась. Он смотрел
широко раскрытыми глазами на запад, в ночь.
теней. То, что приближалось к нам, не демонстрировало себя - оно двигалось
на мягких лапах - если это были лапы - двигалось через равнину.
подобрал под себя лапы, как бы готовясь к прыжку. Клыки его обнажились, но
он не рычал, он молча ждал.
расщепился на отдельные части. Некоторые из них поднимались в воздух,
затем снова опускались на землю, как бы неспособные покинуть ее, хотя
этого им очень хотелось. Это были всего лишь темные пятна в ночи, которая