Чтение 16–й страницы книги ~Безумная звезда~

- Это я не тебе, это я себе.

- Что?

- Заткнись, а? - устало буркнул Ринсвинд. - Насколько я понимаю, вряд
ли здесь найдется чем подкрепиться?

Гигантские камни черными и угрожающими глыбами выпирали на фоне
умирающей зелени заката. По внутреннему кругу в свете нескольких костров
взад и вперед торопливо сновали друиды, настраивая необходимую для
каменного компьютера периферию, как то: бараньи черепа на украшенных
омелой шестах, знамена с вышитыми извивающимися змеями и тому подобными
штуковинами. За пределами пятен света толпились обитатели равнин;
фестивали друидов пользовались устойчивой популярностью, особенно когда
что-то шло наперекосяк.

Ринсвинд уставился на сборище.

- Что происходит?

- Ну, - с энтузиазмом отозвался Двацветок, - очевидно, здесь
проводится церемония, возникшая многие тысячелетия назад и отмечающая,
э-э, возрождение луны или, возможно, солнца. Нет, я почти уверен, что
луны. Судя по всему, церемония эта очень торжественная, красивая и
окутана спокойным достоинством.

Ринсвинд содрогнулся. Когда Двацветок принимался разглагольствовать
подобным образом, им сразу овладевало беспокойство. Слава богам, он не
назвал церемонию "живописной" и "оригинальной". Ринсвинд так и не нашел
удовлетворительного перевода для этих слов, но самый близкий синоним,
который он смог подобрать, означал "неприятности".

- Вот бы Сундук сюда, - с сожалением продолжил турист. - Как кстати
пришелся бы мой иконограф. Все обещает быть очень оригинальным и
живописным.

Толпа предвкушающе зашевелилась. Похоже, церемония вот-вот начнется.

- Послушай, - торопливо заговорил Ринсвинд. - И запомни, друиды - это
жрецы. Поэтому, пожалуйста, не выводи их из себя.

- Но...

- Не предлагай купить у них камни.

- Но я...

- Не заводи разговор о самобытных народных обычаях.

- Я думал...

- И нив коем случае не пытайся продать им страховой полис, это
мгновенно выводит их из себя.

- Но они же жрецы! - взвыл Двацветок.

Ринсвинд приостановился.

- Да, - сказал он. - В том-то все и дело, не так ли?

У внешнего круга начала формироваться какая-то процессия.

- Жрецы - это хорошие, добрые люди, - запротестовал Двацветок. - У
нас дома они ходят по городу с чашками для подаяний. Это единственное,
что у них есть.

- А-а, - протянул Ринсвинд, не совсем уверенный в том, что все понял.
- Чашки для того, чтобы лить в них кровь, да?

- Кровь?

- Ну да, вытекающую из жертв. Ринсвинд подумал о тех жрецов, которых
он знавал дома. Он всегда боялся навлечь на себя вражду какого-нибудь
бога и потому посещал множество храмовых церемоний. В общем и целом, он
считал, что наиболее точным описанием любого жреца в области Круглого
моря будет "человек, который уйму времени проводит по локоть в крови".

Лицо Двацветка выразило ужас.

- О нет, - воскликнул он. - Там, откуда я приехал, жрецы - это
праведные люди, посвятившие жизнь бедности, добрым делам и изучению
природы богов.

Ринсвинд обдумал предложенный вариант.

- И никаких жертвоприношений?

- Абсолютно никаких. Ринсвинд сдался.

- Ну, - буркнул он, - по-моему, эти твои жрецы не так уж и святы.

Где-то неподалеку раздался громкий рев целого оркестра бронзовых
труб. Ринсвинд оглянулся вокруг. Рядом медленно двигалась колонна
друидов, которые несли длинные серпы, увешанные пучками омелы. Далее
следовали многочисленные младшие друиды и ученики, играющие на самых
разнообразных ударных инструментах, которые традиционно считались
отгоняющими злых духов и, весьма вероятно, таковыми и были.

На камнях, которые зловеще выделялись на фоне залитого зеленью неба,
свет факела рисовал возбуждающие и эффектные приборы. Над Пупом
замерцали и засверкали среди звезд переливчатые полотнища "aurora
coriolis" - центрального сияния, порождаемого миллионами танцующих в
магическом поле Диска ледяных кристаллов.

- Белафон мне все объяснил, - прошептал Двацветок. - Мы станем
свидетелями освященной веками церемонии, воспевающей Единство Человека и
Вселенной. Именно так он и сказал.

Ринсвинд бросил кислый взгляд на процессию. Теперь, когда друиды
рассыпались вокруг огромного плоского камня, возвышающегося посредине
круга, он не мог не заметить привлекательную, хотя и несколько
бледноватую юную особу. У нее было: на теле - длинное белое платье, на
шее - золотая гривна, на лице - смутная обеспокоенность.

- Она жрица? - спросил Двацветок.

- Не уверен, - медленно ответил Ринсвинд.

Друиды запели. Песнь, как показалось волшебнику, получилась очень
неприятной и довольно заунывной. Судя по звучанию, она вот-вот должна
была перерасти в резкое крещендо. Вид девушки, укладывающейся на большой
камень, только подтвердил ход мыслей волшебника.

- Я хочу остаться, - сказал Двацветок. - Я считаю, что подобные
церемонии возвращают нас к примитивной простоте, которая...

- Да, да, - перебил его Ринсвинд. - Но, к твоему сведению, они
собираются принести ее в жертву.

Двацветок бросил на него изумленный взгляд.

- Что, убить ее?

- Да.

- Зачем?

- Я откуда знаю? Чтобы хлеб рос, чтобы луна поднималась или еще
зачем-то. А может, им просто нравится убивать людей. Вот тебе твоя
религия.

Он начал ощущать глухой низкий звук, не столько слышимый, сколько
воспринимаемый всем телом и исходящий от соседнего камня, под
поверхностью которого мелькали крошечные пятнышки света, похожие на
вкрапления слюды.

Двацветок попеременно то открывал, то закрывал рот.

- Неужели они не могут использовать цветы или, к примеру, ягоды? -
предложил он. - Вроде как символически?

- Нет.

- А кто-нибудь пытался? Ринсвинд вздохнул.

- Послушай, - сказал он. - Ни один уважающий себя верховный жрец не
станет возиться с трубами, процессиями, знаменами и тому подобными
штуками, чтобы потом воткнуть нож в нарцисс и парочку слив. Посмотри
правде в глаза: эти заморочки насчет золотых ветвей, смены времен года и
прочей муры сводятся попросту к сексу и насилию.

К его изумлению, губы Двадцветка задрожали. Турист не только смотрел
на мир сквозь розовые очки - он воспринимал его розовым мозгом и слышал
розовыми ушами.

Песнь неотвратимо перерастала в крещендо. Главный друид проверил на
пальце остроту своего серпа. Глаза присутствующих были обращены за круг,
к каменному пальцу на заснеженных холмах, из-за которого должна была
появиться луна, выступающая этой ночью в качестве заезжей звезды.

- Тебе бесполезно...

Ринсвинд разговаривал сам с собой.

***

Тем не менее, промерзший пейзаж за пределами круга был не таким уж
безжизненным. Во-первых, как раз сейчас к друидскому святилищу
подтягивался отряд волшебников, поднятый по тревоге Траймоном.

И во-вторых, из-за лежащего поблизости камня за происходящим
наблюдала некая маленькая и одинокая фигурка. Один из величайших мифов
Диска о явным интересом следил за событиями, разворачивающимися в центре
каменного компьютера.

Он увидел, как друиды закружились и запели, увидел, как главный друид
поднял серп...

Услышал голос.

- Послушайте! Извините! Могу я высказаться?

***

Ринсвинд отчаянно оглянулся вокруг в поисках путей опасения. Их не
было. Двацветок стоял у алтарного камня с поднятым вверх пальцем и всем
видом выражал вежливую решимость.

Волшебник припомнил день, когда Двацветок, которому показалось, что
прохожий погонщик слишком сильно хлещет свой скот, произнес речь о
необходимости хорошего обращения с животными, в результате чего он,
Ринсвинд, оказался сильно помятым и слегка окровавленным.

Друиды смотрели на туриста с таким выражением, которое обычно
приберегают для обезумевших овец или для внезапно выпавшего дождя из
лягушек. До Ринсвинда слова Двацветка доносились еле-еле, но все же он
расслышал несколько фраз типа "самобытные народные обычаи" и "орешки и
цветочки".

Потом похожие на пучок сырных палочек пальцы зажали ему рот, и
исключительно острое лезвие впилось в его адамово яблоко.